Но на следующий день беседа не состоялась. Когда Власов пришел к двенадцати часам в управление, то встретил Игоря Васильевича, спускавшегося по лестнице.

— Срочный выезд, — развел руками подполковник. Но Власову показалось, что глаза у него довольно блеснули. — Вы зайдите в триста тридцать вторую комнату. К Юрию Евгеньевичу Белянчикову… Отличный офицер. Настоящий сыщик… Не пожалеете. — На Корнилове был светло-серый, чуть мешковатый костюм и белая рубашка нараспашку. «Ему бы еще теннисную ракетку в руки, — подумал Власов. — Как дачник».

— Василек, едем, — сказал Корнилов стоявшему чуть поодаль молодому парню. И протянул руку Власову: — Вы на меня не обижайтесь, ладно?

— Что-то интересное? — спросил Власов.

— У нас все интересное, — ответил Корнилов и, легко сбежав по ступенькам, исчез за тяжелой дверью.

Власов несколько секунд постоял в нерешительности, а потом, махнув рукой, пошел в Триста тридцать вторую комнату.

Белянчиков оказался невысоким крепышом с приветливым лицом и черными улыбчивыми глазами. Он встретил Власова радушно, видно, Корнилов его предупредил, спросил, чем может быть полезен.

— Что за срочный выезд у подполковника, если не секрет? — поинтересовался Власов.

— Не секрет, — улыбнулся Белянчиков, но взгляд черных немигающих глаз его был напряженным и строгим. — Вчера вечером у кафе «Звездные ночи» на проспекте Майорова задержали одного хулигана. Когда в милиции он вынимал из кармана паспорт, выпал техталон. Незаполненный. Чистенький, как первый снег. И пачка денег. Девятьсот рублей.

— И Корнилов решил сам поговорить с ним?

— Вы знаете, для нас сейчас каждая ниточка дорога.

Белянчиков вынул из стола и положил перед Власовым фотографию мужчины лет двадцати пяти — двадцати восьми. Глаза — узкие щелки, короткий ежик волос и длинные баки…

Заметив неодобрительный взгляд Власова, Белянчиков сказал:

— Да, не Аполлон… Сегодня утром портрет сделан. Еще опохмелиться не успел…

— По роже видать, что сазаном звать, — усмехнулся Константин Николаевич. — Кто он?

— Шофер такси. Со второго таксомоторного предприятия.

— И с такими деньгами?

— Я думаю, подполковник недаром в «Звездные ночи» торопился.

— А как задержали этого деятеля?

— Сержант один. Из внутренних войск. Шел вечером после кино. В штатском. Около кафе очередь стоит. Какой-то парень привязался к пожилому мужчине. И жаргон подходящий: «Я тебя за пищик возьму… Караулки попишу…» Ну и так далее. Сержанту эта «музыка» хорошо знакома. Он кинулся разнимать. От блатного ведь добра не жди. Разбил этот тип гражданину очки, лицо в кровь. И сержанту досталось. Кто-то крикнул: «Кошмарик, канай!» Как раз в это время подошла патрульная машина. У нас теперь это быстро. На место происшествия за считанные минуты успевают.

— Ну а дальше что?

— А что дальше? Утром пришла сводка. В ней по нашей просьбе сейчас подробно фиксируют все связанное с автотранспортом. А тут — чистый техталон… — Юрий Евгеньевич нервно забарабанил пальцами по столу. И Власов понял: несмотря на то, что он так подробно и вежливо отвечает на все его вопросы, в мыслях Белянчиков где-то очень далеко. Может быть, вместе с Корниловым в кафе «Звездные ночи», а может, еще где-то. И что дел у него невпроворот и каждая минута на счету.

— Я, наверное, задерживаю вас? — сказал Власов.

— Ну что вы! — радушно улыбнулся Белянчиков, а смотрел на Власова с надеждой. — Вас еще что-то интересует? Подполковник просил рассказать…

— Да нет… Давайте в другой раз. Может, как-нибудь вечерком? А?

Белянчиков крепко тряхнул Власову руку.

Власов вышел от Белянчикова недовольный. Этот Корнилов не очень спешит ввести его в курс дела. Уж, кажется, чего бы ему темнить? Генерал-то дал разрешение познакомиться с поиском! Да и Белянчикова особенно откровенным не назовешь… Власов вздохнул. Он понимал, что и у Корнилова и у Белянчикова головы забиты своими заботами, что каждая минута на счету и вести разговоры им совсем не с руки, но было все-таки обидно — события разворачивались, поступала новая информация, а он, журналист, решивший написать о том, как искали похитителей, оставался в неведении.

«Ничего, — подумал Константин Николаевич, — завтра я припру этого Корнилова к стенке. Он уже не отделается от меня своей любезной улыбкой!»

Власов решил вечером сходить в театр и позвонил из гостиницы своему старому приятелю — заведующему отделом литературы и искусства областной газеты.

— Старик, иди смотреть «С любимыми не расставайтесь», — бодро сказал Власову заведующий. — Премьера в Петроградском Дворце культуры. Публика ломится… Я заказал билеты для себя, но пойти сегодня не смогу… Двигайся!

— А что в Горьковском идет? — спросил Власов.

— В Горьковском «Генрих IV», — поскучневшим голосом отозвался зав. — Но сегодня туда не попасть. Сказал бы заранее.

Власов засмеялся:

— Ладно. Пойду на «Любимых…».

У Дворца культуры и впрямь толпились жаждущие перекупить билетик. Правда, все больше молоденькие девчата.

Власов отыскал обитую черным дерматином дверь с табличкой «Администратор». Небольшая комнатка, от пола до потолка заклеенная афишами, показалась ему совсем крошечной из-за огромного письменного стола, идеально прибранного — на нем стоял только перекидной календарь, — и крупного Мужчины, сидящего за этим столом.

Мужчина говорил по телефону, сладенько улыбаясь. Власов хотел выйти из кабинета, подождать в коридоре. Но мужчина, даже не взглянув на него, энергично показал рукой на стул. Константин Николаевич сел.

Хозяин кабинета был розовощеким блондином с красиво подстриженной головой, похожим скорее на спортсмена, чем на администратора театра. «Тесно, наверное, ему в этом кабинетике, — усмехнулся Власов, — где-то я его, кажется, видел. И совсем недавно».

Администратор, почувствовав на себе взгляд, мельком оглянулся на Власова и снова заворковал в трубку. Но, похоже, что-то насторожило его, и он снова посмотрел на Власова, уже более внимательно. Власов кивнул ему, здороваясь, и вдруг заметил, что в голубых глазах администратора мелькнул испуг.

— Галочка, ко мне пришли, — сказал он в трубку, и голос его уже не был таким медовым, как секунду назад, — я тебе перезвоню. Ну ладно, ладно… — Он повесил трубку, и Власов удивился перемене, происшедшей с администратором.

— Вы ко мне, товарищ?

— Извините, я вас отвлек, Валерий Фомич, — сказал Константин Николаевич и опять подивился настороженным глазам хозяина кабинета. — Вы оставляли билет для Голубенцева из газеты…

— Вы Голубенцев? — спросил Валерий Фомич быстро.

— Да нет, я из Москвы, журналист. Голубенцев для меня заказывал.

— Ну и прекрасно, ну и прекрасно, — неизвестно чему обрадовался администратор. — Спектакль хорош, очень хорош, не пожалеете. Да и зачем билет, я вам дам места… Отличные места. — Валерий Фомич достал из стола изрядно замусоленную тетрадь, начал лихорадочно рыться в ней. — Вы ведь, наверное, и не один? Я сейчас подберу вам два хороших места.

— Да нет, спасибо. Я один, — сказал Власов.

Наконец-то Валерий Фомич вытащил нужную бумажку и сунул Власову.

— Пожалуйста, милости прошу приходить еще. Вам у нас понравится! — Он встал из-за стола, проводил. Константина Николаевича до входа в зал.

«И чего он засуетился? — думал Власов, усевшись на свое место в шестом ряду. — Что он, столичных журналистов не видал? — Он вспомнил беспокойные глаза Валерия Фомича еще до того, как назвал ему себя, и удивился еще больше. — Вот ерунда-то какая! Может, он перепутал меня с кем?»

Спектакль не понравился Константину Николаевичу. Впечатление было такое, будто все мастерство режиссера ушло на световые эффекты, на громоздкую и вычурную бутафорию. Актеры играли неплохо, даже увлеченно, но моментами Власову казалось, что все они играют героев из разных пьес, живут на сцене в разных измерениях.

В антракте он стал в очередь в буфет выпить пива. Очередь была большая. Неожиданно к нему подошел Валерий Фомич.