Демокрит, услыхав о Маманте, послал за ним и, когда его привели, прежде всего спросил, христианин ли он, и правда ли, что он не только сам не поклоняется богам, но и развращает своих товарищей, научая их не повиноваться царскому повелению?
Юный Мамант, как совершенный и зрелый муж, безбоязненно отвечал:
— Я тот самый, кто за ничто считает вашу мудрость. Вы совратились с правого пути и блуждаете в такой тьме, что даже смотреть не можете на свет истины;оставив истинного и живого Бога, вы приступили к бесам и кланяетесь бездушным и глухим идолам. Я же от Христа моего никогда не отступлю и стараюсь всех, кого только могу, обращать к Нему.
Изумленный таким дерзновенным ответом Маманта, Демокрит разгневался и приказал немедленно вести его в храм скверного их бога Сераписа6] и там силою заставить принести жертву идолу. Мамант же, нисколько не боясь гнева правителя, спокойно возразил ему:
— Не должно тебе оскорблять меня: я — сын родителей, происходивших из знатного сенаторского рода.
Тогда Демокрит спросил предстоящих о происхождении Маманта и, узнав, что он родом от древних римских сановников, и что Аммия, знатная и богатая женщина, воспитала его и сделала наследником своего богатого имущества, не решился предавать его мукам, ибо и в самом деле не имел на то права. Посему, возложив на него железные оковы, отослал его к царю Аврелиану, бывшему тогда в городе Эгах7] и в письме объяснил ему всё, что касается Маманта. Царь, получив письмо Демокрита и прочитав его, тотчас приказал привести к себе юного Маманта. Когда мученик предстал пред ним, царь всячески стал склонять его к своему нечестию, то угрозами, то ласками, обещая дары и почести, и говорил:
— Прекрасный юноша, если ты приступишь к великому Серапису и принесешь ему жертву, то будешь жить с нами во дворце, по-царски будешь воспитан, и все тебя будут почитать и восхвалять, и воистину счастлив будешь; если же не послушаешь меня, то жестоко погибнешь.
Но юный Мамант мужественно отвечал ему:
— О, царь! Да не будет того, чтобы я поклонился бездушным идолам, коих вы почитаете как богов. Сколь безумны вы, кланяясь дереву и бесчувственному камню, а не Богу Живому! Перестань обольщать меня льстивыми словами, ибо когда ты думаешь, что оказываешь мне благодеяния, на самом деле мучаешь, а когда мучаешь, то оказываешь тем благодеяние. Знай же, что все обещанные тобою мне благодеяния, дары и почести сделались бы для меня тяжкими муками, если бы я возлюбил их вместо Христа, а тяжкие муки, которым ты обещаешь предать меня ради имени Христа, будут для мне великим благодеянием, ибо смерть за Христа моего для меня дороже всяких почестей и стяжаний.
Так бесстрашно говорил пред царем св. Мамант, в юношеском теле имея разум и сердце возрастного мужа: ибо сила Божия и малого отрока может явить непреодолимым Голиафом8], «из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу» (Пс.8:3) и малолетнее дитя умудрит настолько, что оно будет понимать лучше старцев. Всё сие и исполнилось на юном Маманте: не убедили его слова царя беззаконного, не прельстили дары, не устрашили мучения, кои он принял с большею радостью, чем великие почести.
Разгневанный мучитель тотчас же приказал быть его без пощады. Но св. Мамант переносил мучения с таким терпением, как будто бы не чувствовал никакой боли.
Царь говорил ему:
— Обещай только, что принесешь жертву богам, — и тотчас будешь освобожден от мучения.
Мученик же отвечал:
— Ни сердцем, ни устами не отрекусь я от Бога и Царя моего — Иисуса Христа, хотя бы и в десять тысяч раз больше нанесли мне ран; раны эти соединяют меня с возлюбленным Господом моим, и я желаю, чтобы не уставали руки моих мучителей, ибо чем больше они бьют меня, тем больше доставляют мне благ у подвигоположника Христа.
Аврелиан, видя, что Мамант нимало не страшится страданий, приказал опалить тело его свечами. Но огонь, как бы устыдясь тела мученика, не прикоснулся к нему, а обратился на лица мучителей. И возгорел царь гневом и воспламенел яростью сильнее, чем мученик Христов огнем вещественным: ибо насколько тот не обращал внимания на огонь, настолько сердце мучителя воспламенялось. И приказал царь побить св. Маманта камнями. Но сие страдание для мученика, объятого любовью ко Христу, было так приятно, как будто бы кто осыпал его благовонными цветами. Тогда царь, видя, что ничем не может добиться успеха, осудил мученика на смерть и повелел бросить его в море. Привязав на шею его тяжелый свинец, слуги царские повели его к морю. Но и здесь не оставил Господь раба Своего, «ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя»(Пс.90:11). На пути к морю явился Ангел Господень, блестящий как молния. Увидев его, слуги оставили св. Маманта и со страхом бежали назад. Ангел же, взяв мученика, отвязал свинец и, приведя на высокую гору в пустыне, близ Кесарии, повелел ему жить там.
Житие в пустыне св. Мамант начал постом. На горе той он постился сорок дней и сорок ночей и явился как бы второй Моисей (Исх.24:18), коему в руки дан был новый закон: ибо сошел к нему с неба голос и жезл. Приняв сей жезл, Мамант, по повелению свыше, ударил им в землю, и тотчас из глубины земли явилось Евангелие. После сего построил он небольшую церковь и молился в ней, читая святое Евангелие. По повелению Божию, к св. Маманту собирались из той пустыни звери, как овцы к пастырю, и как будто существа разумные слушали его и повиновались ему. Пищею ему служило молоко диких зверей, из коего он изготовлял сыр, — и не только для себя, но и для бедных: ибо, наготовив много сыру, он носил его в город Кесарию и раздавал бедным.
Вскоре по всей Кесарии распространился слух о Маманте. Тогда Александр, — не тот, о коем было упомянуто выше, но другой, — поставленный в то время наместником в Каппадокии, человек жестокий и очень злой, узнав всё о Маманте, счел его за чародея и послал воинов на конях в пустыню разыскать его и привести к себе. Сойдя с горы, св. Мамант сам встретил всадников и спросил, кого они ищут. Те, думая, что это пастух, пасущий на горе своих овец, отвечали:
— Мы ищем Маманта, который живет где-то в этой пустыне; не знаешь ли ты его, где он?
— Зачем вы ищете его? — спросил их Мамант.
Воины отвечали:
— На него донесли наместнику, что он чародей, и вот наместник послал нас взять его для мучения.
Тогда Мамант сказал им:
— Я расскажу вам, друзья мои, о нем, но прежде войдите в хижину мою и, отдохнув немного от труда, подкрепитесь пищею.
Воины пошли с ним в его жилище, и он предложил им сыру. Когда они стали есть, пришли лани и дикие козы, кои привыкли, чтобы их доил святой подвижник.Мамант надоил молока и предложил воинам пить, а сам стал на молитву. И стало собираться еще больше зверей. Увидав их, воины испугались и, бросив пищу, пришли к Маманту. Он успокоил их, а затем объявил, что он есть тот самый Мамант, коего они ищут. Тогда они сказали ему:
— Если сам ты желаешь идти к наместнику, то иди с нами; если же не хочешь, то отпусти нас одних, ибо мы не смеем вести тебя. Но просим тебя, чтобы звери не трогали нас.
Успокоив воинов, Мамант велел идти им вперед.
— Идите, — сказал он, — сначала вы, а я пойду вслед за вами один.
Удалившись оттуда, воины ожидали пришествия Маманта у городских ворот, ибо вполне верили словам такого дивного мужа и даже подумать не могли о нем что-нибудь дурное. Мамант же, взяв с собою льва, пошел вслед за воинами. Когда он вошел в городские ворота, лев остался за городом; воины же, взявши Маманта, представили его к наместнику Александру.
Наместник, увидев святого, тотчас начал допрашивать его:
— Ты ли тот самый чародей, о котором я слышал? — сказал он.
Святой же отвечал:
— Я раб Иисуса Христа, посылающего спасение всем верующим в Него и исполняющим волю Его, волхвов же и чародеев предающего вечному огню. Скажи мне: зачем ты призвал меня к себе?