— Я имел в виду себя. Одного, — возразил Стив, глядя на братьев, чтобы убедиться, что они оба понимают его. — Я сам поговорю с ней.

— А почему ты выбрал себя? — спросил Кевин. Стив по ряду причин не мог откровенно ответить на данный вопрос, поэтому лишь заметил:

— У вас с Алеком есть другие дела. У него новая медицинская практика, а ты, наверное, пишешь очередную книгу...

— И что? — не отставал Алек.

— А то, что вам также надо заботиться о Кэтти и Каре. А мне не надо. Завтра я навешу Ванду. Познакомлюсь с племянником. А потом мы втроем сможем решить, что делать.

Заливаясь лаем, подбежала Шеба, и Стив обрадовался, что она отвлекла их внимание от проблемы, которую они обсуждали. Оба кузена внимательно посмотрели на него, потом кивнули.

— Прекрасно, — согласился Алек. — Только не разговаривай с мальчуганом без нас. Мы сделаем это вместе.

Стив не часто пользовался словом «вместе» за последние пятнадцать лет. Будучи одиноким мужчиной, он делал что хотел и когда хотел, не заботясь ни о ком и ни о чем. А теперь он был в Редсвилле, и все вдруг стало по-другому. Надолго ли?

— Ты хочешь сказать, у тебя свидание с тем самым Доном? — Ванда Ковальски недоверчиво уставилась на свою маму.

У ее матери свидание?

— Только подумай, дорогая, — ворковала София, критично оглядывая свое отражение в зеркале. — Разве это не замечательно?

Ванда села на кровать матери. Атласное покрывало приятно холодило обнаженные ноги. Летом в Редсвилле, штат Оклахома, даже в доме с кондиционером стояла такая невыносимая жара, что можно было ходить только в шортах. София прихорашивалась, как девочка-подросток перед первым свиданием. Улыбаясь себе в зеркале, она заметила:

— Уже два года, детка, как двойняшки Дона повыходили замуж.

Ванда вздохнула. Все верно. Дон Слейтер, давнишний приятель Софии, теперь свободен для брака. Вот почему мать последнее время уверяла ее, что прекрасно сможет жить одна и что Ванде не обязательно переезжать. Какое-то время так и было: почти каждый день Ванда звонила матери по телефону и несколько раз приезжала навестить ее. Наконец, пару месяцев назад, она вернулась домой насовсем. В самом деле, что ее удерживало на Аляске? Дейва уже два года не было в живых. И хоть София для виду возмущалась, ее довольное лицо говорило Ванде, что мама рада возвращению дочери.

Ей необходимо было переехать домой по многим причинам, но от этого не становилось легче. Особенно теперь, когда в город вернулись молодые Беренджеры. Она уже столкнулась с Кевином в аптеке, да и с Алеком, который недавно открыл в городе медицинскую практику, она тоже рано или поздно встретится.

Стив тоже увидит Билла.

При мысли о сыне Ванда закусила губу. Теперь обратного пути нет. Она вернулась домой навсегда. Так лучше для ее матери, для нее и для Билла. Довольно убегать от прошлого.

О господи.

Ванде казалось, что она крутится на сломанном «чертовом» колесе. Ее замутило, стало трудно дышать. Мать с беспокойством посмотрела на нее, и Ванда попыталась улыбнуться.

— Трудно поверить, что я вернулась навсегда.

— Но ты думала не об этом, — проницательно заметила София.

— Нет, об этом, о Дейве и Билле... обо всем. Мне трудно привыкнуть.

София посмотрела на фотографию Дона на туалетном столике.

— И мне очень трудно поверить, что Дон теперь свободен. Но ведь мне полагалось бы думать сейчас о внуке...

Ванда почувствовала укол совести. Зачем нагружать маму сомнениями накануне свидания?

— Мама, я рада за тебя. Это главное. Кстати, ты прекрасно выглядишь.

София улыбнулась.

— А ты уверена в Доне? Что ты знаешь о его намерениях?

— Я знаю все, что мне нужно знать, — сухо ответила мать. — Я встречаюсь с Доном уже много лет. И давно знаю о его намерениях.

— Давно? — переспросила Ванда. — А я только сейчас узнаю об этом...

— Дорогая, я боялась, что ты меня не одобришь.

Ванду отчасти смутило лишь то, что ее мать не забывает о личной жизни. В отличие от нее самой.

— Я просто удивлена, что у вас был такой уговор — подождать, пока его дети не станут самостоятельными. Я ведь уже два месяца дома.

София рассмеялась, и ее каре-зеленые, как у Ванды, глаза заблестели.

— Мы с Доном мало виделись с тех пор, как ты приехала. Кроме того, ты все о нас знаешь. — София взяла сумочку и заметила: — Ванда, я очень рада, что ты вернулась домой. Здесь многое изменилось. Но мы с Доном все так же тебя любим.

— Верно, прости, — откликнулась Ванда. — Мне будет нетрудно к нему привыкнуть, своего отца я ведь не знала.

София улыбнулась и села рядом с дочерью.

— Сначала я сомневалась насчет Дона. Но, дорогая, жизнь продолжается. И мне надоело быть одной. Ты ведь понимаешь?

О да, Ванда понимала. Она сама слишком долго была одна.

— Конечно, — ответила она. — Просто... я немного удивлена. Вот и все.

Мать крепко обняла ее, и тут раздался звонок в дверь.

— Это Дон, — предположила она.

— Хорошо проведи время, — с трудом улыбнувшись, пожелала ей Ванда.

— С тобой точно будет все в порядке?

— Да, мамочка. Мы с Биллом закажем пиццу и посмотрим какой-нибудь ужастик. Иди и повеселись как следует.

София помахала ей рукой и направилась к двери.

Оставшись одна, Ванда посмотрела на свое отражение в зеркале. Она знала лучше других: ничто не остается неизменным. Но должно ли все меняться так неожиданно? Неожиданно? Она ведь уже давно знала о связи матери с Доном. Кажется, их женитьба не за горами.

Когда зазвонил телефон, она вскочила с кровати и заторопилась в холл. Наверное, это Билл. Схватив трубку, Ванда ласково произнесла:

— Привет, Билл.

— Это Стив, Ванда, — прогремел ей в ухо низкий голос. — Помнишь меня?

— Ванда? — спросил Стив. — Ты слушаешь?

Молчание на другом конце затянулось. Стив стоял у кухонного окна, глядя в ночь и стараясь представить лицо Ванды. В голове возник образ семнадцатилетней девчонки, какой он видел ее в последний раз. Она с сияющим лицом объявляет о своей с Дейвом свадьбе, совершенно не помня о том, как связала ее со Стивом предыдущая ночь.

В тот же день Стив уехал из города, не сообщив никому, куда направляется.

— Что ты хочешь, Стив? — наконец спросила она, возвращая его из прошлого.

— Мэтт рассказал нам о сыне Дейва.

— О моем сыне, — поправила Ванда после долгой паузы, и голос ее сломался.

— Конечно, он и твой сын тоже, — ответил он — грубее, чем того хотел. Закрыв глаза, Стив постарался успокоиться и начал снова: — Теперь мы знаем о нем и хотим...

Ванда прервала его на удивление резко, и Стив похолодел. Неужели знает?.. Нет, не может быть.

— Меня не интересует, Стив, чего вы хотите.

— Ну же, будь разумной.

— Я очень разумная. Я тебе не звонила, — горячо напомнила она ему.

— Не звонила, черт побери. Ни тогда, ни сейчас.

Ванда нетерпеливо выдохнула:

— Послушай, я знаю, что, наверное, у тебя добрые намерения...

— Наверное? Наверное, у меня добрые намерения?

— Прекрасно. У тебя добрые намерения. Но мне от тебя ничего не нужно. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Не надо затыкать мне глотку, — зарычал Стив. — Я только...

— Что?

— Проклятье, почему ты такая стервоза?

— Стервоза? Так ты позвонил, чтобы оскорбить меня?

— Извини, я не хотел...

— Нет, хотел. Отстань, Стив Беренджер. Я ничего не должна объяснять тебе.

Он мысленно выругал себя за неподобающее поведение. Ему не следовало забывать, что Ванда, при всей своей внешней мягкости, чертовски упряма. Надо было вести себя спокойно и не разжигать Третью мировую войну.

— Ты все усложняешь, — проговорил он со вздохом.

— Ошибаешься, Стив. Да, я вернулась домой, но это не означает, что я собираюсь общаться с тобой.