После выхода в свет очередной моей книжки приходило всякий раз много, по-настоящему много писем-откликов от читателей. Вот лишь один из откликов, вполне характерный, — письмецо от О. К. Ермаковой из Хабаровского края: «Ничего подобного про аномальные явления никогда в жизни не читала! А ведь давно увлекаюсь аномальной тематикой, стараюсь покупать все, что издается о ней… По-моему, вы «изобрели» новый жанр — художественно-документальную прозу про контакты с необычайным. В ней — людские характеры, непростые человеческие судьбы, много колоритных диалогов и есть даже по-настоящему смешные оценки. В общем, это добротная приключенческая проза, но… проза интеллектуальная, при этом документальная. Может быть, в самом деле новый жанр?»

Не знаю. Может быть.

Знаю определенно другое: мои книга «экстравертны», то есть развернуты «изнутри наружу», — ориентированы всем своим содержанием на читателей любого возраста, кроме малолетних детей. Этим-то они и отличаются в корне от сочинений наших высокоученых «уфологов», которые, напротив, «интравертны», завернуты «снаружи вовнутрь» — ориентированы не на широких читателей, а на крайне малый контингент узких специалистов.

Вот и эта моя книжка — одиннадцатая по счету — тоже по всем статьям «экстравертна».

От всех моих других ранее изданных книг, где я немало «теоретизировал» — выстраивал бесчисленные ряды гипотез, она отличается тем, что носит подчеркнуто обзорный характер — сугубо информационный. Читатель найдет в ней конечно же рассказы о моих собеседованиях с людьми, пережившими необычный опыт «встречи с чуждым», либо их письма, посланные лично мне. Наравне с такими рассказами и письмами — и эту особенность книги я нахожу очень важной! — читатель обнаружит под ее обложкой множество информации, заметок «про чудеса» из отечественной провинциальной прессы.

Я собирал эти заметки в течение долгих лет. Мне присылали их читатели моих книг из российской глубинки.

До сего дня о существовании в природе этих заметок знал лишь очень ограниченный круг лиц — подписчики той или иной провинциальной газеты, например районной многотиражки с ее крохотным тиражом. В моей книге информации, заметки из малоизвестных газет впервые сведены воедино, в общие смыслоемкие блоки и впервые же доводятся до сведения широкого российского читателя.

Было бы, на мой взгляд, крайне обидно, если бы все они, разбросанные по десяткам провинциальных периодических изданий, сгинули в вечности без следа, так и не перейдя со страниц почти безвестной газеты, той или иной, на «всероссийскую информационную орбиту». Вот я и вывожу их здесь, в этой книжке, на такую «орбиту».

Авось, собранные воедино, пригодятся они когда-нибудь кому-нибудь из будущих исследователей аномальных феноменов…

Готов держать пари с кем угодно из вас, уважаемые читатели: утверждаю, что никто или почти никто из вас не знает, не помнит, с чего начиналось обсуждение «аномальной тематики» в нашей стране. Кто стоял у истоков? Кто первым подал голос?

Существует устойчивое мнение, что гласное обсуждение аномальных явлений в отечественной прессе началось относительно недавно — в самом конце восьмидесятых годов. В ходе перестройки была отменена цензура. И вот результат: страницы газет и журналов буквально заполонили тут же десятки статей о встречах с экипажами «летающих тарелок», с домовыми, лешими, привидениями и даже чертями.

А до отмены цензуры, существует мнение, все эти «чудеса» подвергались в советской проссе лишь насмешкам. Рассказы о «встречах с чудищами» объявлялись плодами больного воображения. В статьях про «чертовщину», изредка появлявшихся в наших газетах и журналах, всегда давался «чертовщине» форменный атеистический бой. Особенно «отличились» по части бранчливых окриков в адрес аномальных явлений такие столичные издания, как «Правда», «Наука и религия» и «Литературная газета». Каждая из них печатала примерно один раз в год разгромную статью установочного характера, в которой гневно опровергались очередные циркулирующие по стране слухи о посадке «летающей тарелки» там-то либо о явлении Богородицы там-то, либо о нашествии привидений там-то…

В общем-то все оно так, конечно.

До отмены цензуры гласное публичное обсуждение аномальных явлений в спокойных тонах, без крикливой ругани, пребывало в СССР под запретом. Цензура бдительно стояла на страже… Могла бы, между прочим, и не стоять. Ибо непосредственно до цензоров «положительные», а не погромные статьи про «аномалыцину» просто-напросто не доходили. Многоопытные литературные сотрудники газет и журналов сами были лучшими цензорами для неугодных статей. Они живо «заворачивали назад», возвращали по почте такие статьи их авторам.

В доперестроечные времена я, к примеру, написал восемь подобных неугодных статей. В течение трех лет прилежно посылал их заказными письмами в московские газеты — в одну за другой. И из каждой не менее прилежно «отфутболивали» мои статьи назад, сопровождая их редакционными отписками, далеко не всегда стандартными.

Самый своеобразный (хотя хочется сказать куда резче) ответ получил я однажды из «Литературной газеты». Вот он: «Вашу полемическую статью про феномен НЛО печатать не будем. Она неактуальна для нашей газеты. Однако очень просим вас зайти к нам в редакцию. Уровень ваших знаний о феномене произвел на нас впечатление. Приходите, расскажите нам в кулуарном порядке поподробнее о «летающих тарелках». Мы с удовольствием послушаем вас. Мы так заинтересовались, прочитав вашу статью!…»

Экие же редиски! Они, видите ли, «в кулуарном порядке» заинтересовались, и я, видите ли, должен, обрадованный их строго «кулуарной» заинтересованностью, мчаться со всех ног в редакцию и заливаться там именно-таки «в кулуарном порядке» соловьем. Должен непонятно почему развлекать в полуинтимной атмосфере чиновников от литературы, отказавшихся печатать мою статью. Им, видите ли, интересно послушать мои увлекательные рассказы о посадках НЛО в нашей стране.

Давай, рассказчик, дуй в редакцию. А там докладывай строго «в кулуарном порядке» скучающим чиновникам о том, что знаешь. Давай потешай их. И при этом по-прежнему даже не надейся, что твоя разнесчастная статейка когда-нибудь будет опубликована в газете, откуда прислали тебе это дикое и наглое предложение — устроить бесплатную развлекательную лекцию для сотрудников редакции, отказавшейся печатать твое сочинение…

Да, до отмены цензуры жизнь пишущей братии в СССР была весьма и весьма специфической. «Говорить хорошо» о том же, допустим, феномене НЛО категорически запрещалось в нашей прессе. Разрешалось же совсем другое. Дозволялось обсуждать любую «аномальную тематику» только в оскорбительно-фельетонном духе.

Однако представьте себе, был давно, даже очень давно коротенький период в жизни нашей подцензурной печати, когда появлялись в журналах отнюдь не погромные статьи об аномальных явлениях. Для советской прессы эта тема была тогда в диковинку. Практически никто в СССР ничего не знал еще о ней.

Новая тема не имела политической окраски. Вот почему первые — самые первые! — статьи про «необычное» легко миновали все цензурные рогатки.

Читающая Россия (я знаю, о чем говорю!) отозвалась на них шквалом писем в редакции. Читатели рассказывали в письмах про «необычное», случившееся в их жизни либо в жизни их родственников, друзей, знакомых. Причем не просто рассказывали, а требовали опубликовать свои рассказы, сплошь пронизанные густым паранормальным «туманом мистики».

Допустить «мистику» на страницы партийной советской печати?! О таком деле партийные бонзы не хотели даже слышать. «Мистике», по их мнению, следовало дать немедленный достойный отпор.