— К вашему сведению, мы с Саймоном просто...

— ...просто друзья? — с издевкой закончил он. — Странно, вы так изменились в лице, когда узнали о возвращении вашего тупого друга.

— Саймон не тупой! — в бешенстве крикнула она.

Губы Адама медленно растянулись в усмешке.

— Как вы оскорбились, — проговорил он, рассматривая ее из-под густых и длинных ресниц.

Он испытал явное облегчение, увидев, как она смутилась. Какого черта, недоумевал Адам, я не могу держаться подальше от Анны Лейси? У меня нет ни малейшего права думать о ней. Пусть возвращается к своему прежнему дружку.

Анна наблюдала, как Адам обводит взглядом ее комнатку, которая оставалась неизменной со времен ее отрочества — она не стала выбрасывать даже старого плюшевого мишку с оторванным ухом. Она вдруг поняла, что чувствуют люди, страдающие клаустрофобией. Пребывание в маленькой комнате наедине с Адамом начало пугать ее. Словно в ловушке.

— Жаль, что у вашего друга трудности в браке. Уверен, он скоро с ними разделается.

Она расслышала намек в его реплике и подумала: я не из тех, кто радуется чужому несчастью. «Если только несчастье не носит имя Адама Дикона», — прибавил вредный голосок в ее голове. Рядом с Адамом она чувствовала себя порочной, она не могла защитить себя от него, и это ей совершенно не нравилось.

Анна не заметила, как Адам протянул руку и пощекотал кончиком пальца ее пятку. Она подпрыгнула от неожиданности и взвизгнула.

— Не понимаю: почему вы так интересуетесь моими близкими знакомыми?

— Мы же говорим о чистой, непорочной дружбе, только и всего.

— Прекратите издеваться!

Он подобрал старую тряпичную куклу, которая лежала на кровати.

— Элементарная вежливость. Вы так интересовались моей личной жизнью, что я просто обязан ответить вам тем же. Возвращаю долг, можно сказать, — насмешливо произнес он. — Странно, я иначе представлял вас в вашей спальне — в шелке простыней, в прозрачном белье. Не в льняной рубашке. — Он усмехнулся.

— Она из хлопка, — сказала Анна, уязвленная его замечанием.

Слова были восприняты как приглашение. Адам прикоснулся к тонкой лямке ее ночной рубашки. Его пальцы мяли ткань, слегка касаясь ее тела. Их глаза встретились.

— Как поживает Джессика? — Инстинктивно она выбрала самый верный способ защиты и облегченно — или с сожалением? — вздохнула, когда он убрал руку и выпрямился.

— Она приезжает сегодня вечером, посмотреть дом. — Выражение его лица стало холодным.

— Что, ваша невеста еще не видела его?

— Она доверяет моему мнению. — Ее критический тон заставил его нахмуриться.

Вообще-то Адам не был убежден, что Джессике понравится дом приходского священника: он не походил на идеальное жилище.

— Как трогательно, — с отвращением произнесла Анна.

— Наши вкусы полностью совпадают. — В его голосе прозвучала предательски неуверенная нотка, и он поспешил придать лицу обычное надменное выражение.

— Как мило, — продолжала она насмехаться.

— Анна, почему вы так злобно настроены?

— Уходите, я больна, — пробормотала она, отворачиваясь и зарываясь лицом в подушку.

Неожиданно подушку вытащили из-под ее головы. Анна села и возмущенно уставилась на Адама.

— Успокойтесь, я не расскажу Джессике, что ее будущий муж — распутник.

— Ваша забота не по адресу. Джессику не волнуют мои мелкие увлечения. Что значат несколько поцелуев, — произнес он, — в сравнении с тем, что связывает нас с Джессикой!

— Мелкие увлечения?.. — Задыхаясь от ярости, она схватила подушку и швырнула ее в Адама. Она целилась в лицо, хотела стереть эту противную, самодовольную усмешечку, но промахнулась. Адам удивленно поднял брови.

— Ай! — вскрикнула она, когда он тоже бросил в нее подушкой. — Болван несчастный! — выпалила она, вскакивая на ноги.

Прицелившись поточнее, она вновь запустила в него подушкой, но Адам успел уклониться, схватил Анну на руки и перекинул через плечо. Оскорбление было неслыханным. Яростно извиваясь, она забарабанила кулачками по его спине.

— Пустите! Немедленно пустите!

Тяжело дыша, Адам опрокинул ее на постель и, склонившись над ней, бесцеремонно развел ее руки в стороны.

Гнев медленно отпускал ее. Она неожиданно обнаружила, что не может отвести взгляд от склоненного над ней лица Адама. Его зеленые глаза притягивали. Медленная жаркая истома заструилась по всему телу, дыхание стало неровным. Анна нервно провела языком по пересохшим губам. Адам продолжал неотрывно смотреть на нее, и она видела, как в глубине его зрачков начинает зарождаться огонь.

— Как мы дошли до этого? — хрипло спросил он, словно их поединок вылетел у него из головы. Его глаза скользили по ее распростертому телу.

— Вы назвали меня мелким... мелким увлечением.

— Я солгал, вы не заметили? Я отношусь к вам совсем, совсем иначе. — Он прикоснулся к ее гладкой щеке. — Если бы все было по-другому... — В голосе Адама послышалась горечь. Он неохотно отвел пальцы от ее лица.

— По-другому? — эхом отозвалась она. Для нее все происходило будто во сне.

— Но все так, как оно есть! — Отчаяние боролось в нем с желанием, и эта борьба отражалась на его лице. Адам не выглядел победителем. — У меня есть обязательства, я не могу позволить себе...

Анна дрожала, внутри нее пульсировало первобытное влечение к этому склоненному над ней мужчине.

— Я был не прав, когда во всем обвинял вас. — Он помолчал. — Вы не виноваты в том, что вы такая... Врываетесь в жизнь людей, не думая о последствиях.

Его слова ошеломили ее. Сердце в груди стучало так сильно, что ей становилось трудно дышать.

— Какая я?..

— Непредсказуемая, сумасбродная и... — (Она видела, как бешено дергается мускул на его щеке.) — ...и порочно чувственная.

— Это плохо? — Она потянулась вверх, с наслаждением запустила руки в его густые волосы, сплела пальцы у него на шее. — Давно хотела обнять вас так, — призналась она с пугающей ее саму честностью.

Если таким образом она «врывалась в жизнь» Адама, то была готова делать это вечно. Раздался его хриплый шепот:

— Вы — приключение, в которое я без раздумий окунулся бы раньше...

Она притянула его ближе, и он жадно прильнул к ее сладким губам.

Чувственная ласка его языка сводила с ума. Ее целиком поглотили невероятные ощущения, и тихий стон вырвался из ее груди. Она вдыхала теплый запах его кожи и изумленно смотрела в чудесные глаза, в зеленой глубине которых поблескивали золотистые искорки.

— Теперь вы потеряли страсть к приключениям? — прошептала она в ответ. Каждая клеточка ее тела жаждала испытать прикосновение его требовательных губ.

— Теперь у меня появилась семья. — Его голос дрожал от напряжения. — Я должен сделать ее надежной... — чуть слышно прибавил он. Потом поднял голову и окинул взглядом налитые холмики ее грудей, кончики которых торчали под рубашкой. Его глаза загорелись.

— Значит, дело в Джессике, — сделала она последнюю попытку вернуться в действительность. Одна половина ее души горячо надеялась на это возвращение, но другая половина!..

— Дело в детях. Им нужна мать. Бен и Тесс были замечательными родителями.

— Хватит о том, что нужно детям... Что нужно вам? — настаивала она. Ее огромные карие глаза требовательно всматривались в его хмурое лицо.

— Такая страсть недолговечна, она исчезнет так же быстро, как... — Он словно оправдывался, словно хотел убедить не ее, а самого себя.

Ее длинные пальцы пробежали по напряженным мускулам его бедер, и он застонал. Потом поймал ее ладонь и прижал там, где ткань обтягивала явное свидетельство его влечения к ней.

— Мне нужна ты! Услышала, что хотела? — с затаенной яростью спросил Адам и отбросил прочь ее руку. — Я точно подросток, который не может справиться со своими чувствами. Старый дурак!

— Совсем нет. — Негодование и горечь, которые клокотали в его голосе, отрезвили Анну. Неудивительно, что он считал ее порочной, последние дни она сама себя не узнавала.