За дверью в коридоре раздались шаги. Неужели пришло время еды? Он был голоден. Он был голоден все время с тех пор, как его поместили сюда. Оба раза, когда ему давали поесть, еды было в обрез.

В щель под дверью его темницы проник свет. Кто-то отодвинул засов. Факельный свет горящими стрелами вонзился в его глаза. Ослепленный Люк заслонился рукой.

— Люк де Ланцак, мы пришли, чтобы забрать тебя и провести испытание. Этой ночью ты или станешь одним из нас, или твое тело будет брошено в лесной земле и дикие звери изгрызут твои останки. Поднимись и следуй за нами! — Эти слова были произнесены голосом Леона. Холодным, без надежды на пощаду. Он уже вынес свой приговор.

Люк поднялся. Ему все еще приходилось закрывать глаза рукой. Он на ощупь стал пробираться к двери темницы.

Кто-то взял его за руку.

— Идем, я поведу тебя, — прошептал на ухо Друстан. — Будь мужественен, этого у тебя не отнять. Ты ведь Лев. Я это знаю. И для меня ты им и останешься, что бы ни случилось.

Люк не смог удержаться и тихо всхлипнул. Ноги его дрожали. Все проклятый холод, уговаривал он себя, но легче от этого не становилось.

Жжение в глазах постепенно прекратилось. Они оказались в коридоре, в котором он когда-то повстречался с троллем. С ними был Оноре. Еще — капитан Альварез и рыцарь, которого Люк не знал. Все были облачены в идеально отполированные и смазанные доспехи, как будто собирались на битву, и в серебристом металле отражался огонь факелов. Золотые шпоры позвякивали при каждом шаге по каменному полу. С плеч ниспадали безупречно белые плащи. Их вид внушал уважение.

Теперь Люк заметил, что Леон, единственный из всех, был опоясан мечом.

Дверь распахнулась. За ней оказалась комната, убранство которой разительно отличалось от коридора с его влажными стенами. Свежая побелка, пламя масляных светильников дарило мягкий теплый свет. Высоко в сводчатом потолке виднелось круглое окно. Оттуда широким лучом падал яркий, ясный луч. И там, где он касался выложенного мозаикой пола с изображением Древа Крови, стояло ложе больного. На нем лежал человек с коротко стриженными волосами и седой щетиной на щеках. Лицо его было напряжено. На старой, выдубленной солнцем коже морщины проложили глубокие борозды.

В ногах кровати лежал кожаный футляр со сверкающими клинками, щипцами, лотами и другими приборами.

— Это брат Фредерик, — пояснил Леон. — Ты должен извинить его, что он не приветствует тебя. Мы дали ему опиумный мак, потому что он не должен видеть, что происходит в комнате.

Теперь заговорил Оноре. Человек, который хотел, чтобы Люк де Ланцак взошел на костер, а позже на суде чести после рокового Бугурта так решительно вступился за него.

Люк не знал, что и думать по поводу Оноре. Рыцарь тяжело опирался на палку и улыбался ему. Неужели он и вправду друг?

— С братом Фредериком произошел несчастный случай. Он из Крестов, очень способный плотник. Вчера он упал со строительных лесов. Он мог бы спастись сам, но вместо того, чтобы отойти в безопасное место, помог двум послушникам. Ребята остались невредимы.

Оноре приблизился к ложу больного. Его шаги сопровождались стуком палки. Одним рывком рыцарь отбросил в сторону нижнюю часть одеяла.

При виде того, что было под одеялом, у Люка внутри все сжалось. Из бедра торчала острая, раздробленная кость. Вокруг перелома кожа окрасилась в темный цвет.

— Я надеюсь, что ты сможешь помочь ему, Люк. Это твое испытание. Излечи эту ногу! Если у тебя не получится, нам придется отрезать ее.

Люк нервно облизал губы. С такой раной ему никогда не доводилось иметь дела.

— Я помогу тебе, — сказал Оноре. — Для начала нам нужно вправить кость.

Дверь открылась. Остальные братья по ордену покинули комнату. Все, кроме Леона. Он вынул из ножен меч, великолепный клинок, на стали которого виднелся неровный сине-черный узор, — старое оружие, гораздо шире и тяжелее рапир, которыми сражаются теперь. Оружие, созданное для того, чтобы громить врагов церкви.

— Встань на колени рядом с ложем! — приказал Леон.

Люк повиновался. Он услышал, как примарх застыл позади него. Леон поднял меч. Люк видел тень на белой простыне ложа. И внезапно раздался странный звук. Казалось, он доносился прямо из стены. Казалось, что двигаются мельничные жернова, и все же звук был другим. От этого звука у Люка по спине побежали мурашки. Он снова взглянул на тень меча.

— Не обращай внимания на шум и на меч, — тихо, но проникновенно сказал Оноре. — То, что случится, находится в руках божьих. Делай все, что от тебя зависит. Помоги брату Фредерику! Все остальное не в твоих руках, мой юный друг.

Люк посмотрел на Оноре. Он искренен? На узком, аскетическом лице рыцаря Люк не мог прочесть ничего. Оноре казался изнуренным, но не слабым, словно его медленно пожирал внутренний огонь.

— Давай же, Люк. Давай начнем. Держи Фредерика изо всех сил. Я вправлю сломанную кость.

Даже во сне старый рыцарь застонал, когда Оноре потянул его за ногу. Люк крепко прижал его к ложу. Рана Фредерика снова начала кровоточить. На белоснежной простыне медленно раскрывающимся розовым бутоном расплывалось алое пятно.

Люк склонился над ногой. Ощупал рану и закрыл глаза. Когда он не смотрел, а доверял своим рукам, он лучше чувствовал раны. Он понимал их. Видел, что причиняло вред.

Мальчик чувствовал разорванную мышечную массу, одну надорванную, небольшую вену, осколок кости, все еще торчавший в месиве плоти.

Люк открыл глаза. Взял из кожаного чехла пинцет. Он знал, как применить его, не разорвав плоть еще сильнее. Еще миг — и он ухватил осколок кости. Осторожно начал вытаскивать его из раны.

Хотя он действовал так осторожно, как только мог, спящий рыцарь вновь застонал.

Мальчик испуганно посмотрел на тень меча. Он все еще был занесен над его головой. Люк тяжело вздохнул.

— Это ты сделал хорошо, — сказал Оноре. — Однако теперь пришло время использовать твой особенный дар.

Да он и хотел, но тень! Люк сжал губы и закрыл глаза. Он должен думать только о ране. Мальчик чувствовал под руками изорванную плоть, корку засохшей крови. Позади себя он слышал дыхание Леона. Не думать о нем! Сейчас важна только рана!

Люк медленно выдохнул. Это как в бою на мечах: нужно начинать медленно, без страха, иначе можно считать, что бой уже наполовину проигран.

Его ладони покрылись холодным потом. Он заставил себя дышать медленно и ровно, чувствовал удары своего сердца. Во всем мире были только он и Фредерик.

Люк ощутил тепло на краях раны. Скоро она воспалится. И тогда не будет иного выхода, кроме как ампутировать ногу. Судьба Фредерика — останется ли он калекой или скоро снова встанет на две здоровые ноги — была в буквальном смысле в его руках.

Люку захотелось, чтобы Тьюред никогда не наделял его этим странным даром. Он приносил ему одни неприятности. Но сейчас не время сетовать. Мальчик искал силу, которая позволяла ему лечить, но вокруг него не было ничего. Он делал что-то не так… На лбу выступил пот. Он снова напрягся, открылся, готовый принять в себя все…

Теперь он очень отчетливо чувствовал присутствие Оноре и Леона. Хотя глаза его были закрыты, он видел их. Он видел всю комнату так, словно находился под потолком. Но силы, которую он искал, которая бы позволила ему спасти ногу Фредерика, не было.

Страх снова закрался в мысли Люка. Он подумал о мече, занесенном над его головой. Сколько еще будет ждать Леон? Он сильнее прижал руки к ране, чтобы они не начали дрожать.

Фредерик застонал.

Мальчик сжал зубы. Он должен… Вот что-то, слева от него, за толстой стеной. Наконец! Он нашел ее! Мальчик выдохнул, и вместе с дыханием из него ушел страх. Руки потеплели. Это было хорошее тепло, совсем без пота. Он чувствовал, как излечивается рана.

А потом послышался крик. Внезапно, безо всякого предупреждения. Крик, которого Люку никогда не доводилось слышать. Невероятно громкий, в нем была такая мука, от которой содрогалась душа. Так, должно быть, кричат грешники, когда их карает сам Господь.