— Это верно, я тоже это подумал. Мы и сами рискуем жизнью, и раны получаем, только - что же, это оправдывает то, что мы творим?

— Нет. Оправдывает другое - защита Квирина.

— То есть цель оправдывает средства.

— Арнис… Господи, безумие всегда логично. Ты сейчас логичен, как никогда. Когда ты спасал всех, и когда ты вытаскивал, например, Ильгет на Визаре, ты не поступал логично - тогда нужно было бы ее бросить и идти за помощью. И когда ты сагона убил. Это неразумно было - кидаться на него с бластером, а ты кинулся и убил. А сейчас вот ты логично рассуждаешь, и ты прав. Знаешь, мне и крыть-то нечем.

Арнис помолчал, сбитый с толку.

— Да, но… - продолжил он, - все равно. Может, ты тоже где-то права, но… я понял, что у нас что-то не так, ненормально. Не может быть это нормально! Чтобы убивать безоружных, связанных людей, еще и готовых умереть за свои идеи. Да и в бою тоже. Все убийства - ненормальны. А можно подумать, мирных жителей мало погибло под нашими атаками. От одних только экологических катастроф… Да чем мы вообще-то лучше сагонов?

— Тем, что мы потом восстанавливаем почву, воздух, биосферу и приводим народ к нормальной жизни. Даже лучшей, чем до сагонской инвазии.

— Да, но это же как раз и называется - навязывание собственных норм. Это противоречит Этическому своду.

— Противоречит, - согласилась Иволга, - жаль, что он писался еще до сагонов. Но к нему, как ты знаешь, есть поправки. Как раз на наш случай.

— Так уже много таких случаев. Они должны быть исключениями, а их больше, чем правил.

— Так это разве наша вина, что сагоны везде лезут?

Арнис улыбнулся криво и жалко.

— Иволга, понимаешь, ты человек очень умный. И ты можешь меня переспорить, очень даже легко. Я знаю это. Вот я сейчас забью на все, что случилось. Просто забью, и все. Как обычно. Ведь как я всегда жил? Сначала убиваю, кровь рекой, потом возвращаюсь на Квирин, живу с Ильгет, наслаждаюсь. В церковь еще хожу, - лицо Арниса перекосилось, - типа такой праведный, такой хороший. Светлый такой. Улыбаюсь, смеюсь. А эти люди, убитые мной, уже никогда не улыбнутся. Ну я и сейчас так могу: просто-напросто забуду, скажу себе, что все нормально, что я должен был их убить… военная необходимость. Неприятно, но что поделаешь. И опять буду веселиться, песенки петь. Хорошо, да?

— А наши ребята убитые? - спросила Иволга, - они как?

Арнис беспомощно пожал плечами.

— Ты знаешь… я впервые, наверное, почувствовал такое. Я почувствовал - это возмездие… почему вот только оно не меня достало, непонятно. Хотя ребята тоже убивали. Я когда оказался под землей, заживо в могиле - даже обрадовался, думаю, ну вот и все. Так нет, нашли меня.

Он опустил голову и пробормотал.

— Мне нет спасения, Иволга. Я знаю, что Бог все прощает. Только я сам-то себе уже простить не могу. Потому я в аду. И буду в аду. И правильно. Я теперь знаю, как попадают в ад… чувство вины. Собственной вины.

— Ну это еще вопрос.

Иволга встала, пересела к Арнису. Обняла его за плечи.

— Послушай, - сказала она, - ты все-таки козел.

— Угу.

— Ты эгоист. Даже вот сейчас, например - ты все время говоришь: я, я, я… мое спасение. Моя вина. А давай поставим вопрос иначе: что теперь делать? Вот ты, такой плохой человек, хуже тебя нет. Ладно, что делать-то будем? Сидеть напиваться, и пусть другие работают? Сейчас уже никого убивать не надо, надо работать. И уж во всяком случае… Не можешь, давай тебя эвакуируем на Квирин. Давай? Серьезно. Бывает же всякое. Психическая травма. Я думаю, все поймут. С Дэцином я сама поговорю. Но не сидеть же здесь в одиночку.

Арнис молчал довольно долго. Потом он покачал головой.

— Нет, Иволга. Ты права…

Он попытался встать, но покачнулся. Иволга едва удержала его.

— Ну вот… голова, вроде, ясная, а ноги не держат.

— Ты ложись тут, поспи, - Иволга помогла ему лечь на диванчик, подсунула под голову какой-то валик.

— Я потом. Я встану и буду работать. Теперь уж буду. Я знаю, что виноват, но что же с этим сделать… Я знаю, что слабый, Иволга, тут ты права.

Она присела рядом с ним, положила руку на плечо.

— Ты не слабый, Арнис, - сказала она, - ты прости, у меня от злости это вырвалось. Ты не слабый. Дело в том, что я тоже была там, в Этраге… Только дело это Дэцин поручил не мне, а тебе.

Иволга потом еще долго с тревогой поглядывала на Арниса, но он вроде бы пришел в норму. Нет, конечно, нормой это нельзя назвать. Но и все были подавлены, все, кто остался. Гэсс выжил, только сильно обгорел, его спас бикр. Теперь Гэсс был в безопасности, на орбите, в ожидании отправки на Квирин. А в Балларэге оставались шестеро, и было им очень одиноко. Они не смотрели друг другу в глаза. Общались мало.

Между тем, жизнь в Лервене налаживалась. Вся территория теперь контролировалась ДС и армией, хотя сопротивление еще оставалось. Дэцин с остатками своего отряда занимался столицей. Иволга с Иостом проводили чистку - уничтожали планомерно тех, кто еще пытался сопротивляться. На это была брошена целая отдельная центурия. И внешняя охрана города лежала на них же. Ойланг практически в одиночку - в качестве бывшего все-таки спасателя - занимался восстановительной работой: больницы, раздача населению продуктов, распределение жилья. Снабжение с орбиты теперь было регулярным. Вскоре обещали прибыть спасатели и врачи в поддержку.

Ландзо и Арниса Дэцин держал при себе. Использовал для разных поручений.

— Значит, так, - Дэцин обратился к циллосу, рассматривая план города. Приятно было видеть нормальную рамку экрана вместо привычной на Анзоре бумаги, - Станкостроительную и транспортную общины мы объединим, правильно? Что будем делать с детьми?

Он ткнул в треугольник молодежной общины.

— Может быть, поискать родителей? - предположил Арнис, - если они заинтересуются возможностью взять детей к себе…

Дэцин покачал головой.

— Практически уверен, что нет. Арнис, ты же здесь работал. Они не горят желанием видеть своих детей. Нам придется и дальше заботиться о детях централизованно. У них родительские чувства атрофированы, задавлены…

— Знаешь, я бы на эту тему с Ландзо проконсультировался, - сказал Арнис, - где он?