Ближняя ретроспектива. Ахмад Шах Масуд
12 апреля 1984 года / 11 Раджаба, 1404 года Хиджры. Афганистан. Провинция Панджшер. Грот у истока реки Панджшер.
— Ворон, он кажись очухался.
Сказано было негромко, но язык шурави[1] Ахмад Шах Масуд узнал. Он слегка пошевелился, проверяя тело на предмет повреждений. Вроде, все цело, болела только голова. Его даже не связали.
Спавший сидя воин-шурави был очень молод, лет двадцати, не больше. Он тихо ответил, не меняя позы и не открывая глаз.
— Палево, Алим. Я не хотел ему раскрываться так рано. Еще одно слово по-русски, и ты до конца жизни будешь охранять полигон на Новой Земле. Я не шучу.
Заговоривший первым усмехнулся.
— Мы все героически погибли в Бадабере. Покойники полигоны не охраняют.
— Тогда нашлю на тебя понос.
Ахмад Шах не понимал по-русски, но для того чтобы осознать, что он находится в плену, этого было и не нужно. Это было слишком очевидно.
К его удивлению, первый шурави ответил на пашту.
— Виноват, амир!
На чистом пашту отозвался и молодой амир.
— Я уже стараюсь это забыть, Алим. — а потом снова перешел на русский, уже почти шепотом — Раз уж прокололись. Умару, срочно. Сигнал на «Эверест» — восемь, три, один, три. После получения подтверждения — немедленно сворачивать ПВД. Через час уходим.
Амир[2] нечестивых, был слишком молод. Слишком молод, для амира шурави. По возрасту он был срочником и это было очень странно. Он оценивающе посмотрел на Масуда своими голубыми, как весенний лед шапок Гиндукуша, глазами, и добавил на пашту.
— Раздобудь для него ишака, Алим. Он не сможет идти так быстро, как нам нужно. Слишком сильная контузия.
Шурави-муджаддиды[3]…
Они появились в Афганистане около года назад. Внешне ничем не отличающиеся от обычных муджахидов и умеющие жить в горах, муджаддиды всего за полгода взяли под контроль весь Бадахшан, объявили о создании Бадахшанского Джамаата и… объявили Джихад Пакистану. Все это они сделали без тяжелого вооружения и без поддержки с воздуха.
Будь Ахмат Шах Масуд более суеверным, он бы поискал в этом происки шайтана, но он был воином и оценивал происходящее без лишнего мракобесия. Шурави учились очень быстро. Они больше не лезли в горы с бронетехникой и автоколоннами. Муджаддиды работали пятёрками — командир, снайпер, два пулеметчика и «тяжелый», с укладкой из двух новых русских шайтан-труб — огнеметов шмель. Такая пятёрка в подходящем месте могла на сутки задержать целый батальон. А еще они роились, как осы, то расходясь по схронам в ущельях, то собираясь в большие отряды для конкретных задач. А еще они привели в Бадахшан своих имамов…
— Ас-саламу алейка, доблестный амир, по праву прозванный Счастливым[4].
— Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух. Почему ты приветствуешь меня как гостя, шурави, и в чем мое счастье?
— Я не шурави, а русский, произнесший шахаду[5], и ты мой гость. Ты не пленник. Ты волен уйти прямо сейчас, даже не выслушав меня. Если хочешь — уходи. Из моих тебя никто не тронет. Что касается счастья, то ты без единой царапины пережил корректируемый огонь двух гаубичных батарей. Это даже не счастье, а настоящее чудо.
— Ты муджаддид? Чего ты хочешь?
— Муджаддид. Меня зовут Мохаммед Асхам[6].
Ахмад Шах Масуд с оценивающим интересом посмотрел на человека, за которого американцы объявили награду в миллион долларов. Эти идиоты даже не догадываются, что он шурави, считают его кем угодно — палестинцем, ливанцем, турком, но только не шурави. «Террорист номер один», словно прочитав его мысли, улыбнулся и кивнул в подтверждение. Шайтан!
— Где мы?
— У истока Панджшера. Ущелье уже полностью зачищено. Уйти сейчас можно только на север, но один ты в таком состоянии через перевал не пройдешь. Уходить нужно как можно скорее, тебя ищут. Я хочу тебе помочь.
— Почему?
— Не хочу, чтобы тебя убил придурок и алкоголик Кармаль. Если ты попадешься военным, то это обязательно случится. Панджшер для тебя временно потерян, настало твое время совершить Хиджру.
— Кармаль придурок и алкоголик, которого вы навязали Афганистану.
Отпираться русский даже не подумал.
— Наделано уже много всяких глупостей. Часть из них еще можно исправить. Шурави не нужен Афганистан, шурави нужно, чтобы сюда не пришли американцы и фанатики-ваххабиты. Ты ведь тоже не хочешь их прихода?
— Не хочу.
— Как видишь, у нас уже есть общие интересы. К тому же, лично я поддерживаю твое стремление отделиться от пуштунов в независимом Северном Афганистане. И я знаю, как можно договориться с пуштунами по-хорошему.
— Шурави этого не допустят.
— В скором времени нас всех ждут большие перемены, в том числе и шурави. Аллах вразумит их. Но до этого еще нужно дожить. Я могу тебе помочь. Принимаешь ли ты мою помощь, Ахмад Шах?
— Куда вы пойдете?
— В Бадахшан.
— И что меня там ждет?
— Поговоришь с моим амиром. Он ищет умелого и удачливого командующего для доблестной и, в будущем, победоносной бадахшанской армии. Мой амир считает Кармаля и прочих парчамистов[7] никчемными бачабозами[8], но пока вынужден это скрывать.
— Почему?
— Потому, что амир моего амира такой-же никчемный партийный бачабоз. У нас тоже много проблем, Ахмат Шах, но мы о них знаем и постараемся в скором времени решить.
— Я иду с вами.
— Хорошо. Пока идем — я твой амир. Если скомандую залечь — сначала падай, потом думай.
— Да, амир.
26 апреля 1984 года. Афганистан, провинция Бадахшан. Город Ишкашим. Неофициальная столица Джамаата Бадахшан. ППД группы «Ворон».
— Ты нам нужен в Москве.
— Не сомневаюсь, но вынужден отказать. Вы должны сами спасти свою страну, а я пока займусь спасением остального мира. Я теперь Асхам, прапорщик Воронов героически погиб за Родину в Бадабере. Зачем вам его труп? Или вы уже испугались?
Генерал-майор КГБ, заместитель начальника Первого Главного Управления и начальник Управления «С»[9] ПГУ КГБ СССР сейчас чувствовал себя как подросток, застигнутый с поличным на чем-то постыдном. «Ворон» спросил как всегда спокойно, без всяких эмоций, он всегда говорил так, словно зачитывал расписание движения поездов. «Будьте осторожны и внимательны! Пригородный поезд Бердичев-Хацепетовка отправляется с третьего пути…» «Вы уже испугались?»
— Не хами, Максим.
— Извините, Юрий Иванович. Глагол я и правда выбрал неудачный. Для чего я вам нужен в Москве? Всё давно спланировано и моего участия не предусмотрено. Вам не хватает ухорезов?
Действительно незачем. Дома нет таких задач, которые нельзя решить без Ворона. Просто испугались, глагол этот, на самом деле, очень даже удачный. Генералу Дроздову от этого было неловко. В затеянной Вороном игре постоянно повышались ставки. Они уже давно превысили все пределы допустимого риска и это, похоже, только начало.
— За твою голову повысили награду.
— Уже слыхал. И что это меняет? А если и меняет, то даже к лучшему, Юрий Иванович. Через полгода они получат столько голов Асхама, что весь их поганый МОССАД-ЦРУ будет работать только на сортировке поступающих голов. Я и сам им с десяток подкину. Кто такой настоящий Асхам — знаете только вы. Это не причина прерывать игру, товарищ генерал.
Поезд Мухосранск-Бердичев прибывает ко второму пути… Как ему это удается? Чертов колдун…
— Об этом знает вся твоя группа, а теперь еще и Масуд. Которого ты хочешь привлечь к игре. К тому-же, похоже, что у нас уже где-то «течет». На том берегу Пянджа, ГРУшники организовали опорный пункт.
— Я это уже заметил. Но это тоже не причина. На тот берег мы не ходим, а на этот не пустим их. То есть, пустим, конечно, но под контролем.
— Максим, ты меня слышишь? У нас похоже где-то «течет».
— Нет, Юрий Иванович. Если бы у нас хоть чуть-чуть, хоть где-то «текло», вы бы уже рубили сучки на каком-нибудь сибирском лесоповале. А то, что «сапоги» что-то пронюхали…, ну, так работа у них такая, а они ведь далеко не лохи. Но и это, на самом деле, тоже хорошая новость. За них не волнуйтесь, информацией я их обеспечу. Мы постараемся с ними подружиться. Бадахшанский Джамаат ведь не воюет с Советским Союзом.
— А в своих ты уверен? Все-таки деньги огромные…
— Извините, Юрий Иванович, хочу ответить вопросом на вопрос.
— Максим, сейчас не время заниматься еврейской риторикой.
— Не время, Юрий Иванович, но вопрос не об этом. Знаете, в чем главная беда русской разведки?
— Советской, Воронов.
— Так точно, товарищ генерал, сейчас Советской. Но беда осталась старая.
— И в чем же она.
— Вы не воспринимаете Восток всерьез. Ваш главный враг — Запад, а Восток считается чем-то вроде приза, который в итоге достанется победителю. Так ведь?
— Не настолько примитивно, но в общем так.
— Не настолько, но я специально упрощаю. Точно так же считают и американцы. В этом вы очень похожи. Две самые юные цивилизации планеты, считающие свои цивилизационные ценности самыми правильными для всего человечества. При том, что ваши цивилизации зародились, по историческим меркам, буквально вчера и совсем не факт, что они доживут до исторического завтра. На уровне подсознания вы это понимаете, поэтому пытаетесь все проблемы решить как можно скорее. Восток это видит и выжидает. Восток стар, мудр и не любит спешить. Восток знает, как вас победить без войны и не собирается быть ничьим призом.
— Ты серьезно? Они знают как нас победить? Знают?
— Я абсолютно серьезно, Юрий Иванович. Востоку победить вас гораздо проще, чем проиграть. Чтобы победить, им достаточно просто жить и ждать. Плодиться и размножаться, что они делают с удовольствием, в отличии от вас и Запада. Вы слишком недооцениваете фактор Ислама, считая его отжившим свое мракобесием. Но именно благодаря своему мракобесию он вас и побеждает. Вы вводите налоги на бездетность, увеличиваете декретные отпуска, но это не помогает. Мракобесие побеждает и вас, и Запад. Так вот, что касается моих людей. Я в них абсолютно уверен. Они правильные мракобесы.