Спустя несколько месяцев тогдашнего президента «Спартака» Андрея Червиченко спросят:
– И долго думали, прежде чем принять решение расстаться?
– Недолго. Включил телевизор, послушал – и все.
Революционная ситуация в клубе назревала давно. Удивило всех только одно: почему Романцев сделал свое заявление за день до финала Кубка России – единственного трофея, который «Спартак» мог выиграть в сезоне-2003 (в чемпионате команда к тому моменту занимала 13-е место)? К чему была такая спешка – ведь тренер подчеркнул, что видит смысл в обнародовании его слов исключительно до матча? Что это – желание подстраховаться на случай поражения и возможных санкций со стороны Червиченко или что-то другое, менее предсказуемое?
О спонтанном эмоциональном всплеске не могло быть и речи – обзвон телекомпаний, как уже говорилось, пресс-атташе произвел днем ранее. Так что несостоятельна и эксцентричная (как, впрочем, и все, что этот человек говорил и делал) версия Червиченко, высказанная в газетах на следующий день после финала: «А может, просто утро не задалось. Знаете, бывают различные синдромы по утрам. Всякое случается». Намек президент клуба сделал достаточно прозрачный, и во многих других ситуациях к Романцеву, увы, он имел прямое отношение. Но не в этой.
Позже в спартаковских кулуарах всплывет и будет активно муссироваться самая детективная из всех версий романцевского взрыва, которую мне не под диктофон доводилось слышать в достаточно высоких кабинетах. Якобы главный тренер узнал, что к Червиченко, ростовчанину, приходил его земляк, президент «Ростова» Иван Саввиди с чемоданчиком и недвусмысленным предложением – назовем это так – уступить ему Кубок. Естественно, за определенную компенсацию.
В середине 2005-го Червиченко в интервью «Спорт-экспрессу» эту версию подтвердил: «Романцеву кто-то нашептал, что Кубок я уже продал „Ростову“. Даже цену называли – 1,5 миллиона долларов. Он боялся, что потом я свалю все на него, и решил сработать на опережение. А я Кубок не продавал».
Насколько близко или далеко от истины то, что вы только что прочитали, действительно ли к Червиченко приходил Саввиди с «чемоданчиком», оценивать не берусь. Какие-либо утверждения на подобную тему без документальных доказательств – подсудное дело, а потому ограничусь констатацией, что такая версия имела хождение. Быть может, логику Романцева с его свалившимся как снег на голову заявлением она сможет прояснить несколько лучше.
А финал Кубка «Спартак» выиграл. Единственный гол после навеса новичка из «Ротора» (а в будущем ведущего форварда команды) Романа Павлюченко забил капитан красно-белых Егор Титов. Никто никому игру не продавал.
Это был последний на сегодня триумф «Спартака». А потом ушел Романцев – и ушли победы. Впрочем, очевидно: они ушли бы даже в том случае, если бы тренер остался.
Кое-кто из болельщиков еще надеялся, что победа в Кубке, общая радость помирит-таки Червиченко и Романцева. После прочтения на следующий день в «Спорт-экспрессе» реплик президента надежд не осталось.
– Это все равно что перейти Рубикон, – сказал Червиченко. – Да, можно высказывать друг другу какие-то претензии, но в клубе создалась совершенно ненормальная ситуация. Главный тренер – маленькое олицетворение бога на земле. Ему нельзя ничего сказать, его нельзя ничем тронуть, он святой... У меня сейчас ощущение дежавю. Что-то подобное было после чемпионата мира. Об этом писал корреспондент «Спорт-экспресса», на которого я тогда здорово обиделся. А оказывается, все соответствовало действительности. Была фраза: «Мы все едем на поезде в дерьме, а на перроне стоит Олег Иванович – в белом костюме». Последнее заявление Романцева мне ту заметку напомнило.
– Трудно представить, что после такого вы будете работать вместе.
– Мне тоже. Как думаете, кто уйдет?
Многое еще сказал президент клуба. Романцев обещал ответить на днях. Но так и не ответил. Просто ушел. Для спартаковских болельщиков не было большего облегчения: если бы газетная перепалка между ним и Червиченко продолжилась и вылилась в войну компроматов, всплыли бы чудовищные вещи. Недаром президент в одном из интервью высказался: «Если бы я рассказал, что творилось в клубе последние три года, у многих волосы не то что дыбом встали бы – выпали».
Романцев, скорее всего, промолчал не потому, что ему нечем было ответить, и не из высоких соображений спасения репутации клуба – а потому, что со «Спартаком» у него был заключен дорогостоящий контракт, и разум, помноженный на соображения финансового порядка, возобладал.
И все равно – даже в кошмарном сне болельщикам «Спартака» не могло привидеться, каким окажется расставание с командой ее тренера – десятикратного чемпиона (помимо девяти российских титулов был еще один советский, в 1989-м). Обилие регалий, казалось, предполагает некую чинность прощания. Но лихорадочно смягченный финал драмы не изменит ее жестокой сути: уход Романцева вышел таким же скандальным, как в 1988-м у его учителя Константина Бескова, чей союзный рекорд – девять лет подряд с медалями – не помешал быть уволенным из «Спартака» с какой-то гротескной формулировкой: «В связи с затянувшимся пенсионным возрастом».
Разница в том, кто увольнял. Бескова отправлял в отставку основатель клуба Николай Старостин – название «Спартак», собственно, и придумавший. Всей своей жизнью Старостин заслужил право на любую формулировку. У владельца «Спартака» времен отставки Романцева – Андрея Червиченко – право указать тренеру на дверь тоже было. Но совсем другое. Юридическое право хозяина.
Ставить Романцева и Червиченко на одну доску, рассуждать, кто в деталях июньской драмы 2003 года был прав и виноват, бессмысленно. Слишком разного масштаба эти фигуры, и тот факт, что после увольнения Романцева президент не проработал в «Спартаке» и года, сменив трех тренеров, но не добившись ничего, говорит сам за себя.
А вот тренер-царь 1990-х достоин сравнения только с самим собой.
Красиво прозвучала бы фраза, что этого-то сравнения он в 2003-м как раз и не выдерживал. Вот только в такой формулировке заключалась бы лишь полуправда. Потому что Романцев, о котором мы привыкли до хрипоты спорить, Романцев, за десять лет проделавший путь от тренера-брата в лютые диктаторы, Романцев, как никто умевший выигрывать в решающий момент, даже Романцев, ненавидящий пресс-конференции, – это лишь видимая, публичная сторона лучшего российского тренера 1990-х.
Есть и другой Романцев, собственно к футболу отношения не имеющий. Тот самый, что когда-то тихо и незаметно превратился из успешного тренера во владельца контрольного пакета акций закрытого акционерного общества «Спартак», а вовсе не «народной команды». Акции, заметим, достались ему бесплатно – время такое было. Спустя годы Романцев точно так же тихо и выгодно продаст этот пакет Андрею Червиченко.
Чтобы у тех, кто сотворил себе из Романцева кумира, развеялись иллюзии по этому поводу, приведу цитату из его интервью «Спорт-экспрессу» от 15 июля 2002 года.
«Червиченко с Шикуновым в клуб привел я, – сказал Романцев. – Это люди, искренне любящие „Спартак“... Я очень доволен, что наконец-то появились люди, которым я искренне верю и которые освободили меня от массы проблем. Раньше приходилось все время искать деньги».
Судьба «Спартака», впрочем, могла повернуться совсем по-другому. Работники клуба того времени не скрывают, что за год до Червиченко к Романцеву приходил другой возможный инвестор. Звали его Евгений Гинер. Но ему президент и главный тренер красно-белых дал от ворот поворот, в то время как Червиченко принял с распростертыми объятиями.
Почему? По словам сотрудников «Спартака», Гинер сразу четко обозначил свои намерения: стать президентом клуба, превратив уважаемого Олега Ивановича в наемного главного тренера. Как в одесской поговорке: «Кто ее ужинает, тот ее и танцует». Романцева, панически боявшегося потерять в клубе власть, такая перспектива категорически не устроила.