— Игорь Васильевич, общая сумма деньжат у игроков — двенадцать тысяч. Три у Георгия Угоева…

— Оружия у него не нашли? — поинтересовался Корнилов.

— Нет.

— Приезжайте срочно в управление.

Когда Корнилов рассказал о том, что случилось, вернувшимся с операции Бугаеву и Никифорову, они в один голос отвергли возможность участия в убийстве и Угоева и Лавровой. Каждый их шаг контролировался последние три дня. Каждый шаг. Что касается Николаева — его в городе нет. Но это еще ничего не значит…

— Может быть, какие-то старые счеты? — предположил Бугаев. — Жизнь он вел веселую. Особенно последние полгода… Может, из-за женщины…

— Может быть, может быть, — сказал Корнилов, — все может быть. Тебе надо взяться за изучение всех его знакомств. Всех. Только не очень-то я верю в «старые счеты». Здесь счеты новые. Убийство произошло как раз в то время, когда мы вышли наконец на всю группу, накануне ареста… Впечатляет?

— Впечатляет, — кивнул Бугаев, — значит, кто-то нам неизвестный?

Корнилов вздохнул. Спросил:

— Чаю хотите? Подогрейте. Я крепкого заварил.

Никифоров заглянул в чайник. Покрутил головой:

— Да тут, товарищ подполковник, и на глоток не будет. Я нового вскипячу.

— Валяй, кипяти, — сказал Корнилов. — А по поводу неизвестного… Что ж, я вам еще раньше говорил — слишком уж детально разработаны все эти кражи. Шутка ли, пять месяцев угрозыск на след напасть не мог… А кто воровал машины? Пьяница Кошмарик, тугодум и скопидом Николаев, Угоев… Вы же сами говорили, что Угоев серая личность. Картежник и гуляка. Хилков? По всем приметам парень неглупый, умеет себя держать, не болтлив. Дерзок. Но ведь тоже мыслителем не назовешь. И если собрать все, что нам стало о нем известно — из автопарка, из школы, с прежней работы, — годится только на вторые роли. Исполнитель. Только исполнитель. А кто же из них закоперщиком был, кто все это придумал? Продумал все детали, все тонкости? И потом, показания Кошмарика — он же написал, что из тех денег, которые они выручали за продажу машины, ему перепадала только третья часть. Треть брал себе Хилков, а треть, как он объяснил Кошмарику, отдавал еще кому-то. Как он говорил, «за комиссию». Почему мы вслед за Кошмариком решили, что Хилков врал про комиссию, а деньги брал себе? Есть кто-то еще. Есть. — Корнилов хлопнул ребром ладони по столу и спросил: — Никифоров, ты чай скоро вскипятишь?

— Раньше, чем мы операцию завершим, товарищ подполковник, — бодро ответил Никифоров.

Корнилов посмотрел на него долгим взглядом, покачал головой и, вздохнув, произнес:

— А я и не знал, что в нашем управлении такие остряки работают… Вам бы надо для эстрады смешные рассказики писать. А то у них с юмором плохо.

— С юмором, Игорь Васильевич, не только в эстраде плохо, — улыбнувшись, сказал Бугаев. — У нас в управлении тоже не все юмор понимают.

Корнилов нахмурился:

— Ладно… Где наша не пропадала. Вот разберемся с этими кошмариками, наладим с юмором. Пора бы, кстати, и Белянчикову здесь быть. Ты, Сеня, свяжись с его машиной из комнаты дежурного.

Бугаев вышел и тут же вернулся вместе с Белянчиковым и следователем Красиковым. Столкнулся с ними в коридоре. Белянчиков был явно растерян, чего за ним вообще не замечалось.

Игорь Васильевич показал на большой стол. Все сотрудники расселись, стараясь меньше шуметь стульями.

— Ну что, какие пироги? — спросил Корнилов.

— Пироги неважные, товарищ подполковник, — грустно сказал Белянчиков. Он посмотрел на Красикова, но тот кивнул головой: рассказывай, дескать, сам. — Хилков убит выстрелом в затылок. Пулю мы нашли. От револьвера «наган». По предварительным данным, с момента смерти прошло больше двенадцати часов.

— Собаку не пускали?

— Потеряла след на лестнице — столько времени прошло. Обыск ничего не дал… Отпечатки пальцев только убитого. В передней следы ботинок Хилкова. И все перевернуто вверх дном. Из шкафа вытряхнуто белье, диван сдвинут. В кухне все перерыто. Из коробок высыпана крупа… Даже в уборной крышка от бачка снята. Похоже, что-то искали, но очень уж торопились.

— И никаких следов?

Белянчиков развел руками:

— В кухне в пепельнице одна сигарета. Выкурена и придавлена.

— Что Хилков курил?

— Только «Беломор».

— Ну неужели больше никаких следов?

— В комнате большой ковер. Чистота — ни пылинки, — словно только что пропылесосили…

— А пылесос в квартире есть?

— Товарищ подполковник, — обиженно сказал Белянчиков и развел руками. — Проверили. В пылесосе ничего. Теперь дальше. Никаких следов взлома дверей, никаких следов борьбы в комнате. В пиджаке убитого нашли только пять рублей.

— Пиджак был на нем?

— Нет. Висел на стуле. Хилков был в трусах и майке, в шлепанцах. В ванной горел свет. Все было приготовлено для бритья. Видать, Хилков только что встал.

— А записная книжка, письма?.. — спросил Корнилов.

— Писем, видимо, не получал, — ответил Белянчиков. — А записная книжка есть. Только ничего интересного в ней я не обнаружил. Кроме двух телефонов. Один — шестьсот тридцать шестого номера гостиницы «Ленинград», другой — восемнадцатого номера гостиницы «Советская». Я уже попросил выяснить, кто проживал в этом номере «Советской» за последний год.

— Что ж там, в этой книжке, больше ничего и нет? — с сомнением спросил Игорь Васильевич.

— Есть там еще и адреса и телефоны: Выясняют сотрудники.

— Ну-ну…

— Ключ от квартиры обнаружен только один, — добавил Белянчиков. — Что-то не верится… Всегда запасной бывает.

— Ну запасной-то, наверное, у Лавровой, — сказал Никифоров. — Мы при задержании обнаружили у нее здоровенный ключище. Как пила, весь в зубчиках.

— Он, — кивнул Белянчиков. — От квартиры Хилкова.

— Что еще? — хмуро спросил Корнилов.

Белянчиков развел руками.

— Будем ждать результатов экспертизы. Надо уточнить отпечатки пальцев. Отдали на экспертизу несколько волосков, найденных на ковре… И потом вскрытие трупа. Нам же надо знать точное время.

— Соседи что говорят?

— Ни в одной квартире выстрела не слышали. И никого постороннего на лестнице не видели.

— Всех опросили?

— Всех, — сказал Белянчиков. — Один инженер, из квартиры ниже этажом, уехал вчера рано утром в командировку… Но его провожала жена. Они вместе выходили из квартиры. Она говорит, что не видела ничего.

— Муж и жена по-разному смотреть могут, — Корнилов достал из стола пачку сигарет. Закурил. — Вы все-таки этого инженера не вычеркивайте из списка. Проверьте. Мало ли что… А теперь все по домам. Итоги подводить сегодня не будем. Рано. Подождем, что скажет экспертиза…

— Игорь Васильевич, а вы не поедете посмотреть квартиру Хилкова? — спросил Белянчиков.

— Я, Юрий Евгеньевич, поеду домой. И вам всем рекомендую выспаться. Дежурный в случае чего и с постели поднимет. Когда обещали данные экспертизы?

— В девять утра, — сказал Красиков.

— В девять тридцать всем быть у меня. — Корнилов встал. — Приятных сновидений. — Он посмотрел на часы. Было без пятнадцати двенадцать.

Корнилов пришел домой, тихонько, чтобы не разбудить мать, прошел на кухню. На столе, аккуратно накрытый салфеткой, стоял ужин. Есть не хотелось. Он убрал приготовленную матерью еду в холодильник. Происшествие с Хилковым не давало ему покоя. Собственно, даже не столько убийство — Игорю Васильевичу было ясно, что открылась какая-то новая грань всей истории с угоном автомашин, такая, о которой уголовный розыск пока и не догадывался. Беспокоило отсутствие следов убийцы. Это было странно. В практике Корнилова бывали такие случаи, когда преступник не оставлял почти никаких следов. Но за этим маленьким словечком «почти» всегда крылись какие-то, заметные порой только опытному, талантливому наблюдателю и аналитику следы. Старший инспектор Белянчиков был таким опытным человеком. Корнилов работал с ним уже десять лет и не раз убеждался в том, что в этом весельчаке и заядлом спорщике умение рассчитывать и предвидеть, свойственное шахматистам, сочеталось с глубоким знанием психологии преступника. Уж если он ничего не обнаружил, значит, поработал очень опытный бандит. Но следы все равно должны быть…