В лад качая головой.

"Дни, протекшие в весельи!

(Пел в тоске пастух младой)

Отчего, явясь мечтой,

Вы, как тень, от глаз исчезли

И покрылись вечной тьмой?

Ах! когда во мраке нощи,

При таинственной луне,

В темну сень прохладной рощи,

Сладко спящей в тишине,

Медленно, рука с рукою,

С нежной Хлоей приходил,

Кто сравниться мог со мною?

Хлое был тогда я мил!

А теперь мне жизнь - могила,

Белый свет душе постыл.

Грустен лес, поток уныл...

" Хлоя - другу изменила!...

Я для милой.... уж не мил!..."

Звук исчез свирели тихой;

Смолк певец - и тишина

Воцарилась в роще дикой;

Слышно, плещет лишь волна,

И колышет повиликой

Тихо-веющий зефир...

Древ оставя сень густую

Вдруг является Сатир.

Чашу дружбы круговую

Пенистым сребря вином,

Рек с осклабленным лицом:

"Ты уныл, ты сердцем мрачен;

Посмотри ж, как сок прозрачен

Блещет, осветясь луной!

Выпей чашу - и душой

Будешь так же чист и ясен.

Верь мне: - стон в бедах напрасен.

Лучше, лучше веселись,

В горе с Бахусом дружись!"

И пастух, взяв чашу в руки,

Скоро выпил всё до дна.

О могущество вина!

Вдруг сокрылись скорби, муки,

Мрак душевный вмиг исчез!

Лишь фиял к устам поднес,

Всё мгновенно пременилось,

Вся природа оживилась,

Счастлив юноша в мечтах!

Выпив чашу золотую,

Наливает он другую;

Пьет уж третью.... но в глазах

Вид окрестный потемнился

И несчастный.... утомился.

 Томну голову склоня,

"Научи, Сатир, меня,

Говорит пастух со вздохом,

Как могу бороться с роком?

Как могу счастливым быть?

Я не в силах вечно пить". -

"Слушай, юноша любезный,

Вот тебе совет полезный:

Миг блаженства век лови;

Помни дружбы наставленья:

Без вина здесь нет веселья,

Нет и счастья без любви;

Так поди ж теперь с похмелья

С Купидоном помирись;

Позабудь его обиды

И в объятиях Дориды

Снова счастьем насладись!"

ЛАИСА ВЕНЕРЕ, ПОСВЯЩАЯ ЕЙ СВОЕ ЗЕРКАЛО

Вот зеркало мое - прими его, Киприда!

Богиня красоты прекрасна будет ввек,

Седого времени не страшна ей обида:

Она - не смертный человек;

Но я, покорствуя судьбине,

Не в силах зреть себя в прозрачности стекла

Ни той, которой я была,

Ни той, которой ныне.

К НАТАШЕ

Вянет, вянет лето красно;

Улетают ясны дни;

Стелется туман ненастный

Ночи в дремлющей тени;

Опустели злачны нивы,

Хладен ручеек игривый;

Лес кудрявый поседел;

Свод небесный побледнел.

Свет-Наташа! где ты ныне?

Что никто тебя не зрит?

Иль не хочешь час единый

С другом сердца разделить?

Ни над озером волнистым,

Ни под кровом лип душистым

Ранней - позднею порой

Не встречаюсь я с тобой.

Скоро, скоро холод зимный

Рощу, поле посетит;

Огонек в лачужке дымной

Скоро ярко заблестит;

Не увижу я прелестной

И, как чижик в клетке тесной,

Дома буду горевать

И Наташу вспоминать.

ПИРУЮЩИЕ СТУДЕНТЫ

Друзья! досужный час настал;

Все тихо, всё в покое;

Скорее скатерть и бокал!

Сюда вино златое!

Шипи, шампанское, в стекле.

Друзья! почто же с Кантом

Сенека, Тацит на столе,

Фольянт над фолиантом?

Под стол холодных мудрецов,

Мы полем овладеем;

Под стол ученых дураков!

Без них мы пить умеем.

Ужели трезвого найдем

За скатертью студента?

На всякой случай изберем

Скорее президента.

В награду пьяным - он нальет

И пунш, и грог душистый,

А вам, спартанцы, поднесет

Воды в стакане чистой!

Апостол неги и прохлад,

Мой добрый Галич, vale!

Ты Эпикуров младший брат,

Душа твоя в бокале.

Главу венками убери,

Будь нашим президентом,

И станут самые цари

Завидовать студентам.

Дай руку, Дельвиг! что ты спишь?

Проснись, ленивец сонный

Ты не под кафедрой сидишь,

Латынью усыпленный.

Взгляни: здесь круг твоих друзей;

Бутыль вином налита,

За здравье нашей Музы пей,

Парнасской волокита.

Остряк любезный! по рукам!

Полней бокал досуга!

И вылей сотню эпиграмм

На недруга и друга.

А ты, красавец молодой,

Сиятельный повеса!

Ты будешь Вакха жрец лихой,

На прочее - завеса!

Хотя студент, хотя я пьян.

Но скромность почитаю;

Придвинь же пенистый стакан,

На брань благословляю.

Товарищ милый, друг прямой,

Тряхнем рукою руку,

Оставим в чаше круговой

Педантам сродну скуку:

Не в первый раз мы вместе пьем,

Нередко и бранимся,

Но чашу дружества нальем

И тотчас помиримся.

А ты, который с детских лет

Одним весельем дышешь,

Забавный, право, ты поэт.

Хоть плохо басни пишешь;

С тобой тасуюсь без чинов,

Люблю тебя душою,

Наполни кружку до краев,

Рассудок! бог с тобою!

А ты, повеса из повес,

На шалости рожденный,

Удалый хват, головорез,

Приятель задушевный,

Бутылки, рюмки разобьем

За здравие Платова,

В козачью шапку пунш нальем

И пить давайте снова!..

Приближься, милый наш певец,

Любимый Аполлоном!

Воспой властителя сердец

Гитары тихим звоном.

Как сладостно в стесненну грудь

Томленье звуков льется!..

Но мне ли страстью воздохнуть?

Нет! пьяный лишь смеется!

Не лучше ль, Роде записной,

В честь Вакховой станицы

Теперь скрыпеть тебе струной

Расстроенной скрыпицы?

Запойте хором, господа,

Нет нужды, что нескладно;

Охрипли? - это не беда:

Для пьяных всё ведь ладно!

Но что?... я вижу всё вдвоем:

Двоится штоф с араком;

Вся комната пошла кругом;

Покрылись очи мраком...

Где вы, товарищи? где я?

Скажите, Вакха ради...

Вы дремлете, мои друзья,

Склонившись на тетради...

Писатель за свои грехи!

Ты с виду всех трезвее;

Вильгельм, прочти свои стихи,

Чтоб мне заснуть скорее.

БОВА

(Отрывок из поэмы)

Часто, часто я беседовал

С болтуном страны Эллинския

И не смел осиплым голосом

С Шапеленом и с Рифматовым

Воспевать героев севера.

Несравненного Виргилия

Я читал и перечитывал,

Не стараясь подражать ему

В нежных чувствах и гармонии.

Разбирал я немца Клопштока

И не мог понять премудрого!

Не хотел я воспевать, как он;

Я хочу, чтоб меня поняли

Все от мала до великого.

За Мильтоном и Камоэнсом

Опасался я без крил парить;

Не дерзал в стихах бессмысленных

Херувимов жарить пушками,

С сатаною обитать в раю,

Иль святую богородицу

Вместе славить с Афродитою.

Не бывал я греховодником!

Но вчера, в архивах рояся,

Отыскал я книжку славную,

Золотую, незабвенную,

Катехизис остроумия,

Словом: Жанну Орлеанскую

Прочитал, - и в восхищении

Про Бову пою царевича.

О Вольтер! о муж единственный!

Ты, которого во Франции

Почитали богом некиим,

В Риме дьяволом, антихристом