До недр сокровенных.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Вестник выбегает из дворца.

Вестник

910 Вы, старцы белые...

Хор

Ты, ты зовешь меня?

Вестник

О, что за ужас там!

Хор

Надо ль угадывать?

Вестник

Убиты мальчики...

Хор

Горе нам, горе нам!

Вестник

Да, плачьте: это ст_о_ит слез.

Хор

Как страшен

Детоубийца был, я думаю!

Вестник

Как страшен был, не спрашивай, старик:

У пережившего нет слов для описанья.

Хор

(настойчиво)

Коль видел ты гнусный тот грех,

Отца и детей поразивший,

Нам все без утайки теперь расскажи:

Как, насланный богом, вошел

920 Злой демон в царевы чертоги,

Как детские жизни сначала,

А после и стены разрушил.

Вестник

У алтаря Зевесова Геракл

Готовился свой двор очистить жертвой

От крови Лика пролитой, тирана,

Которого он только что убил.

Его венцом прекрасным окружали

И сыновья, и мать их, и старик

Отец. А мы, рабы их, тесно

Вкруг алтаря толпились, и в ходу

Уже была корзина, уж молчанье

Хранили мы благоговейно. Взяв

Горящий уголь, господин сбирался

Его в воде священной омочить

И вдруг остановился, озираясь...

930 И замолчал. И дети и старик

Смотрели на него, и весь он будто

Стал сам не свой. Тревожно заходили

Белки в глазах и налилися кровью,

А с губ на бороду густая пена

Закапала, и дикий, страшный смех

Сопровождал слова его: "Зачем же

Здесь это пламя чистое? Он жив,

Аргосский царь. Два раза, что ль, Гераклу

Одну и ту же жертву приносить?

Вот голову добуду Еврисфея,

940 Тогда зараз всю пролитую кровь

От рук отмою. Эти возлиянья,

Корзину эту - прочь; а мне, рабы,

Подайте лук со стрелами! А где же,

Где палица моя? Иду в Микены;

Мне ломы надобны и рычаги:

Киклопы пригоняли аккуратно

По ватерпасу камни, и киркой

Придется, видно, стены разворочать".

Глазами колесницу стал искать;

Вот будто стал на передок и машет

Стрекалом. Было и смешно глядеть,

950 И жутко нам. Давно уж меж собою

Шептались мы: "Что ж это? Шутки шутит

Наш господин иль не в своем уме?"

А он, гляди, разгуливать пустился

По дому, стал потом среди чертога

И говорит: "Вот я теперь в Мегарах".

А как попал в покои, то, как был,

Разлегся на пол, завтракать собрался.

Потом, немного отдохнув, решил,

Что он теперь подходит к рощам Истма.

Тут царь, одежду скинув, стал бороться

960 С каким-то призраком и сам себя,

Людей каких-то пригласив к вниманью,

Провозгласил на играх победившим.

Вот, наконец, в Микенах он: к врагу

С угрозами ужасными подходит...

Тут руку мощную Гераклову отец

Остановил словами: "Сын мой, что ты

Затеял? Брось! Что за игра! Не кровь ли,

Которую ты только что здесь пролил,

Твой разум отуманила?" Но царь

Его толкает от себя, считая

Отцом аргосца, что пришел молить

За сына своего. Потом стрелу он

На лук натянутый кладет, сбираясь

Покончить с вражьими детьми, а сам

970 В своих стал метить. Мальчики, дрожа,

Врозь разбегаются: один защиты

У бедной матери на лоне ищет,

Тот за колонну спрятаться бежит,

А третий, как испуганная птица,

Дрожа, забился за алтарь. А мать

Кричит: "Опомнись, муж мой! Ты родил их,

И ты ж убить их хочешь?" Крик и стон

Тут поднялись: кричит старик и слуги,

А Гераклес безумною стопой

Полуокружья чертит у колонны.

Вот миг он уловил, - и прямо в сердце

Вонзается стрела ребенку; навзничь

980 Он падает, и мраморный устой

Стены дворца он в яркий пурпур красит

Своею кровью. А покуда сын

Дух испускает, дикий крик победный

Слетает с губ отца: "Один птенец

Готов, и тот аргосец ненавистный

Часть долга кровью сына заплатил".

Затем из лука метится безумный

В другого сына, что у алтаря

Себя считал покуда безопасным.

Ребенок, видя смерть, со ступеней

Алтарных бросился к отцу, стараясь

От выстрела уйти: ему на шею

Повис малютка и, рукой касаясь

До бороды, он молит о пощаде.

"Отец, - он говорит, - возлюбленный, меня

Ты разве не узнал? Не Еврисфеев,

Я твой, я твой, отец. О, пощади!"

990 Геракл не внемлет сыну, он ребенка

Толкает от себя: он видит только,

Что этой жертвы не возьмешь стрелой.

И вот, блуждая озверелым взором,

Он палицу над белой головенкой

Взмахнул высоко, как кузнец свой молот

Над наковальней поднимает, - и она

Малютке череп разнесла. Покончив с этой

Второю жертвой, третьего убить

Он ищет. Но малютку мать успела

В покои унести и заперлась.

Тогда, вообразив, что это стены

Киклоповой работы, Гераклес

Свой дом буравить начинает, стены

Свои ломает; бешеных ударов

Не выдержали двери: через миг

Мегара и малютка с ней одною

1000 Стрелой пронизаны лежат... За старцем

Погнался царь, да бог не допустил.

Явился образ величавый, и признали

Афину тотчас мы: она легко

Копьем медноконечным потрясала,

Его сжимая в шуйце. Прямо в грудь

Богиня бросила огромный камень

Безумному царю и злодеянья

Десницею остановила властной...

Царь наземь рухнулся, и крепкий сон

Его сковал немедля. А спиною

Как раз излом колонны он покрыл,

Что городила двор среди погрома.

1010 Приободрились мы тогда, и, вместе

С Амфитрионом подойдя к царю,

Его мы путами и поясами крепко

К обломку прикрутили, чтоб потом,

Когда проснется, новых бед каких

Не натворил. Несчастный сном тяжелым

Спит и теперь. Да, он детей убил,

Жену убил, - но равных с ним страданий

Здесь, на земле, не испытал никто.

ЧЕТВЕРТЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ

Хор

Было и раньше страшное дело:

Мужей Данаиды убили,

Эллада поверить не смела тогда

Тому, что аргосские стены узрели.

1020 Но ужаса больше внушает мне доля

Несчастного Зевсова сына.

Кровавое дело иное

Могу я поведать,

Как Прокна сына убила

Единого, Музам;

Звучат и поднесь

Ее тоскливые песни,

Но ты, но ты, от которого бог отступился,

Не трех ли убил ты, тобою рожденных?

Не трех ли, беснуясь,

На землю детей уложил?

Увы мне! Увы мне! Увы мне!

Где слез наберу я оплакать тебя?

Где песен надгробных?

Где плясок для тризны?

ИСХОД

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Во время первых слов хора ворота дворца распахиваются, виден двор и внутренность дома. На первом плане, среди общего разгрома, виден обломок колонны, а на нем спит связанный и прикрученный к камню Геракл; около него брошены лук и колчан и рассыпаны стрелы. Дальше трупы Мегары с ребенком на

груди и двух мальчиков.

В глубине сцены Амфитрион.

Хор

Га!

Смотрите! смотрите!

Подалися створки,

И настежь открылись

1030 Ворота высоких чертогов.

О, ужас! О, горе!

Вот, вот они, дети,

Лежат и не дышат

В ужасном соседстве

С убийцей-отцом.

А он-то как страшен,

Осиленный кровью сыновней,

Распялен на камне колонны!

Корифей

Вот и старик: стопой неверной он

1040 Едва бредет под грузом лет и горя;

Так птица отлететь не хочет от гнезда

Разбитого и все по мертвым стонет.

Амфитрион

(приближаясь)

Тише, тише, фиванские старцы!

Пусть, развязанный сном,

Он забвенье вкушает.

Хор

Мои слезы, мои вздохи