Вот он выходит из душа, узкое полотенце едва оборачивает его бедра, капли воды бусинами спадают с мокрых волос на грудь. Взмах головы, и миллионы мельчайших брызг слетают с волос алмазными бусинами. Затем она представила, как падает с него полотенце, как, переступив через него, он идет ей навстречу. Образ был настолько манящим, что, казалось, это было наяву.

— Я нашел ее!

Она жадно втянула воздух.

— Что?

— Твоя линза, — сказал Рик. — Я ее нашел.

— Отлично, — вздохнула она, надеясь восстановить спокойствие.

Боже! Почему в комнате такая духота? Ей казалось, что жар, как при температуре, охватил все тело. Она взглянула в его глаза. Карие, темные и бесконечно глубокие, казалось, они приглашали ее в дальнее плавание. Кровь прилила к лицу, будто она бежала марафонскую дистанцию.

Никогда еще у нее не было такой реакции на мужчин. Интересные молодые люди, безусловно, щекотали нервы Эйлин, и от случая к случаю страстный поцелуй выводил ее из состояния абсолютного покоя. Но никогда еще рожденный ее воображением символ мужчины не воспламенял ее тело огнем любви.

Ни бывший жених Эйлин, о несостоявшемся браке с которым она даже не сокрушалась. Ни даже предыдущий начальник, который кормил ее обильными обещаниями и страдал исключительно короткой памятью, когда дело доходило до их исполнения.

Нет. Рику удалось всколыхнуть и привести в движение все то, что благополучно спало сном праведника.

— Спасибо, — сказала она и взяла линзу с его ладони.

Легкое прикосновение пальцев к его коже вновь пронзило ее чем-то неведомым, таинственным и грешным.

Эйлин быстро вскочила на ноги.

— Прекрасно, надо привести себя в порядок. Не хочется смотреть на этот мир одним глазом, как Циклоп.

Она направилась к двери. Рик следовал за ней по пятам, но Эйлин не оглянулась.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо, — произнесла она, махнув рукой. — У меня многолетняя практика.

— Я и не знал, что ты носишь контактные линзы.

— Как ты мог знать, если мы не виделись шесть лет.

Коридор казался бесконечно длинным. Стена справа была выкрашена в неизменно серый цвет, а слева шло сплошное прозрачное стекло. Яркий солнечный свет заливал своим теплом это пространство. Внизу, на автостраде, бампер к бамперу выстроились автомобили. Мысль о том, что сейчас ей бы предстояло присоединиться к этому ревущему стаду и попытаться побыстрее добраться до дома, вынудила Эйлин мысленно поблагодарить Рика за предложение задержаться на работе.

— Боже, — произнес Рик, все еще следуя за ней. Он как будто читал ее мысли. — Шоссе забито.

— Я обратила внимание.

Она резко повернула направо и вошла в женскую уборную.

— Чуть позже рассосется. Можно заказать ужин в офис.

Эйлин посмотрела в зеркало и увидела там отражение Рика. Он стоял здесь, прямо за ее спиной. В холле женской уборной, выкрашенной в бледно-голубой цвет. Пара пластиковых стульев по обе стороны от низкого стола, посередине которого красовалась ваза со свежесрезанными цветами.

— Ужин?

— А что, разве ты не ешь?

— Безусловно, я ем. Просто обычно мужчины не ходят за мной в женский туалет, чтобы пригласить меня на ужин.

Он оторвал от нее свой взгляд и огляделся. Затем снова посмотрел в зеркало и, встретившись с ней взглядами, ехидно улыбнулся:

— Я жду тебя на выходе.

— Прекрасно.

Как только он ушел, Эйлин свободно вздохнула, сообразив, что в его присутствии ей приходилось сдерживать дыхание.

— Да, эта временная работа была неверным шагом, Эйлин. По-настоящему ошибочным.

Рик давно уже не питался в мексиканских забегаловках быстрого обслуживания. И не мог вспомнить, чтобы такос, хрустящая маисовая лепешка с обильно приправленным специями мясным фаршем, с помидорами, сыром и листьями салата в остром соусе, когда-либо производила на него такое впечатление. И уж точно в голову ему никогда не приходила бредовая мысль устроить пикник на полу собственного кабинета. А все дело было в том, что он делил эту трапезу с Эйлин.

Наблюдая за ней во время ее рассказа об одном из постоянных клиентов магазина, Рик видел, как озорно и радостно блестят ее глаза.

— Этот парень приходит к нам регулярно, — говорила она с непродолжительными паузами, отведенными на еду. И, откусив очередной кусочек лепешки, тщательно пережевав его и проглотив, продолжала: — Каждую неделю он заказывает у нас дюжину роз.

— Примерный муж? — уточнил Рик.

— Едва ли, — ответила Эйлин, быстро качнув головой. — Цветы предназначаются для девушки недели. Каждую неделю он меняет своих поклонниц, меняя одновременно и цвет роз, подбирая оттенок для каждой индивидуально. Но однажды он заказал белые лилии с узкими длинными лепестками.

Рик приподнял одну бровь:

— Что тебя, безусловно, заинтриговало, правда?

— Меня удивило только одно: почему столько женщин соглашается с ним встречаться. Его спальня должна напоминать конвейер.

— И ты еще считаешь циничным меня?

— Я от своих слов не отказывалась.

Она склонила голову набок, ожидая, что он продолжит разговор.

— Итак, — произнес Рик после затянувшейся паузы, — как поживает Бриди?

Эйлин улыбнулась.

— Старшая сестренка отлично поживает, — ответила она, думая о Бриджит и о ее постоянно пополняющейся семье. — У нее три с половиной ребенка и муж, от которого Бриди просто в восторге. Она до приторности счастлива.

— Три с половиной ребенка? Как это?

— Она снова в положении, — пояснила Эйлин. — Трудно себе представить, но Бриди нравится состояние беременности, а Джефферсон, ее муж, души не чает в детях, как, впрочем, и она сама. — Взгляды их встретились. — Если бы вы не расстались тогда, сейчас ты бы мог стать заботливым папашей, не знающим ни минуты покоя.

Рик нахмурился и взял стакан с газированной водой.

— Нет уж, спасибо. — Он поставил пластиковый стакан обратно на ковер. — В шкуре мужа я уже побывал. Из этого ничего не получилось. Вряд ли я гожусь и на роль отца.

— Вот он, радостный и оптимистичный взгляд на жизнь, с которым я уже успела хорошо познакомиться, — заметила Эйлин.

— Я никогда этого и не отрицал. А как ты?

— А что я?

— Серьезные отношения с кем-нибудь?

Какое ему до этого дело? Это всего лишь формальное и вежливое продолжение разговора. И ему абсолютно все равно, каким будет ее ответ.

Эйлин выпрямилась, потерла ладонью о ладонь, смахивая крошки, и стала собирать оставшийся после ужина мусор, складывая все в большой бумажный пакет.

— В последнее время нет.

Хорошо, подумал он, хотя знал, что было бы значительно лучше, если бы она оказалась обручена. Или замужем. Черт. Монахиня?

— В это трудно поверить.

— Почему?

Она вопросительно посмотрела на него.

— Просто… — Он обвел рукой контуры ее фигуры. — Я хочу сказать…

— Собираешься сделать мне комплимент?

Рик нахмурился и выхватил из ее рук пакет.

— Случаются еще куда более странные вещи.

— В научно-фантастических фильмах.

— Ты конфликтный человек, Глазастик, с тобой нелегко.

Скомканная оберточная бумага молниеносно полетела в его направлении и отскочила прямо от лба.

— Бабуля говорит, что без труда ничего хорошего не получается.

— Да, но кто же знал, что она имеет в виду тебя.

Наступила тишина. За окнами солнце клонилось к закату, и низко висящие над линией горизонта облака окрасились в ярко-пурпурный и кроваво-малиновый цвет.

Рик смотрел на Эйлин, не отрывая глаз. Он поймал себя на мысли, что его любопытство не ограничивается просто рассматриванием, оно влечет его дальше.

Она не была создана для легкомысленных, ни к чему не обязывающих увлечений. В ее понимание любви, очевидно, вписывались дом, очаг и семейные ужины за круглым столом по вечерам. Табличка с предостережением «Держитесь на разумном удалении» должна была бы красоваться на ее лбу.