- Ксенечка, а как же тебя одну отпустили? - спросила Наташа. - Ты ведь углубилась в лес очень далеко, запросто могла заблудиться...

- Я не думала, что так получится. Мама просила только вдоль опушки... ну, я и шла. А потом - дальше, дальше... Сама не знаю, как забрела так далеко.

- Это тебя леший водил. Или ещё кто-то... Лучше бы тебе без взрослых в лес не ходить, - добавила Мария Леонидовна. - Приходи к нам, мы каждый день в лес ходим. И за грибами, и просто так - порадоваться... Приходи! Наш участок ты знаешь? Сто сорок седьмой, это на девятом проезде.

- Я приду, обязательно! - просияла Сеня.

Она и думать не думала, что её затаенное желание - познакомиться поближе с этими чудесными женщинами сбудется так скоро!

- Ну вот, мы и дома! - они оказались у ворот дачных участков. Проводить тебя? - спросила Наташа.

- Спасибо, я сама дойду, здесь недалеко - вот мой проезд. Так я приду?

- Непременно, Ксенечка! Мы будем рады, - Мария Леонидовна улыбнулась ей. - Видно встреча наша неслучайна, раз ангел хранитель твой нас к тебе на помощь послал. Ну, ступай с Богом!

Они помахали ей на прощанье, и Сеня помчалась домой со всех ног, дивясь своему неожиданному спасению.

Глава 10

ЗЕРКАЛО

Сеня летела стрелой - она явно опоздала к обеду и сейчас её, небось, в порошок сотрут! Но уж это она как-нибудь переживет - у неё родилась потрясающая идея, и нужно как можно скорее её осуществить. Секрет, который открыли Сене её спасительницы, - секрет живого общения с миром, позволял мигом решить все проблемы. Если лес откликнулся на её просьбу, почему бы не отозваться и немой фотографии? С её помощью Сеня узнает, где находится клад - узнает тайну, которой пытаются завладеть Нукзар и компания! И без всяких там ясновидящих и экстрасенсов! Она сама станет ясновидящей... если, конечно, получится. Скорее бы уединиться в комнате и проделать свой опыт!

Какие же они замечательные - Мария Леонидовна и Наташа! Если б они были её родственницами и они могли часто общаться! А то лето пролетит - и больше она их не увидит, а как бы хотелось подружиться поближе... Эх, если б у неё была такая бабушка, как Мария Леонидовна! Нехорошо, конечно, но ей хотелось, чтоб её бабушкой была именно она, а не баба Инна, вечно раздраженная и всем недовольная...

Она непременно воспользуется их приглашением и к ним заглянет, вот только разделается со своими делами. А дел было по горло!

Как ни странно, никто её не встречал. В доме тихо, на веранде - ни души. Дрыхнут все, что ли?

Сеня постаралась незаметно проскользнуть в свою комнату, обойдя дом кругом и забравшись через окно, но на веранде появилась мама. На ней лица не было. Увидев дочь, она не стала её ругать, а только молча покачала головой и тихо сказала: "Бабушке очень плохо! Скорую вызвали..."

- Мамочка, что с ней? - крикнула Сеня и в испуге зажала рот рукой.

- Тихо, не кричи. Тебя долго не было, бабушка волновалась... Сердце, сказала мама и стала рыться в стенном шкафчике на кухне, где хранились лекарства. - Поешь, обед на плите. Потом поговорим.

Внезапно она застонала и без сил опустилась на табурет, уронив голову на руки. Рыдания сотрясали её, мама старалась сдерживаться, но от этого ей становилось только хуже... Эти жалобные всхлипывания Сене сердце перевернули - она кинулась к матери.

- Мамочка, миленькая, не плачь! Ну что ты, бабушка выздоровеет...

- Господи, хоть бы это было так! - шепнула мама, утирая слезы по-детски тыльной стороною ладошки. - Я так иногда так жалею, что мы неверующие. Иной раз так хочется помолиться, а молиться-то не умею... Знала бы, что Бог есть... - она снова всхлипнула, да так горько, что Сеня не выдержала - обхватила маму руками, прижалась к ней крепко-прекрепко и услышала как бьется мамино сердце...

Впервые мама позволила себе проявить при дочери слабость, впервые плакала так открыто - не сдерживаясь, не боясь показаться жалкой... И Сеня тоже впервые поняла, что маме нужна её помощь. Что она сейчас сильнее её и должна эту малую детскую силу свою - всю, до донышка передать маме. Ох, если б она могла сказать маме, крикнуть громко, на весь дом, что Бог есть! Что он не лев Аслан, придуманный писателем Льюисом, - он... настоящий! И что она - Сеня - проникла в тот мир, где знают о нем. Что людям открыт только маленький уголок реальности, самый краешек, с которого начинается путь... Путь к Нему! Да, она теперь знала об этом, но боялась, что мама ей не поверит. Ведь у неё не было доказательств! Но она добьется, чтоб ей поверили. Чтобы стала её семья похожа на ту - Прошину, которой не требовалось никаких доказательств, потому что живая вера их не просит, не требует... Она знает - и все! Как знала Сеня той памятной ночью, что ей открывается мир, в котором ответ на все людские вопросы.

- Мамочка, все будет хорошо, слышишь? - жарко шептала Сеня, прижавшись к маме. - Ты помолись, мамочка, не бойся, что не умеешь. Бог нам поможет, я верю, я знаю...

Леля подняла заплаканные глаза. Она никак не ожидала услышать такое от дочери. Ее голосок растопил что-то в душе, и она, не таясь, заплакала, обнимая прижавшуюся дочурку.

- Деточка... маленькая моя! Бабушка наша слабеет. Она старенькая, но ей так не хочется стареть! В молодости она была очень красивой, и теперь... Ей страшно, она боится смерти, Господи, да кто ж не боится-то! - она глубоко и прерывисто вздохнула, пытаясь выровнять дыхание, потому что впервые при Сене произнесла вслух слова, которые боялась произносить. Слова о смерти!

- Понимаешь, девочка, я говорю ей: мама, ты бы в церковь сходила исповедовалась, как в старину бывало. Тебе легче станет! А она мне: нет, говорит, Леля, в чем мне каяться - на мне греха нет... Нету на ней греха, понимаешь!? Как же так можно, ведь нет людей без греха! Но она не хочет сама себе в этом признаться. Господи, ну что за жизнь, что за дурацкая жизнь... Может быть тебе, маленькая, удастся жить по-другому. Дай тебе Бог! А мы... Мы уж так, как привыкли. Живем, будто сидим на краешке стула как-то наперекосяк! Ох, да что я глупости говорю, ты меня не слушай...

- Нет, ты не глупости говоришь - ты всегда так со мной говори, хорошо? Почему ты никогда так раньше не говорила? Думаешь, я не пойму? Я все понимаю! Давай теперь так всегда будем... не понарошку говорить, хорошо?

Леля, с удивлением глядя на дочь и словно заново её узнавая, кивнула. И почувствовала, что ей стало легче.

- Мамочка, все изменится - вот увидишь. Скоро-скоро! Я обещаю тебе! Ты мне веришь?

- Верю, - сказала мама. И улыбнулась.

- И еще, мам, у меня к тебе просьба. Ты зови меня Сеней, хорошо?

- Сеней? Тебе нравится? Ну, раз так, хорошо... Сеня.

Она нежно поцеловала дочь, поднялась.

- Пойду я к бабушке. Спасибо тебе, дружок, легче мне стало. А ты поешь, ладно?

И умывшись, насухо утерев лицо полотенцем, мама вернулась в дом.

Сеня не стала есть, только налила себе стакан молока и залпом выпила. Потом на цыпочках прошла к бабушке в комнату. Та лежала, закрыв глаза, положив руку на грудь и почти не дыша. В комнате пахло лекарствами, дед сидел на стуле возле кровати, держа бабушку за руку. Он обернулся на шаги, кивнул внучке и продолжал сидеть неподвижно как изваяние.

Бабушка захрипела, что-то всхлипнуло у неё в горле, на лбу выступил пот... Сеня не могла больше на это смотреть и выбежала из комнаты. Слезы душили её. Она не думала, что бабушке так плохо, и это ведь по её вине! А врачей тут поблизости нет - пока ещё скорая доберется...

Она пробралась к себе в комнату, легла и завернулась с головой в одеяло. Мысль воплощается, - вспомнились ей слова Проши. Да, это она во всем виновата - надо же было придумать про плохой сон о бабушке, который якобы ей приснился... Ну кто её за язык тянул? Нет бы сказать, что видела плохой сон о себе - глядишь, сама бы и заболела! За что бабушке-то расплачиваться за внучкину глупость?! Да ещё эта мысль... пускай невысказанная, но все же пришедшая ей на ум - мысль о том, что хочет другую бабушку... Так вот тебе - бабе Инне плохо. Она при смерти! Вот и не будет у неё теперь бабушки... Вовсе не будет - ни придуманной, ни настоящей!