Говорят, что Ира была очень миловидной и симпатичной девочкой. В августе ей должно было исполниться 14 лет. Не стараюсь даже представить себе, что могло заставить её вернуться к этим ублюдкам после того, что она пережила, - меня никакие вокабулы все равно ни в чем не убедят и ничего не объяснят. И что она думала об исчезнувшей подружке?

Двадцать восьмого июля Котов и Васильев уехали с дачи, на которой они скрывались, - Васильеву надо было на склад НЗТА, где он числился рабочим. Бурмус, его мать и ещё несколько сотрудников кооператива находились на Ногинском рынке, готовясь к выставке кроликов, которая должна была состояться на другой день, в воскресенье. Им помогали Гулова и возлюбленная Васильева Кружкова.

И тут на рынок приходит Ира Баркова - там её бабушка торгует поросятами. Произошла ли внезапная встреча, или она знала, кого, кроме бабушки, увидит на рынке, - этого тоже теперь не узнать. Знаем только, что с рынка Ира пошла на склад к Васильеву, а тот попросил Котова девочку увести, опасаясь прихода начальства.

Вечером мать Бурмуса оставила своего сына и ещё двух рабочих караулить клетки с кроликами, а Котов, Кружкова и Ира Баркова отправились на знакомую нам дачу. Васильев исчез, а Гулова осталась на рынке с Бурмусом.

Около полуночи на рынке появился приятель Бурмуса Валерий Галкин. Выпили. И тут Галкин узнает, что на даче сейчас коротает время девочка, которую ему охарактеризовали как особу легкого поведения.

Почему бы её не изнасиловать? Вот прямо сейчас?

И в первом часу ночи они приезжают на дачу.

Выпили. И Бурмус увел девочку на второй этаж. Изнасиловал, затем спустился вниз и передал её Галкину.

Она кричала, звала Кружкову, Котова, Галкин накрыл ей голову подушкой... Бурмус не давал Кружковой спуститься на первый этаж до тех пор, пока крики не утихли. Когда она сошла, увидела на кровати Баркову - та страшно тряслась, плакала, сказала, что Бурмус и Галкин её изнасиловали и что она заявит в милицию.

А потом Кружкова услышала разговор Бурмуса и Галкина. Галкин сначала возражал против убийства, но Бурмус легко убедил его: "Может застучать". И все. Бурмус отрезал от мотка, лежавшего на холодильнике, большой кусок веревки и положил в карман. Девочке сказали, что её отвезут на рынок, к Гуловой. Галкин спрятался в кузове.

Вы помните, однажды она уже спаслась...

На картофельном поле, куда привезли её эти человекообразные, она тоже вырвалась и бросилась бежать, но Бурмус догнал её.

Яму копал Котов.

Задушил Бурмус.

О том, как убили Иру, следствию сообщил Котов.

Мечтать о том, что наступит день, когда их не будет?

Подонки были, есть и будут всегда.

Но если уж кому мечтать, то как раз им. Есть ли сегодня на свете такое царство-государство, где для них созданы более комфортные условия, чем у нас? Оранжерейная обстановка: светло, тепло и тихо.

Увещевать убийц - пустое дело. Но им не должно быть так вольготно и сытно, как сейчас среди нас. Вот на этот закон мы махнули рукой, закон всеобщего неприятия и отторжения - их от нас.

Когда напали на Дворяшина, милиция не обратила на это внимания. Удобно? Удобно.

Когда убили Кирина, кто помог милиции? Люди, которые проезжали мимо. Что, если бы они молчали?

Об убийстве Нины Гуровой знали не только убийцы, они ведь не смогли или не посчитали нужным, это ещё тоже нужно понять, - удержаться от рассказов. А почему? Потому что убийство не только привычно, но им можно и прихвастнуть. Ведь так? Ведь если сосчитать всех, кто слышал, знал, догадывался о том, что стало с Ирой Барковой, народу наберется много. Да что с того?

Гнилой, продажный и сам умеющий убивать милиционер не с неба ведь нам послан. Он выходит из квартиры по соседству с нами, идет по улице, по которой идем и мы, а потом возвращается домой в переполненном нами трамвае. Мы видим, как он из трамвая пересаживается в новенький автомобиль - откуда? Да взятки брал - но мы молчим. Нам рассказывают, что кто-то кого-то... Мы опять молчим. Мы надежные. Нам можно доверить все.

Новая Конституция?

Новый Уголовный кодекс?

Да нас ничто не возьмет, мы привычные. А без нас ничего и не будет.

Васильев очень быстро освоился в тюрьме - как там родился. И Бурмус тоже. Про Котова не знаю. Но умение общаться с сокамерниками им не повредит: приговором Московского областного суда Бурмус приговорен к 15 годам лишения свободы (из них первые 5 лет в тюрьме), Васильев к 15 годам, Котов признан особо опасным рецидивистом - 15 лет (из них 10 лет в тюрьме), Галкин - к 8 годам.

Полина

Я хорошо помню этот день и человека, долго стоявшего в коридоре редакции. Была весна, ярко светило солнце. Я прошла мимо него раз, другой... Стоит и беспомощно улыбается.

"Стихи принес, - решила я, поглядев на листочки, которые он держал в руках. - Или жалобу".

Теперь-то я хорошо понимаю, что самые страшные несчастья начинаются с того, что все на свете продолжает идти своим чередом. Все как заведено: продолжают ходить автобусы и не закрылись кафе и магазины, на улицах хохочут девчонки. Но они чужие. А твоя девочка, твоя дочка - её нет. Везде все - как было, но только твоя дочь не вернулась домой...

Девятнадцатилетняя Полина Бакуменко ушла из дому 9 марта 1991 года. Родители были дома, а Полина шила себе брюки. И в то время, когда она сидела за машинкой, зазвонил телефон. Обыкновенный, самый обыкновенный разговор, продолжавшийся не более двух-трех минут. Положив трубку, она сказала маме: "Я скоро вернусь".

И ушла.

Вот и все.

Домой она не вернулась.

Двадцатого марта на первой полосе "МК" в колонке "Внимание: розыск!" была опубликована информация: когда ушла, как была одета, фотография.

А её уже не было на свете...

Про таких людей много не говорят. Есть слово, ярко и, казалось бы, исчерпывающе характеризующее таких, как он: ханыга. Но нам оно не пригодится, потому что в нем, кроме скверного запаха дешевой выпивки, есть и что-то добродушное. А в облике Владимира Герасимова главное - это нечто зловещее. Не человек, а какая-то отвратительная недоделка: неопределенного вида, неопределенного возраста, неопределенных занятий.

Как он познакомился с Полиной и что у них могло быть общего? Разница в двадцать с лишним лет - пустяки по сравнению с вопиющим несоответствием главного в ней и решающего в нем. Полина была симпатичной и нестроптивой дочерью скромных, но не бедных родителей. Она училась в медучилище. С первого раза не смогла поступить в медицинский институт и готовилась ко второй попытке: училась в училище, а вечерами была занята на подготовительных курсах. Времени на пустяки у неё просто не было и, очевидно, не было и желания.