Да, это все хорошо, но что же делать с её добычей? Не извиняться же перед жирным Мамукой: "Ой, извини, я тут по ошибке твой сверток стащила!"

Кстати, что-то этого Мамуки не видно. Вот и прекрасно - нечего ему тут мелькать! И все-таки как же быть? Просто уму непостижимо! Для начала Сеня решила исследовать содержимое свертка. А то глупо как-то: стащила, а сама не знает, что! Затолкав поглубже воланчик, она извлекла сверток, развернула пакет и в руках у неё оказался незапечатанный плотный конверт без надписи. Заглянула внутрь - фотографии. Вроде бы, ничего особенного: какие-то кусты, овражек, ручей... На заднем плане коттеджи... Нет, ничегошеньки интересного!

Тут она услышала мамин голос - её звали к обеду. Быстро запихнула конверт под пленку, вздохнула и, незаметно выбравшись из сарая, направилась к дому.

Сели обедать. Сеня уныло размешивала сметану в тарелке с супом, думая чем бы заняться после обеда, когда на веранду вторглось какое-то пугало. То был жутко взлохмаченный и в стельку пьяный мужик с мутным взором. Одной рукой он утирал слюну, а другой придерживал брюки. Ремня на них не было и они то и дело норовили соскользнуть вниз. От него за версту несло перегаром.

- Хоз-зяйка! - издал сиплый возглас пришелец и, пошатнувшись, задел таз с бельем, который стоял на перилах веранды.

Таз с грохотом полетел наземь. Бабушка Инна от неожиданности выронила ложку и жирные брызги борща угодили на её белоснежный воротничок.

- Коля... - она растерялась и, вскочив, кинулась было спасать белье, валявшееся на земле... Но дорогу ей преграждало чудовище! Бабушка охнула и поспешила укрыться в доме.

Тогда Сенин папа с видом защитника баррикад поднялся и преградил мужику путь на веранду. Сеня только успела подумать: как хорошо, что папа дома - без мужчины с этим чудищем им не справиться, а дедушка как назло в город уехал...

- Хоз-зяева, с п... приездом! В-валера я! Это... меня тут, - он икнул, - все знают. Вам... не надо чего? Кран там починить, то да се... А мож-жет люк надо? Ну, крышку такую чуг... гунную... - он попытался изобразить руками окружность, зашатался, потерял равновесие и ухнул навзничь в раскрытую дверь кухонки, брыкнув ногами. Там загремели кастрюли, послышался звон стекла...

- Дети, давайте в дом! - велела мама и бросилась папе на помощь.

Вдвоем они с трудом подняли нежданного гостя и выдворили с участка.

Сеня, конечно, не могла удержаться, чтобы не подсмотреть финал этой сцены. У калитки Валера немного очухался и принялся извиняться.

- Я.... если что... Да я для вас! - ему явно не хватало слов, чтобы выразить все свое расположение к новым дачникам.

- Спасибо, спасибо, нам ничего не надо, - наступал папа, оттесняя его с участка.

- Мне бы... х-хозяин, мне бы на опохмел... д-десятку! А?

- Идите, идите!

- Зря вы люк не х-хотите! Хороший! У меня их много! Я их тут... ох... с-собираю. А в хозяйстве они - все, что хошь! Можно бочку накрыть... Можно все!

- Спасибо, не нужно.

На калитке щелкнул замок, мама с папой вернулись к столу. Ну вот, теперь из-за этого гнусного Валеры нужно ещё ключ от замка на калитке просить - теперь без ключа с участка не выйдешь! Сеня, вконец удрученная, незаметно шмыгнула в дом, будто все это время там смирнехонько просидела... Бабушка уже овладела собой и прибирала на кухне.

Прерванный обед возобновился с грехом пополам: все сидели какие-то вялые, точно Валера подсыпал в тарелки отраву.

А Сеня, наоборот, оживилась. Ее вдруг озарило: выходит, этот Валерка-пьяница - виновник её падения! Это он ворует канализационные люки, чтобы продать их на опохмел, а ни в чем не повинные дачники валятся вниз как подбитые кегли! Ужас какой - это же форменная ловушка! Надо что-то делать, нельзя это так оставлять!

Сеня дернула отца за рукав: тот пил чай, поглощенный чтением, кажется, это был детектив.

- Пап!

- Угу...

- Пап, знаешь... Эти люки - ну, про которые Валера говорил...

- Да.

- Коля, прекрати! - возмутилась мама. - Сколько раз я просила тебя не читать за столом?!

- А? - очнулся отец, откладывая книжку в сторону. - Да, извини. Ксюша, ты что-то сказала?

- Да, пап. Эта шишка... ну, у меня на лбу. Я вам не говорила...

Бабушка тут же насторожилась - как охотничья собака, которая почуяла дичь.

- Понимаешь, там провал на дороге. Ну там, где ворота, которые выходят на пруд...

- Ксана, не тяни, говори по-человечески, - рассердилась мама. - Никто тебя за эту шишку не убьет - ты ведь уже наказана.

- Этот Валера ворует люки с колодцев канализации. А туда можно свалиться и все себе переломать - там же яма глубокая!

- Так! - папа поднялся, залпом допив свой чай. - Ну-ка пойдем, покажешь.

Результатом Сениной борьбы за здоровье дачников явилось расследование, проведенное её папой. В результате расследования обнаружилось ещё три зиявших колодца - Валера потрудился на славу! На семейном совете мнения разделились: бабушка стояла за то, чтобы заявить в милицию - дело-то ведь нешуточное и впрямь покалечиться можно! А если местный пьяница не успокоится на достигнутом?! В общем, бабушка требовала заявить! Мама с папой не были сторонниками столь решительных действий. Они считали, что нужно дождаться, когда "герой" протрезвеет, и предупредить: если он не вернет украденное на место, заявят в милицию.

Решено было выяснить, где живет эта колоритная личность, а пока поместить записку на доске объявлений возле сторожки: предупредить, чтобы глядели под ноги.

Составили текст записки и Николай Константинович в сопровождении несколько оживившейся дочери направился к сторожке.

По пути они миновали весьма примечательное строение с явной претензией на роскошь. Это был не дом, не дача, даже не коттедж, а скорее вилла, горделиво взиравшая на окрестные халупы глазницами-окнами с высоты своих трех этажей и башенки в готическом стиле. Этот дворец, занимавший едва не две трети участка, стоял за сплошным высоким забором - чтоб ни одна душа не приметила, что делается на участке с ухоженной зеленой лужайкой. Однако, за раскрытыми настежь въездными воротами, которые с истовым тщанием красил какой-то угрюмый мужик в спортивном костюме, видно было мощеную аллею, ведущую к высокому крыльцу, уставленному цветами в горшках, альпийскую горку, беседку, диван-качалку под тентом и большой надувной бассейн. В этом бассейне плескалась курчавенькая чернявая девчушка лет пяти, за ней, восседая в плетеном кресле, бдительно наблюдала пышная дама в шляпке.

- Да-а-а, размах у людей! - покачав головой, изрек папа. - Башенка одна чего стоит! Нравится тебе? - он испытующе поглядел на дочь.

- Мне-то?

Сеня ещё раз оглядела круглую башенку, крытую черепицей, высокие арочные окна, спуск в подземный гараж, громадный вензель на воротах, покрашенный бронзовой краской... Нечего сказать, впечатляет! Вот только слишком много тут всего было. Или наоборот - не хватало чего-то... Дом был какой-то холодный. Неживой. Все здесь было напоказ, как на картинке в красочном иллюстрированном журнале. Все взывало к восторгу: поглядите, какое богатство, как круто, престижно!..

Нет, в этом доме Сеня жить не хотела. Ей в нем было бы попросту неуютно. А вот беседка... она была чудо как хороша! Деревянная, с резными ажурными столбиками и перильцами, она вся была оплетена цветущим вьюнком. Не беседка, а сказка! Веселая и в то же время таинственная - так и манила укрыться и помечтать. Или почитать какую-нибудь интересную книжку.

- Беседка хорошая. И плетеная мебель... Мне такая ужасно нравится. А дом - так себе! Надутый какой-то.

- Понятно, - протянул папа.

И тут из беседки появился Мамука. Совсем на себя не похожий - сникший, точно воду опущенный. Он остановился, потоптался на месте, точно не зная, куда направиться, и неуклюже зашагал к дому, смешно выкидывая при ходьбе ноги в стороны.

В это время на крыльце показались двое: коренастый крепыш с волнистой густой шевелюрой и выбритым до синевы смугловатым лицом и белозубый усатый щеголь, щерившийся в улыбке, с яркими чуть припухлыми губами. Крепыш что-то объяснял белозубому, оживленно жестикулируя, тот кивал и деланно улыбался. Отчего-то улыбка его Сене жуть до чего не понравилась - ненастоящая какая-то! Она ещё подумала: неужели он не понимает, что всем все ясно про его улыбку, - что она нарисованная, как ценник на прилавке...