В конце аллеи под фонарем появилась фигура. Чей-то маленький силуэт. Пол искоса смотрел на него несколько секунд, неуверенный даже, человек ли это, но потом понял, что силуэт увеличивается в размерах. Он приближался к нему. Миновал светильник, закрепленный на соседском гараже, и Пол мельком увидел ужасное лицо. Фигура тяжело дышала и достаточно быстро бежала к Полу. Будто совершала забег на сто ярдов, а Пол был финишной четой. Несколько секунд Пол стоял как вкопанный и видел себя будто со стороны. Он не мог сдвинуться с места, ноги стали как ватные.

Он начал неуверенно спрашивать,  — Я могу вам помочь?Но, даже не закончив фразу, развернулся, бросился на свой задний двор, и запер за собой ворота. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он чувствовал, что этот человек мечется за воротами, шипя как какое-то животное.

Он осторожно вернулся в дом на трясущихся ногах. Страх не покидал его.

Сара сидела на краю кровати и ждала его.

— Нет, — сказал Пол. — Я не убивал никого, кого любил. А ты?

— А я убивала, — ответила Энн.

Двери в конце коридора распахнулись, и оттуда выскочил рычащий человек. Малец дал по нему залп, снесший человеку лицо, и стал отступать, непрерывно паля. В коридор хлынула толпа Инфицированных, заполнив его ужасным резким запахом.

Уэнди держалась рядом с Мальцом, прикрывая его из пистолета. Луч фонарика отражался в красных глазах. Карабин у Мальца заклинило, и он в немом изумлении уставился на него. Женщина-коп разрядила «Глок» в рычащие лица, выбросила пустую обойму, вставила новую. Пока Малец возился с затвором, какая та женщина с воем пыталась дотянуться ему до глаз. Выставив перед собой карабин, он внезапно ударил им ей в серое лицо, сломав нос. Она с воем отступила, и тут на него ринулся какой-то гигант в больничной одежде, сжимая кувалдоподобные кулаки и рыча. Его голова извергла кровавый гейзер, и он упал. Уэнди быстро расстреляла очередную обойму. Первая женщина вернулась и вцепилась Мальцу в карабин, ее зубы щелкали в слепой злобе. Малец услышал шум борьбы и треск ломающейся от удара полицейской дубинки кости. Он оттолкнул женщину к стене и стал бить ей карабином в лицо, пока она не сползла по стене вниз, оставляя за собой кровавое пятно. Тяжело дыша, он развернулся и увидел Уэнди, сражающуюся с двумя мужчинами, в два раза крупнее ее, и выбивающую из них дерьмо своей дубинкой. Он исправил заклинивший карабин и подал ей сигнал. Как только она отступила, он прикончил их несколькими выстрелами с бедра.

Несколько минут они стояли в тишине, не в состоянии ни двигаться, ни говорить, совершенно опустошенные. Лишь дышали. В воздухе висела пелена порохового дыма. Кордит щипал им ноздри, соревнуясь с горьким привкусом крови и мерзким смрадом мертвых Инфицированных.

— Ну, ты даешь, — сказал он наконец.

— Это тренировка.

— Мы были на волоске.

— С нами все будет в порядке.

— Научишь меня как-нибудь своим приемчикам дзюдо?

— Постой, — сказала Уэнди. — Ты слышишь это?

Малец потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах.

— Ничего не слышу, — сказал он.

В коридор, тяжело дыша, выбежали Этан, Энн и Пол.

— Мы услышали стрельбу, и сразу бросились к вам, — сказала Энн.

— Тут как будто война была, — сказал Пол. — Парень, с тобой все хорошо?

— Мы в порядке, — сказал ему Малец.

— Тихо, — сказала Уэнди. — Сюда что-то идет.

Выжившие направили свои фонари и оружие на двери в дальнем конце коридора. До них донесся странный звук, напоминающий что-то знакомое. Жевание. Звук, с которым животное жует кусок мяса, только как-то странно усиленный.

— Что за черт? — морщась, сказал Малец.

Свежая волна запаха скисшего молока ударила в ноздри с почти физической силой.

— Боже, меня сейчас вырвет от этого запаха, — сказала Уэнди.

— Даже не произносите это слово, не то я сейчас сам сделаю это, — побледнев, сказал Этан.

— Подождите, — сказала им Энн. — Тихо.

Где-то плакал ребенок.

Этан сделал два шага вперед, но Энн остановила его, схватив за руку.

— Это ребенок, — сказал он с дикими глазами. — Маленький ребенок. О, Боже.

Пол удивленно хмыкнул, поднимая угасающий светильник. Ребенок в госпитале, один, в темноте. Ребенок-мираж. Как он выжил? Чем питался? Он инфицирован?

— Это не ребенок, — сказала Энн.

Тварь распахнула двери и выскользнула в коридор. Выжившие вздрогнули и отступили назад, вскрикнув от ужаса и отвращения. Это был гигантский червь, толщиной с автомобиль и длиной с два, с огромным бледным лицом, состоящим из сморщенных складок кожи. Тварь, похоже, была слепая, и двигалась к ним с помощью крошечных отростков, чем-то средним между бородавками и щупальцами, покрывавшими все тело.

Она выглядела ужасно. Ее бледно серое тело покрывали фиолетовые кровоподтеки. Она ползла, подрагивая, словно изнывая от голода.

Этан всхлипнул от ужаса, его разум отказывался признавать существование такой омерзительной твари. Его концепция реальности разваливалась на куски. Будто карта мира покрылась большими пустыми пятнами, отмеченными небрежно нацарапанными предупреждениями: З десь живут монстры.

Червь полз через мертвые тела, расталкивая их в стороны.

— Оно видит нас? — спросила Уэнди.

Чудовище вздрогнуло от звука ее голоса. Остановилось перед одним из трупов, и понюхало его волосы. Огромное бледное лицо раскрылось, явив зияющую черную пасть, обрамленную кольцом акульих зубов, и тут же начало поглощать труп с головы, с чавкающим звуком.

— О, Боже!

Тварь содрогнулась, потом продолжила пиршество, хрустя костями.

— Я хочу уйти, — сказал Этан. Его трясло.

— Что нам делать? — спросил Малец. — Энн? Что будем делать?

Тварь снова содрогнулась, пища как ребенок, просящий молока.

Энн вскинула ружье и сказала, — Убейте эту гребаную мерзость.

Коридор немедленно заполнился грохотом стрельбы, когда выжившие дали выход своему страху и отвращению, крича во все горло и опустошая магазины. Червь бросил свою ужасную еду и двинулся вперед резкими толчками в стробирующем свете от выстрелов. Пули тонули в пятнистой плоти его лица без видимого эффекта.

Этан беспомощно опустил дымящийся карабин. Как же его убить? Есть ли у него вообще сердце или мозг? Даже если это просто гигантский червь без мозга и сердца, количество выпущенных в него боеприпасов должно было разорвать его на куски, а ему хоть бы что. Похоже, у этой твари под лицом что-то типа костной пластины, достаточно толстой, чтобы защитить ее от пуль. Сейчас Этан взглянул на тварь под другим углом, не как на отклонение от нормы, а как на форму жизни, идеально подходящую для жизни в туннелях. Это значит, что она уязвима с боков, а не спереди.

А что у нее с другого конца?

Что-то пронеслось у него в мозгу и щелкнуло.

Он заорал: — ВСЕМ НАЗАД!

Задний конец твари взмыл в воздух, явив собой вторую голову с шипящей пастью, обрамленной кольцом огромных острых зубов, и рванулся вперед с удивительной скоростью и мощью. Прыгнувшая тварь приземлилась среди вопящих выживших, раскидав их в стороны. Уэнди остановилась у лестницы, сделав еще несколько выстрелов из своего «Глока», и бросилась за другими выжившими вниз.

— Не останавливайтесь, — кричала Уэнди. — Оно прямо за нами!

Они сбежали с лестницы и вернулись в приемный покой. Энн показала рукой на «Брэдли», припаркованный на улице перед большими, во всю стену, окнами. Дуло его 25-милиметрового башенного орудия смотрело прямо на них. Косой дождь барабанил по броне. В открытом люке сидел Сержант и отчаянно махал им руками.

— В сторону! — закричала Энн.

— Всем лечь!

Пушка выстрелила, окутав машину дымом. Окна разлетелись, и помещение приемного покоя заполнили вспышки и клубы дыма и пыли. Выжившие лежали на полу, закрыв лица руками, в рты набилась сажа. Машина задрожала от вновь заработавшей пушки: БАМ БАМ БАМ БАМ БАМ БАМ, исторгая пустые гильзы из металлического кузова на землю. И снова. И снова.