— Я знаю. Он мною очень гордится. Один только возросший объем...
— Неужели? А мне показалось, он был изрядно встревожен. Конечно, прекрасно будет, если все это попадет по адресу, — но что, если нет, Зак? Мы получим множество недовольных родителей и бушующих детей.
— Так что же нам теперь, и не пробовать? Я никому ничего не обещал.
Брэнди покачала головой.
— Иногда неважно, насколько вы осторожны в формулировках, покупатели все равно считают, что вы им обещали. Вот назначу вас принимать жалобы — будете тогда иметь дело с неприятностями, причиной которых вы сами стали.
— Брэнди, вы всегда делаете вывод, что будут одни неприятности?
Он говорил непринужденно, почти небрежно. Вопрос слегка ошеломил ее.
— Нет, конечно. При таком подходе мы бы никогда ничего не достигли. Никогда бы не пробовали ничего нового.
— Так ваши сомнения относятся только ко мне?
— Вы должны признать, Зак, вы несколько больше склонны к риску, чем среднестатистический работник.
Он не улыбнулся, как она ожидала. Секундой позже он сказал:
— Можем мы бизнес отложить на другой день и просто наслаждаться праздником?
Брэнди пожала плечами:
— Я и так наслаждаюсь.
Она была немного удивлена, поняв, что сказала чистую правду, и в то же время слегка озабочена: Зак мог подумать, будто это его присутствие доставляло ей такое удовольствие.
— То есть...
— Вы счастливы, Брэнди?
Счастлива? Странный вопрос.
— Если вы имеете в виду, что каждую секунду кровь должна бурлить от восторга, — нет. Но я довольна. Мне нравится моя работа...
— Это все, чего вы хотите? Все, что вам нужно?
— У меня, конечно, есть определенные цели, — сказала она несколько натянутым тоном. — Но вы заявили, что не хотите говорить о бизнесе. Так что же вы имеете в виду? Не много найдется людей, которые так уж безумно счастливы, знаете ли. Быть просто довольным совсем неплохо.
— Мне этого мало. Мне нужен весь мир. Подать сюда радость, от которой захватывает дух, подать сюда исступленный восторг!
Брэнди покачала головой.
— Звучит неуютно.
— По крайней мере не скучно.
— То, что постоянно, не обязательно скучно, Зак.
Он молчал, как будто обдумывая ее слова.
Брэнди решила, что беседа стала слишком серьезной. И почему это разговоры о счастье наводят такую тоску?
— Между прочим, что вы сделали с этим человеком из Сиэтла?
Он улыбнулся:
— Ничего особенно страшного. Просто познакомил его со знойной женщиной из Атланты — агентом по закупкам одежды.
— Это было до того, как вы подменили карточки на столах, или после?
— Я оскорблен, Брэнди. Я этого не делал — это все он.
— По вашему предложению?
— Ну, я сказал ему, кто где будет сидеть, — признался Зак. — Не принимайте на свой счет — она правда очень привлекательна, а вас он к тому времени не успел рассмотреть.
— Мне странно: если она такой изумительный экземпляр, почему вы не приберегли ее для себя? — любезным тоном сказала Брэнди.
Зак посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся, и Брэнди показалось, что сердце ее перевернулось. Она не могла отвести взгляд, на мгновение словно оцепенев и потеряв контроль над собой. Она споткнулась, Зак привлек ее к себе ближе. Она чувствовала, как от его дыхания шевелятся волосы у нее на виске, а его горячая рука, казалось, плавила черный бархат на ее талии. Ей хотелось подняться на носки и поцеловать его восхитительную ямочку на щеке, а после уронить голову ему на плечо и забыть о вечеринке, растворившись в нем.
Собрав остатки здравого смысла, она оторвала взгляд от его лица. И с благодарностью посмотрела на официанта, который как раз принес к их столику жаркое.
Зак тоже заметил его.
— Вот уж некстати, — проворчал он, ведя ее к краю площадки.
Брэнди сделала вид, что не слышит, но сердце ее бешено колотилось. О чем он сейчас думает? — пыталась догадаться она. И если б они были не посреди зала, полного гостей, что бы он сделал?
Они вернулись к столу; Уитни встретила их спокойным изучающим взглядом. Он не был недружелюбным — просто оценивающим. Брэнди все же немного занервничала и попыталась рассмеяться, говоря:
— Обычно у тебя бывает такой взгляд, когда ты проводишь ревизию.
Уитни не ответила. Вместо этого она сказала:
— Я слышала, у вас в магазине что-то случилось на днях?
— Ты имеешь в виду нашего грабителя?
Брэнди попробовала кусочек вырезки; мясо было такое нежное, что одного веса ножа было почти достаточно, чтобы резать его.
— Думаю, теперь нам придется проводить боевую подготовку всех сотрудников.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — сказала Уитни. — Хочешь рискнуть?
— Как себя чувствует ограбленная продавщица? — спросил Зак.
— На удивление хорошо, насколько мне удалось точно определить. — Брэнди отложила вилку. — Я навещала ее сегодня днем; она настаивает на том, чтобы вернуться на работу завтра же.
— А не рано?
— Не смотрите на меня так, Зак. Я предложила ей взять несколько дополнительных выходных, но она думает, что чем дольше просидит дома, тем труднее ей будет потом возвращаться, и с этим трудно спорить.
— Особенно когда у вас не хватает людей, — пробурчал Зак.
— Вот именно.
Это был отличный повод, чтобы упомянуть о его привычке посылать потенциальных работников наверх, в кадры.
— Раз уж мы заговорили о работниках, Зак...
— Да?..
Брэнди передумала. Дискуссии этого рода лучше вести с глазу на глаз, к тому же у нее, кажется, пропала всякая охота углубляться в деловые разговоры.
— Ничего. Побеседуем об этом позже.
Зак улыбнулся, и разговор перешел на другие темы. После обеда он опять повел ее на танцплощадку. Оркестр играл одну за другой медленные, тихие, задумчивые мелодии, и Брэнди потеряла всякое представление о времени к тому моменту, когда он вдруг освободил одну руку, чтобы посмотреть на часы.
— Вам не надо выходить в последнюю смену, — пробормотала она.
Голос Зака звучал мягко и лениво:
— Вам ведь хорошо, правда, Брэнди? Магазин уже несколько часов как закрыт. Уже почти полночь.
— В самом деле?
Она смутно удивилась тому, как мало это ее волнует.
— Боитесь, что я превращусь в тыкву, когда часы пробьют двенадцать?
— Вы обычно так делаете? — Он не ждал ответа. — Дети собрались довести до белого каления бэби-ситтера, проведя всю ночь без сна, и я обещал заглянуть к ним в двенадцать, чтобы проверить, как идет сонный праздник. Хотите пойти со мной?
Она даже не колебалась.
— Идем.
Комната, из которой он вышел в начале вечера, была теперь тиха и темна. Свет падал только от ночника, стоявшего на письменном столе в углу. Это была, очевидно, комната мальчика; сам он свернулся калачиком на верхнем этаже двухэтажной кровати, под одеялом с нарисованными ковбоями. На нижнем этаже, в окружении дюжины кукол и игрушечных зверей, лежала девочка, которую Брэнди уже видела. Ее розовые щечки раскраснелись; она спала, уткнувшись в толстое, мягкое пузо мехового медведя-панды и отбросив стеганое одеяло с оборочками.
— Один — ноль в пользу бэби-ситтера, — прошептал он. — Я так и думал, что до полуночи им не продержаться.
Брэнди вгляделась в его лицо — на нем читалась нежность.
— Вы очень привязаны к ним, не так ли?
— Это совершенно особенные дети.
Он поправил напоследок ковбойское одеяло и повел Брэнди назад в коридор. В укромном уголке над лестницей он остановился и повернул ее лицом к себе.
Почти машинально Брэнди положила руки ему на грудь — чтобы сохранить некоторое расстояние между ними, как она думала. Или, может быть, чтобы ладонями чувствовать его тепло и сильное биение сердца.
Даже в тусклом свете бриллиантовая гроздь на ее левой руке сверкала. Он поймал ее руку и повернул так, чтобы видеть, как играют камни. Потом тихо сказал:
— Позвольте мне, — и снял кольцо с ее пальца. Брэнди хотела было возразить, но еще не успела найти нужных слов, как кольцо уже скользнуло на палец ее правой руки.