Он хохотал, оскаливал зубы, шаркал ногами,

Гнулся в дугу. Я его оттолкнул и, коня

повернувши,

Был готов пуститься в обратный путь (уж

склонилось

Солнце, покуда я мчался, далеко за полдень); но

карлик,

Прянув как кошка, дорогу коню заслонил.

"Берегися,

Я закричал, - раздавлю". Но урод, исковеркавшись,

снова

Начал визжать: "Сперва заплати за работу; ты в

пропасть

Вместе с конем бы слетел, когда бы не я

подвернулся".

90 "Лжешь ты, кривляка, - сказал я, - не ты, а этот

источник

Нас сохранил от паденья. Но вот тебе деньги;

оставь нас,

Дай дорогу". И бросив одну золотую монету

В шапку уроду, поехал я шибче; но снова явился

Рядом со мной он; я шпорю коня; конь скачет, но

сбоку

Скачет и карлик, кривляясь, коверкаясь, с хохотом,

с визгом,

Высунув красный с локоть длиною язык. Чтоб

скорее

С ним развязаться, бросаю опять золотую монету

В шапку ему; но, с хохотом диким оскаливши

зубы,

Начал кричать он: "Поддельное золото! золота

много

100 Есть у меня! погляди! полюбуйся!" И в эту минуту

Мне показалось, что вдруг просветлела земная

утроба;

Дерн изумрудом прозрачным сделался; взор мой

свободно

Мог сквозь него проницать в глубину; и тогда мне

открылась

Область подземная гномов: они гомозились,

роились,

Комкались в клубы, вились, развивались, сгребали

металлы,

Сыпали в кучи рубин, и сапфир, и смарагд и

пускали

Вихра песка золотого друг другу в глаза. Мой

сопутник

Быстро метался то вниз, то вверх; и ему подавали

Слитки огромные золота; мне показав их со

смехом,

110 Каждый он в бездну бросал, и, из пропасти в

пропасть со звоном

Падая, все в глубине исчезали. Тогда он монету,

Данную мною, швырнул с пронзительным хохотом

в бездну;

Хохотом, шиканьем, свистом ему отвечали из

бездны,

Вдруг взгомозилися все и, толпяся, толкаясь,

полезли

Кверху, когтистые, пылью металлов покрытые

пальцы

Все на меня растопорщив; вся пропасть, казалось,

кипела;

Куча за кучей, гуще и гуще, ближе и ближе...

Ужас меня одолел; дав шпоры коню, без оглядки

Я поскакал... и не знаю, долго ль скакал; но

очнувшись,

120 Вижу, что нет никого; привиденья исчезли;

прохладно

Было в лесу, и вечер уже наступил. Сквозь деревья

Бледно мелькала тропинка, ведущая из лесу в

город.

Взъехать спешу я на эту тропинку; но что-то

седое,

Зыбкое, дым не дым, туман не туман, поминутно

Вид свой меняя, стало меж ветвей и мне заслонило

Путь; я пытаюсь объехать его, но куда ни поеду

Там и оно; рассердившись, скачу напролом; но

навстречу

Прыщет мне пена, и ливнем холодным я обдан, и

рвется

Конь мой назад; ослеплен, промочен до костей, я

бросаюсь

130 Вправо и влево, но все не могу попасть на тропинку,

Белый никак на нее не пускает меня. Попытаюсь

Ехать обратно - за мной по пятам он, но смирен

и волю

Путь продолжать мне дает; но лишь только опять

на тропинку

Взъеду - он тут, и опять заслоняет ее, и холодной

Пеной меня обдает. Наконец поневоле я выбрал

Ту дорогу, к которой меня он теснил так упорно;

Он унялся, но все от меня не отстал и за мною

Бледно-туманным столбом подвигался; когда же

случалось

Мне оглянуться, то чудилось мне, что этот

огромный

140 Столб с головой, что в меня упирались тускло и

зорко

С чудным каким-то миганьем глаза и кивала

Всякий раз голова, как будто меня понукая

Ехать вперед. Но порою мне просто казалось, что

этот

Странный гонитель мой был лесной водопад.

Наконец я,

Выехав из лесу, здесь очутился и встретился с

вами,

Добрые люди. Тогда пропал и упрямый мой

спутник".

Рыцарь кончил рассказ свой. "Мы рады тебе,

благородный

Гость наш, - сказал рыбак, - но пора о том нам

подумать,

Как бы тебе возвратиться в город". Ундина,

услышав

150 Эти слова, начала про себя тихомолком смеяться

С видом довольным. То рыцарь заметив, сказал ей:

"Ундина,

Разве ты рада разлуке со мною? Чему ты

смеешься?"

"Я уж знаю чему, - отвечала Ундина. - Отведай

Этот сердитый поток переплыть - верхом иль на

лодке,

Как угодно - ан нет, не удастся! а морем... давно я

Знаю, что этого сделать нельзя; и отец недалеко

В море уходит с лодкой своего. Итак, оставайся

С нами, рад ли, не рад ли. Вот чему я смеюся".

Рыцарь с улыбкою встал, чтоб видеть, так ли то

было,

160 Что говорила Ундина; встал и рыбак; а за ними

Вслед и она. И подлинно, все опрокинуто было

Бурей в лесу; поток разлился, и стал

полуостров

Островом. Рыцарь не мог о возврате и думать,

и должен

Был поневоле он ждать, пока в берега не вольется

Снова поток. Возвращаяся в хижину рядом с

Ундиной,

Он ей шепнул: "Что скажешь, Ундиночка? Рада ль,

что с вами

Я остаюся?" - "Полно, полно, - она проворчала,

Бровки нахмурив, - не вздумай тебя укусить я за

палец,

Ты бы не то рассказал нам об этой несносной

Бертальде".

Глава V

О ТОМ, КАК РЫЦАРЬ ЖИЛ У РЫБАКА В ХИЖИНЕ

1 Может быть, добрый читатель, тебе случалося в

жизни,

Долго скитавшись туда и сюда, попадать на такое

Место, где было тебе хорошо, где живущая в

каждом

Сердце любовь к домашнему быту, к семейному

миру

С новою силой в тебе пробуждалось; и снова ты

видел

Край родимый; и все обаяния младости, блага

Первой, чистой любви на могилах минувшего снова

В прежней красе расцветали, и ты говорил,

отдыхая:

Здесь живется сладко, здесь сердцу будет приютно.

10 Вспомнив такую минуту, когда очарованной думой

Ты обнимал безыменное, тайное счастье земное,

Ты, читатель, поймешь, что должен был чувствовать

рыцарь,

Вдруг поселившися в этом пределе, далеко от света.

Часто он с радостью тайной смотрел, как поток,

свирепея,

День ото дня расширялся, и остров все дале и дале

В море входил, разлучался с твердой землею;

казалось,

Мир кончался за ним. На сердце рыцаря стало

Тихо, светло и легко. Рыбак был мудрец

простодушный {6};