Он мог запустить все это от автомобильных аккумуляторов, которых здесь было в избытке, потому как их хозяева были либо инфицированы, либо мертвы.

— Как хорошо быть в чем-то спецом, — сказал Тодд сам себе. Он медленно стал осознавать, что только что сорвал большой куш, или вроде того.

Уэнди решительно шагала сквозь дымную мглу. Расстегнутая кобура с «Глоком» покачивалась на боку. Она офицер полиции, она все еще на дежурстве и все еще защищает жизнь и собственность. Возможно, последний коп Питтсбурга. Возможно, последний государственный служащий, все еще делающий хоть что-то. Когда она ушла, толпа, поспорив, двинулась за ней, посмотреть, чем можно будет поживиться, но со временем отстала и продолжила свой долгий путь на запад. Вероятно, им не очень верилось, что она сможет остановить бандитов и вернуть их припасы. Стоянка грузовиков осталась далеко позади, в миле от нее, если не больше. Химический туман окружал ее со всех сторон, видимость была менее пятидесяти ярдов. Впереди, в нарастающих волнах горячего воздуха, маячили фары большого автомобиля.

Она услышала выстрелы, вздрогнув, а потом сделала суровое выражение лица.

Однако абсурдность ситуации беспокоила ее. Что она собирается делать? Арестовать тех людей? А что потом? Судов больше нет, судей тоже. Нет ни тюрем, ни надзирателей. Вся правовая система рухнула. Есть лишь самосуд — закон ружья, когда правосудие вершится с помощью пуль. Как тогда? Она должна убить их? Даже у шерифов на диком западе были судьи, суды и община, на которую они могли рассчитывать.

В горле запершило. Она прокашлялась, а потом стала обдумывать свой следующий шаг.

Наверное, она должна крикнуть «Стоять, полиция!», прежде чем стрелять, подумала она, горько усмехнувшись. Зачитать им права, прежде чем открыть огонь, а потом хладнокровно прикончить за то, что они могли совершить что-то противозаконное, когда еще были законы и правительство.

Она уже не коп,сказал тот мужчина.

Внезапно Уэнди остановилась, открыв рот, и вернула «Глок» в кобуру. Уже не коп,сказал он. И он был прав.

От осознания этого простого факта у нее защемило в груди.

Я сделала все возможное, подумала она, пытаясь вспомнить павших, которых она считала своим племенем, но не могла представить их лиц. Даже Дейв Картер был каким-то смазанным пятном. В голове пульсировала боль, она чувствовала легкое головокружение. Ей нужно принести воды.

Тогда пора возвращаться.

Уэнди медленно сняла свой бейдж, погладила его большим пальцем, и убрала в карман. Решено. Она развернулась и зашагала обратно к стоянке грузовиков.

В стране слепых, одноглазый не король. Не король, потому что никто не узнает в нем короля. Другие даже не подозревают о его существовании.

Уэнди долго и тяжело кашляла от дыма и копоти. Легкие горели огнем. Когда она прокашлялась, ее лицо озарила улыбка. — Если ты все еще жива, после того, как часть тебя умерла, — подумала она философски, — значит все равно, что возродилась. Она переживет это.

Стрельба позади усилилась. Фары грузовика задрожали и мигнули. Через несколько мгновений до Уэнди донеслись отголоски первых криков. Вокруг сгущалась мгла.

Уэнди бросилась бежать, вздрогнув от внезапного осознания того, что ее решение перестать быть копом, возможно, спасло ей жизнь.

Энн осторожно ступала между деревьев, держа ружье наготове. Она сморгнула каплю пота, просочившуюся из-под насквозь промокшей кепки. Палец подрагивал у спускового крючка. Она делала каждый шаг осторожно, сначала одна нога, потом другая. Сейчас она охотник. Она еще не знала, на кого охотится. Зверь где-то рядом, но какой, не известно.

Чей-то вздох за деревьями. Теперь она слышала их утробное клокотание. Их речь напоминала какой-то древний язык. Они общались бездумно, как спаривающиеся насекомые. Твари игриво носились в кустах, запрыгивая на деревья. Их скачки поднимали в воздух облака сажи, от чего твари повизгивали и чихали.

— Прямо как дети, — подумала она, и прогнала от себя эту болезненную мысль. В отличие от других выживших, Энн не задавалась вопросом, почему она здесь. Не сопоставляла постоянно себя, окружающий мир и то, что она делала раньше, до конца света. Энн была все еще жива, потому что полностью закрылась от своего прошлого. Ей не нужно вспоминать его, чтобы постоянно искупать. Она научилась жить здесь и сейчас.

Зола покрывала верхушки деревьев и летала в воздухе, застилая всю зелень и создавая искусственные сумерки. Энн на мгновение закрыла глаза, и когда открыла, увидела мерцающие во мгле глаза. Дюжины внимательных красных глаз, горящих во мраке леса. Она сделала еще один шаг вперед.

Листва задрожала, когда существа заметались среди деревьев. Воздух наполнился утробным клокотанием и визгами. Даже их визги напоминали язык. Они знали, что она здесь. Из охотника она превратилась в наблюдателя. Их слишком много, и рисковать было нельзя.

Энн медленно подняла ружье и уставилась в оптический прицел. Медленно осмотрелась, пока не остановилась на небольшой группе, собравшейся у подножия огромного дуба. Перекрестие прицела замерло на маленькой обезьяньей мордочке, что-то жующей испачканным ртом. Как будто почувствовав на себе взгляд, существо оскалило окровавленные зубы и уставилось на нее злобным, бессмысленным взглядом. Она переместила прицел и посмотрела на других, засовывающих себе в рот куски какого-то мохнатого животного.

Она заплакала, глаза наполнились горячими слезами. Она упала на колени, содрогаясь от рыданий.

Лес внезапно ожил от воя и визгов.

— Это же собака, — сказала она. — Чья-то старая собака.

Энн сдержала следующий всхлип, громко шмыгая носом и вытирая слезы тыльной стороной ладони. Вскоре она восстановила дыхание. Она ненавидела этих тварей всеми фибрами души. Она подняла ружье, прицелилась в чью-то скалящуюся морду и спустила курок.

Ружье громко выстрелило, грохот выстрела эхом прокатился по лесу. Существа с воем и визгами бросились напролом через подлесок, собираясь в кучу для атаки. Воздух наполнился едким запахом кордида.

Уперев ружье в плечо, она выстрелила снова. Перед тем, как прицел заволокло дымом, она заметила, как взорвался чей-то череп.

— Я убью вас! — закричала она изо всех сил. Ее голос зазвенел среди деревьев. — Слышите, маленькие уродливые ублюдки?

У ее пса был почти сверхъестественный дар ловить тарелки.

Существа попытались собраться снова. Энн застрелила еще одного и остальные ускакали за деревья. Похоже, они были сбиты с толку расстоянием, с которого она уничтожала их по одиночке. Маленькие твари прыгали вокруг, рыча, скаля зубы и раздувая маленькие бочкообразные груди. Они указывали в ее сторону и бросались в нее своим дерьмом. Она выстрелила снова. И снова. Группа выскочила из леса, прыгая на комичных кузнечьих ножках. Она продолжала отстреливать их. Стреляла, пока в ружье не кончились патроны. Они заметили ее заминку. С неимоверным воем, дети Инфекции бросились на нее всем скопом. Она бросила ружье.

— Будьте вы прокляты, — всхлипнула она, чувствуя во рту соль и сажу. Твари быстро приближались к ней большими скачками. — Будьте прокляты за то, что вы сделали.

Энн подняла обе руки с пистолетами и обрушила на них град смертоносных пуль.

Пол вытащил из «Брэдли» большой мешок и громко выругался, когда тот лопнул в его руках, и на асфальт посыпались банки, пакеты с рисом, бутылки с водой, медицинская клейкая лента, дезинфицирующее средство для рук, тампоны, спрей от комаров и нож для резки картона. Все было выпачкано в саже. Он чувствовал, что пепел покрывает его голову и плечи, пробирается под рубашку, смешивается с потом и превращается в какую-то грязную пасту. Этак он превратится в язычника. Сортировка припасов походила на греческий миф, в котором боги обычно жестоки к тем, кто им поклоняется.

Он снова залез в горячее, темное нутро «Брэдли». Спина болела от ходьбы в полусогнутом виде. Порылся в трех аккуратно свернутых костюмах индивидуальной защиты, которые нашел накануне. Такие носили солдаты в правительственном убежище, у них есть респираторы. Он нашел один, с уже подсоединенным фильтром и натянул на голову. В респираторе пахло как в мужской раздевалке, и воздух поступал слабо, но в целом, он вроде работал. Легкие уже так не саднило. Он задрал маску вверх, сел, закурил сигарету, бросил спичку на пол, и закашлялся.