В последние недели это случается намного реже, и совсем скоро она отпустит Джаспера. Он уйдет туда, где ему надлежит быть, присоединится к цирку на чердаке. Присоединится к Сэту Сайксу и пьяному Кэшу Перкинсу и всем героям, когда-либо погибшим за то, что было им дорого, к старому Лему Лавхарту, который лежал в сумерках и слушал птичьи трели, а потом с него снял скальп чикасо, к Саймону Лавхарту, чья правда заключалась в ране и молитвеннике, к Люси Болтон Лавхарт с ее любимым коварным сердцем и к котенку, вышвырнутому маленькой Люси Болтон из окна на кирпичи, к отмывшимся от крови наконечникам и полинявшему полковому знамени Саймона Лавхарта, к песне "Пусть приступят к нам воды...", которую пели при крещении, и к той, которую пели на площади в день перемирия в 1918 году, к раскрашенным деревянным зверям, зловещему шпрехшталмейстеру, голубоглазой девочке-акробатке в легкомысленной юбочке и всему, чем жил Бардсвилл, в чем он находил смысл жизни и с чем умирал. Там Джаспер будет дома.