Бургундия уже больше года страдала, находясь под игом дракона Фафнира. Зигфрид и Регин довольно быстро привыкли к тому, что в Вормсе слабо ощущалась радость жизни. Но этим утром все было намного хуже. Везде царило напряженное спокойствие, словно все ждали новостей от постели тяжело больного человека… или же новостей с поля боя.

Сообразно традиции Кримгильда должна была выйти к воротам замка и провозгласить свое решение. После вчерашних переговоров во всем Вормсе говорили, что она готова принять предложение Этцеля. Так возникла надежда решить проблемы королевства одним махом: укрепить военный потенциал страны, организовать решающую битву с Фафниром и начать поиск невест для трех принцев Бургундии. После двух лет упрямства принцесса наконец-то согласилась выбрать себе супруга.

Настроение у Зигфрида было отвратительное. Он стоял в кузнице и вяло жевал хлеб. Регин, закончивший шлифовать меч, повернулся к своему воспитаннику. Он был старым человеком, но прожитые годы, как и раньше, не отражались на его лице.

— Ты не хочешь выйти к воротам? Все уже собрались послушать, что скажет принцесса.

Зигфрид перестал жевать.

— Мне все равно, что она скажет. Пусть выходит замуж за кого хочет.

Регин удивленно приподнял бровь, но сдержался от едкого замечания.

— Как бы то ни было, — заметил он, — теперь за кровожадного дракона примутся по-настоящему. Я не верю, что Гундомар передаст свою дочь Этцелю под сенью крыльев Фафнира.

Послышался звук труб.

— Вот и сигнал, — сказал Регин. — Сейчас принцесса выйдет к своим подданным.

— Ты очень много знаешь о придворной жизни, — заметил Зигфрид, пытаясь сменить тему разговора.

— Годы в Ксантене. — Кузнец пожал плечами и принялся шлифовать другой меч.

Зигфрид выбросил остатки хлеба в окно, и к ним мгновенно подбежали куры, которые начали их клевать.

— Почему ты никогда не рассказывал мне, что заставило тебя уехать?

Регин вздохнул.

— Эта история не стоит твоего любопытства, Зигфрид. Когда-то мне показалось, что голос оружия стал слишком громким, а голос разума — слишком тихим. Ни одна война не завершалась миром, а становилась лишь подготовкой к следующей битве. Я не был создан для битв, и мне не доставляло никакого удовольствия наблюдать за ними.

Зигфриду еще не приходилось задумываться о том, что же такое война и за что нужно бороться.

— Как ты думаешь, я был создан для битвы?

Регин заново запустил шлифовальное колесо.

— Я надеялся, что это не так. Но здесь, в Бургундии… — Он запнулся, увидев в окно, как из дверей замка вышла Кримгильда. За ней шел король Гундомар, а за ним следовали ее братья: Гизельгер, Гунтер и Гернот. Несомненно, это был единственный случай, когда принцесса вела за собой всю семью.

Регин направился к двери, подумав, что если Зигфриду вся эта церемония не интересна, то он не собирается лишать себя удовольствия, и вышел во двор.

По обе стороны на пути к главным воротам выстроились придворные — они стояли на коленях, почтительно потупив взор. Кримгильда выглядела так, словно только что искупалась в солнечном свете. Ее белая кожа сияла, а светлые волосы могли бы вызвать зависть у самого солнца. Золотая диадема, с трудом сдерживающая буйство непослушных локонов, была единственным признаком ее принадлежности к королевской семье. Платье принцессы не отличалось сложным кроем, но его нежная ткань, казалось, обтекала ее фигуру, словно вода.

Кримгильда была девушкой поразительной красоты и обаяния, вынужден был признать Регин. И то, что Гундомар приглашал женихов к своему двору, а не возил дочь в соседние королевства, будто какой-нибудь продавец приправ, никто не осмелился бы назвать высокомерием.

Когда ворота замка распахнулись, стало видно, что за ними собралась огромная толпа, состоявшая из жителей Вормса и гуннов. Около тысячи мужчин и женщин опустились на колени при появлении принцессы. Кримгильда не прошла через ворота, а согласно традиции остановилась и стала ждать жениха, который приехал к ней свататься.

Из толпы вышел Этцель. Если Кримгильда сияла красотой и благородством, то он источал храбрость и жизненную энергию. Его глаза блестели, а поступь была уверенной и твердой. Ему уже объяснили, как в соответствии с обычаями Бургундии должно проходить сватовство, поэтому он остановился в двух шагах от принцессы. Сейчас только ему было позволено смотреть Кримгильде в глаза.

Регин остался в тени кузницы, чтобы ему, в отличие от остальных присутствующих, не пришлось опускать глаза. Он видел короля, его сыновей и принцессу. Бургунды и гунны благоговейно молчали, выражая свое почтение принцу и принцессе. Вероятно, это был редкий случай, когда столько людей собралось вместе, чтобы при этом не издать ни единого звука и сохранить торжество момента.

Наконец зазвучал твердый голос Кримгильды:

— Этцель, сын Мундцука! Вы приехали сюда, чтобы позвать меня замуж.

— Для моей страны и для моей жизни, — ответил принц гуннов.

— Бургундия — великолепная страна, и в ней живут гордые люди, — продолжила Кримгильда. — Разделить с вами бокал вина стало для меня честью, которая наполнит уважением и благодарностью души будущих поколений королевского двора Бургундии.

Регин нахмурился. Это звучало как-то подозрительно. Неуместно. Он видел, что король Гундомар нервно постукивал по земле носком правого ботинка, — это было единственное проявление нетерпения, которое он себе позволил. Наступила пауза: представители обеих сторон растерялись, не понимая, кто теперь должен говорить. Этцеля сбили с толку слова Кримгильды, а принцесса стояла молча.

Кто-то кашлянул. Это был Гунтер.

— Вчера вечером вы много говорили о моей чести, принц Этцель, — наконец продолжила Кримгильда. — Настолько много, что я задалась вопросом, не могу ли я во имя этой чести обратиться к вам с просьбой?

Этцель достал меч, и толпа шумно вздохнула. Но он лишь слегка коснулся мечом земли и, опустившись на колени, почтительно произнес:

— Всем известно, что гунны еще никогда не нарушали своего слова. Какова же ваша просьба?

В этот момент Кримгильда сделала то, о чем еще не писалось ни в одной хронике ни одного королевства: она тоже опустилась на колени, склонив голову. По толпе прокатилось потрясенное бормотание, которое становилось все громче, перекидываясь с задних рядов вперед.

— Если вам нужно мое сердце, если ваша супруга должна рожать вам детей из любви, а не из долга, то возьмите мое благословение и мои добрые пожелания вашему народу и возвращайтесь домой, в Гран. Вы это заслужили.

Войны велись и по более пустячным поводам. В одно мгновение заявление Кримгильды превратило дружественных гуннов в оскорбленных врагов. Внешне Этцель остался спокоен, но Регин заметил, как напряглись его мышцы.

— Вы отклоняете мое предложение?

Гундомар и его сыновья взглядами приказали стоявшим неподалеку солдатам подготовиться к поспешному отступлению в замок на случай, если гунны сейчас нападут.

— Ни в коем случае! — воскликнула Кримгильда, повысив голос. — Если таково будет ваше желание, я стану вашей женой. Хорошей женой и хорошей королевой. Я сделаю все, что в моих силах. Нет печали в том, чтобы жить с таким мужчиной, как Этцель. Большего я бы и не хотела иметь в своей жизни. Но неужели вы желаете для себя столь малого?

Этцель и Кримгильда смотрели друг другу в глаза, и Регин увидел поразительное понимание, возникшее между ними. Сначала ничего не происходило, словно само время затаило дыхание. Регину еще никогда не приходилось переживать момент, когда война и мир находились бы в таком хрупком равновесии.

Встав, Этцель вернул меч в ножны. В то же мгновение поднялись и его верные воины, но легким движением руки он заставил их снова опуститься на колени.

— Принцесса Кримгильда Бургундская — женщина, которой пожелает обладать любой мужчина. Однако лишь глупец захочет обладать тем, что никогда не сумеет получить. Пускай объявят, что принц Этцель по собственной воле отказался от руки принцессы Кримгильды.