- Мамука, там, за домом, куча валежника: слеги всякие, доски, жерди... Только они нам не подойдут - ими этот люк не своротишь. Нам бы ломик!

- Ломик я видел. Тут где-то валялся! - встрял Лапекак. - Сейчас поищу.

Он растворился в ночи, и скоро они услыхали победный писк: "Нашел!"

Сеня с Мамукой поспешили на зов, и в самом деле возле заросшей сорняками грядки с клубникой обнаружили проржавевший ломик, который, как видно, так долго здесь пролежал, что врос в землю.

Мамука без особых усилий выворотил лом из земли и, отдуваясь, потащил его за калитку к люку, возле которого Сеня пританцовывала от нетерпения. Оказалось, что её новый друг был довольно силен - с двух попыток ему удалось подцепить край тяжеленного люка и своротить его на сторону. Вдвоем с Сеней они сдвинули его подальше от края - так, чтобы круглое отверстие оставалось свободным. Перед ними зиял провал. Оба, стоя на краю, переминались с ноги на ногу, заглядывая внутрь. Оттуда доносился приглушенный шум воды и тяжелые душные испарения...

- Я полезу первая, - заявила Сеня, - я там уже раз побывала. У тебя нет фонарика? - без всякой надежды спросила она у Мамуки.

- Знал бы - захватил, - пробормотал он, вглядываясь в кромешную тьму под ногами. - Слушай, у бандитов же есть фонарик! Они его ещё чем-то прикрыли, чтоб света снаружи не заметили. Давай я сгоняю, а? Они же спят как убитые, а я по быстрому: раз, два - и в дамки!

- А если проснутся? Тогда все пропало...

- Я сгоняю, - пропищал Лапекак. - Они меня даже и не заметят. А фонарик того - тю-тю...

- Ты же - тень, - с недоумением изрек Мамука. - Как же ты фонарик возьмешь - он же, ну, как это... потный, материальный... У него - вес!

- А ты думаешь, у меня нету веса, что ли? Еще какой! Только чего бестолковым объяснять - все равно не поймете. Хоть я и неприкаянный дух, но все ж таки в вашем мире кое-какой навык имею... Стойте тут - я мигом.

- Ну и дела-а-а! - только и смог вымолвить Мамука и сел, где стоял - у самого края подземного хода, свесив ноги вниз.

Не прошло и минуты, как Лапекак вновь замаячил у них над головами, торжествующе потрясая фонариком, который плотно, как щупальцами, обвивал своими отростками.

- Теперь скорее вниз! - скомандовала Сеня. - Там в стенке колодца железные скобы вроде ступенек. Нащупывай их ногой - и за мной!

Когда луна, вдоволь налюбовавшаяся этим зрелищем, скрылась за облаком, в поселке по-прежнему не было ни души... Только какой-то сутуловатый очкарик мчался на велосипеде по направлению к станции - мчался не разбирая дороги, подскакивая на рытвинах и ухабах, съезжая в канавы и с разгону влетая на горки... Он гнал так, точно за ним гналась свора собак. Он торопился на станцию - туда, где люди, туда, где милиция, где можно позвать на помощь! Самые близкие люди на свете попали в беду! Это был Костик. Сене вовсе не показалось, когда она заметила голову брата, мелькнувшую над забором. Он все видел, все понял и спешил им на помощь!

Между тем, благополучно завершив спуск в колодец, Сеня с Мамукой двигались по дну туннеля по колено в воде, освещая себе путь пляшущим светом фонарика. Сеня совсем не помнила, как оказалась в жилище Проши, она тогда была как бесчувственная, и до места её благополучно доставил домовой. Теперь их вел Лапекак, порхая впереди бесформенной неуклюжей бабочкой. Идти им пришлось недолго: за очередным поворотом - четвертым или шестым, Сеня сбилась со счета! - показалось небольшое углубление наподобие ниши в стенке туннеля. Оно было занавешено знакомой драпировкой, похожей на гобелен.

Она решительно оттеснила Лапекака, откинула ткань и шагнула внутрь. Оба её спутника - мальчик и неприкаянный дух, последовали за ней.

В Прошином прибежище было знобко, сыро и полутемно. Только слабо мерцал холодный зеленоватый свет. Вся мебель оставалась на своих местах, только хозяина нигде не было.

- Проша! - тихонько окликнула Сеня. - Прошенька, где ты?

Ей было не по себе. Ведь где-то тут Сам! Если он может даже с домовым сладить, то уж с ними-то...

- Тут он, чую я, - так же тихо, каким-то не своим голосом сообщил Лапекак. - Похоже... точно, он в кресле. Да, не в том - а в своем! Он всегда в нем сидит.

Сеня на цыпочках приблизилась к креслу, склонилась над ним, протянула руку... Никого. Ничего!

- Да он же невоплощенный! - завопил Лапекак. - Ты его и нащупать-то не сумеешь!

- А как же быть? - обернулась на его голос растерянная Сеня. Лапекак так резво заметался из угла в угол, что трудно было за ним уследить.

- Слушай, ты... Лапекак! - прикрикнул Мамука. - Перестань мельтешить и говори толком как его отсюда вытащить.

- Как-как... не знаю я. И потом, зачем вытаскивать-то, не пойму? заныл Лапекак. - Ему тут покойно... тихо... И бандитов тут нет. Они сюда ни в жизть не пролезут! И вы пересидели бы тут. А там, глядишь, чего-нибудь переменится.

- Ну, ты и гнида! - сквозь зубы процедил Мамука. - Сам же говорил, что ещё немного - и он развоплотится. Совсем! Что ему помощь нужна.... Что ж нам: сидеть тут и ждать?

- Мамука, да не слушай ты его, что с него взять - с бесформенного? Надо отсюда срочно сматываться, не нравится мне тут. Того и гляди - Сам явится.

- А кто такой этот Сам? - поинтересовался Мамука. - И нельзя ли его по голове чем-то тяжелым?

- Боюсь, что нельзя, - с сожалением сказала Сеня. - Он ведь тоже... того. Дух! Только он ещё хуже... Он темный - бес, то есть. Да ещё шишка среди этих бесов большая... Сильный он очень - так Проша говорил. Ох, Проша, Прошенька, как же быть?

Она рухнула в кресло напротив Прошиного и уронила голову на руки.

- Эй, хорош нюни распускать! - рассердился Мамука. - Свяжешься с девчонкой, потом только и будешь, что сопли ей вытирать...

- И ничего ты не будешь! - Сеня вскочила. - Мамука, это ты правильно... ты меня зли, потому что, мне кажется, Сам начал действовать. Он меня усыпляет, что ли, или вроде того. Ведь наверху мы уже все решили что и как делаем... Так ведь?

- Угу, - откликнулся Мамука, разглядывая старинный буфет. - Только вроде решили мы, что надо действовать быстро, а ты тут.... - он раскрыл дверцы буфета, и оттуда градом посыпались грецкие орехи.

- Так! Все ясно, - по-боевому воскликнула Сеня. - Лапекак, ты Прошу чуешь?

- Ну, чую... - нехотя ответил тот.

- Ты его нащупать можешь? Ну, взять на руки, - понукала она расклеившегося служку.

- Ну... могу. А дальше что?

- А то! Мамука, снимай майку!

- Это ещё зачем?

- Затем, что мы Прошу в неё обернем, чтобы от него духом человеческим пахло, и Сам его не учуял.

Мамука покачал головой, но майку снял. Сеня передала её Лапекаку, и тот, шевеля отростками, накрыл ею пустоту над креслом, подоткнул со всех сторон, и дети увидели нечто вроде продолговатого шарика неровной формы, обернутого в синюю майку с надписью "Пума".

Мися перехватила у Лапекака этот сверток, склонилась над ним и тихонько шепнула:

- Прошенька, это я! Ты меня слышишь?

Майка еле заметно пошевелилась, и Сеня услышала звук, похожий на слабый шорох листвы: "Сслышшшу-у-у..."

Она просияла, кивнула Мамуке и по его изумленному лицу поняла, что и он услыхал этот шелестящий глас пустоты, обернутой в майку.

- Проша, держись, мы тебя выручим! Мы сейчас двинемся наверх - искать клад. Ты знаешь, где он?

Майка снова пошевелилась, и по этим слабым движениям, напоминавшим утвердительный кивок головы, она поняла: он Проша...

- Давайте-ка все наверх! - скомандовала девочка, прижимая к груди бесценный сверток.

И тут... Они услыхали как орехи, рассыпавшиеся по всей комнате, стали хрустеть под чьими-то тяжкими шагами. Хррым - хррым - хррым! Не нужно было томиться в догадках, чтобы понять, чьи это были шаги...

Это был Сам! Он был здесь - в подземелье. Он шел, чтобы уничтожить их!

Сеня завопила, вцепилась в Мамукину руку и дернула за собой к выходу. Как зайцы - в два прыжка они обогнули хрустящие под невидимыми шагами орехи и кинулись назад в туннель.