Нет, нельзя так. Надо верить в лучшее. Ведь Бог верит в нас! Арнис справится, не может он не справиться с этим. Надо верить… Надо заняться чем-нибудь. Вот на Ярне всегда было что-нибудь по хозяйству, чем руки занять. А здесь… Вот что, помолиться надо, где там четки?

Ильгет вошла в гостиную. Поправила поваленные кем-то из детей статуэтки на полке. Взгляд ее упал на Библию, раскрытую в самом начале (большую бумажную, в кожаном переплете, подарили в прошлом году друзья). Книга лежала на столике, будто кто-то ее читал и забыл закрыть. Ильгет подошла, взяла Библию в руки. Прочитала на раскрытой странице:

И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое?

7 если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.

8 И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле]. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.

9 И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?

10 И сказал Господь: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; 11 и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; 12 когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле.

13 И сказал Каин Господу Богу: наказание мое больше, нежели снести можно; 14 вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня.

(Быт. 4,6-18)

Ильгет закрыла Библию и убрала ее.

Права Белла - чувство вины. Белла - чуткая и умная мать, и она хорошо знает сына. И я могла бы догадаться, подумать в этом направлении. Ведь и сагон его брал на чувстве вины - перед Данкой. Потом передо мной. Но одно дело, когда человек, пусть близкий, пострадал от твоего бездействия, то есть ты виноват опосредованно. И совсем другое - стрелять в висок в упор связанному человеку. И так десятки раз. Притом человеку, к которому ты и ненависти особой не испытываешь. Который по большому счету и не виноват ни в чем. Господи, что же делать-то? Как же ему помочь? Святая Дева, помоги нам! - молилась Ильгет, встав перед домашним алтарем. Щелкнула дверь в коридоре. Ильгет бросилась вперед. Шера прыгнула на нее, облизала, не пуская к Арнису.

Он молча стоял у входа. Все такой же - бледный, осунувшийся, с тяжелым тусклым взглядом. В темной куртке и штанах казался тощим - привыкла к его богатырскому виду в броневом бикре. Ильгет подошла к Арнису, взяла его за руки. Молча смотрела в глаза.

— Ну что? - спросил он, - Иволга… протрепалась?

Ильгет кивнула. Лицо Арниса странно исказилось.

— Ну вот, - он с трудом выцеживал слова, - теперь ты знаешь… что я… убийца.

Ильгет замотала головой.

— Нет, Арнис. Нет! А если ты убийца… - она помолчала, - то я тоже. Вместе с тобой. Понимаешь? Ты самый лучший… лучше всех. Прекраснее всех. Если ты так сделал, значит, этого нельзя было избежать. Иволга тоже говорит, что этого нельзя было избежать. И Дэцин поручил тебе… потому что это самое трудное, потому что он считает тебя лучше других. И так ведь оно и есть!

Она с силой обняла Арниса, прижалась. И он прижал ее к себе рукой.

— Дети спят? - спросил он тихонько.

— Да, пойдем в кухню. Ты есть, наверное, хочешь…

— Иль, - он вдруг склонился к ней, стал целовать. Прошла, казалось, целая вечность. Ильгет почудилось, что все - как раньше. И как раньше бывало, они пошли вдвоем на кухню. И Арнис даже сам достал чашки.

— Иль, - сказал он, - я люблю тебя.

— И я тебя. Очень. Ты самый, самый лучший. Самый сильный. Самый добрый. Да, правда! Ведь пойми, Арнис, все другие - они просто не были на войне. Или были, как я, но не были в такой ситуации. Им не отдавали таких приказов. Даже дело не в приказе, а в том, что по-другому нельзя было.

— Ты правда так думаешь, Иль?

Она посмотрела на мужа, и вдруг увидела в глазах его слезы.

— Ты что, родной? Не плачь. Не плачь, все хорошо, - она вытерла ему слезы, и вдруг подумала, как часто он вот так утешал ее и говорил ей эти слова.

— Конечно, а как же можно подумать иначе? Ты просто вымотал себя, пойми, ты очень устал, и на многие вещи смотришь… искаженно.

— А если не искаженно, Иль? Если вот это и есть правильно? Ведь это же совесть… совесть меня мучает.

— А помнишь, отец Маркус говорил как-то: совесть - не обязательно голос Бога, она может быть и с человеческим связана.

— Да… говорил.

Ильгет разлила чай, поставила на стол печенье.

— Арнис, если это правильно, вот эти твои угрызения… если Бог не хочет, чтобы мы убивали… значит - ну значит, мы ошибаемся. Помнишь песенку Аурелины?

— Да. Может, ложным пророкам верна, бесконечно и так одиноко я иду по неверной дороге, опускаясь до самого дна.

— Так оно и будет. Мы никогда не будем уверены до конца. Только ты знай, что куда я - туда и ты. Я твоя собака. Вот как Шера. Если ты мне скажешь умереть… или опять, как тогда… ну, ты понял - я сделаю это. Если ты мне скажешь убивать, я буду и это делать.

— А если я сделаю что-то, что… очевидно будет против Бога, против заповедей?

— Я верю, что ты этого никогда не сделаешь. Я тебе верю, понимаешь? В тебя.

— Надо не в меня верить, Иль… ну что - я?

— В тебя тоже надо верить. И в меня. И вообще в людей надо верить, даже если ошибаешься все время в них. А ты меня никогда и не подводил.

— Иль, а если я… ну, за все эти мои дела - в ад попаду?

— Значит, - спокойно сказала Ильгет, - я тоже попаду в ад. Будем там вместе гореть. Тем более, опыт у нас уже есть.

Что-то произошло в этот вечер. Ильгет и Арнис любили друг друга - как раньше. И счастье коснулось их этой ночью.

И поутру - пусть не совсем прежней стала жизнь, но… Арнис будто проснулся. Он только спросил утром, лежа в постели.

— Иль, а как же мы детей воспитаем? Если мы убийцы, то…

— Значит, либо наши дети станут такими же, как мы. Либо вырастут и сделают свой выбор, - не колеблясь, ответила Ильгет.

И больше Арнис не возвращался к этому. Он стал просыпаться раньше Ильгет. Будил детей, весело командовал, собирая их на зарядку. Проводил весь день с малышкой Дарой, у Ильгет появилась теперь возможность спокойно работать в СИ, спокойно, часами заниматься шлифовкой своего романа о Кьюрин. Кроме того, Ильгет два или три часа в день занималась теперь восстановлением физической формы. Иногда вместе с Арнисом - Дару отдавали в гостевую или бабушке. Ильгет хотела принять участие в следующей акции. Все-таки малышке больше года… маловато, но от груди ее уже отлучили, да и что поделаешь - ДС вещь серьезная.