— Трудно… но возможно.

Их разговор был прерван появлением Шона, вслед за которым к столику подошел официант с десертом. Чуть позже к ним присоединилась танцевавшая пара. Возобновился общий разговор. Милли очень искусно вовлекала в него Джейка и Шона, давая возможность Кену увести Элен танцевать. Но он продолжал пить кофе.

Милли недоумевала, почему он не спешит воспользоваться таким прекрасным поводом и побыть с Элен наедине подольше. Но в конце концов какое ей до этого дело? Она сделала сегодня все, что было в ее силах. Поэтому перестала думать о проблемах Кена и веселилась от души, тем более что Шон развлекал анекдотами и сыпал комплиментами в ее адрес. Она и впрямь ощущала себя привлекательной и была благодарна ему за это. С Шоном было легко и весело, спокойно и надежно. Ей и в голову не приходило, что он благодарит судьбу за каждое мгновение, проведенное рядом с ней.

Она снова танцевала с ним. Его руки прикасались к ней почти с благоговением. Шон наклонялся и шептал ей на ухо всякие смешные пустяки, а сам вдыхал аромат ее духов и приходил в отчаяние оттого, что не может позволить себе коснуться щеки Милли губами. Для него это была пытка, но он не отказался бы от нее ни за что на свете.

Первыми поднялись из-за стола Коннорсы. Кен тоже посмотрел на часы и объявил, что пора закругляться. Он явно был не в духе. Шон с любопытством поглядывал на друга по дороге к дому Джорданов, но был лишен возможности что-либо спросить при Милли. Высадив их, он попрощался и уехал.

Милли танцующей походкой прошла в гостиную, скинула туфли и устало опустилась на диван. Она напевала себе под нос мелодию, под которую дважды в этот вечер танцевала с Шоном.

— Перестань, пожалуйста, — проворчал Кен, устраиваясь на диване рядом с ней.

— О, мы в плохом настроении! В чем дело? Тебя отшила твоя красотка?

Настроение Милли улучшилось. Оказывается, у голубков не все гладко. Интересно почему? Элен бросала на Кена весьма красноречивые взгляды, словно поняла, от чего отказалась девять лет назад. Так чем же он недоволен? Милли терялась в догадках.

Кен ослабил узел галстука, он и сам не понимал, что вызвало его раздражение. И совсем уж непонятно, почему вдруг решил сорвать зло на бедной Милли. Надо признать, она была на высоте: весь вечер поддерживала интересный разговор за столом, ухитрилась оставить его и Элен наедине.

— Прости, я погорячился. Ты у меня просто молодец. Надеюсь, ты не скучала за ужином.

— Что ты, никогда в жизни так не веселилась. А сколько я выслушала комплиментов от Джейка. Да и Шон от него не отставал. Пожалуй, стоило бы в него влюбиться, а? Как думаешь? — Милли говорила, что в голову взбредет, в основном, чтобы расслабиться. Глаза у нее были закрыты, поэтому она не видела, какой эффект произвели ее слова. — Впрочем, не могу сейчас себе этого позволить, ведь я — твоя жена! Но потом… потом видно будет. Он такой очаровательный…

Голос Кена стал гораздо суше, когда он произнес:

— Да, ты моя жена и никогда не забывай об этом! Не то я за себя не ручаюсь!

Милли приоткрыла один глаз.

— И что я такого сказала? Подумаешь, пошутила! А ты, между прочим, мог бы пригласить меня хоть на один танец. Бедный Шон, наверное, проклял все на свете. Очень ему было нужно весь вечер развлекать чужую жену. Мы с тобой какая пара — уточни: мы обожаем друг друга или вот-вот разбежимся?

— Сам не знаю. В данную минуту я хочу тебя поцеловать, а час назад, когда ты смеялась в объятиях Шона, готов был придушить!

— Эй, мы вроде как брат с сестрой! Ну-ка быстренько чмокни меня в лоб и отправляйся спать. Пусть тебе приснится твоя ненаглядная.

Она встала и босиком пошла к лестнице, однако в последний момент обернулась и взглянула на Кена. Он смотрел на нее так, словно хотел что-то сказать, но потом, видимо, передумал.

На следующее утро оба вели себя вежливо и предупредительно. Милли разогрела вчерашние блинчики, приготовила кофе, готовая ко всему, что бы он ни сказал. Кен с удовольствием позавтракал и в знак благодарности поцеловал жену в щеку. Потом усадил перед собой и произнес:

— Ты спрашивала, какая мы пара? Так вот мы с тобой очень любящая пара. К этому прилагаются нежности на людях, приобретение нового гардероба для горячо любимой жены, всякие милые глупости и все такое прочее. Возражения есть? Раз нет, я пошел. Чем сегодня будешь заниматься?

— Домашними делами. — У пораженной Милли не нашлось больше слов.

— Ну что же, тогда проводи меня как положено любящей жене. — Похоже, он еле сдерживал смех.

И почему Кен с утра всегда находится в приподнятом настроении, с тоской подумала Милли. Но послушно встала и направились вслед за ним к двери. Выйдя за порог, он вдруг притянул ее к себе и поцеловал. Потом провел пальцем по ее щеке.

— Вечером навестим мою кузину. Кроме ее семьи, у меня здесь не осталось больше родственников. Нужно тебя с ней познакомить. Думаю, вы подружитесь. Ну все, пока!

Весь день, чем бы Милли ни занималась, у нее из головы не выходили слова Кена. Иногда она хихикала, представляя, как разоряет мужа в лучшем магазине Оквуда или вешается ему на шею при этой красотке. Кстати сказать, при тщательном разборе Милли нашла в сопернице много недочетов: слишком худа — явно сидит на жесткой диете, пользуется чрезмерно крепкими духами, не слишком остроумна.

Перечень недостатков можно было продолжить. Под эти мысли Милли переделала массу работы по дому. На обед Кен не пришел, он позвонил и извинился, при этом был очень ласков. Она решила, что муж играет на публику.

Кен вернулся домой под вечер, принял душ и переоделся. Пока Милли накрывала стол для легкого ужина, он рассказывал, чем занимался весь день. Оказалось, что он многое успел. После ужина они отправились к кузине. Милли ничуть не волновалась. Какая разница, понравится она родственникам мужа или нет? Они слишком недолго будут ее родственниками, чтобы стоило привязываться к ним душой.

По дороге Кен рассказывал о кузине Лидии и ее муже Стивене. Жили они, как оказалось, всего в двух кварталах от дома Кена, женаты были уже пятнадцать лет, но детьми так и не обзавелись. Это обстоятельство несколько омрачало их в общем-то безоблачную семейную жизнь, и Кен попросил жену не касаться в разговоре болезненной темы.

Лидия встретила их на пороге дома и приветливо поздоровалась. Она выглядела несколько старше Кена и обращалась с ним, как с младшим братом. Муж ее оказался очень приятным человеком, и Милли быстро почувствовала себя вполне своей в этом доме.

Однако, как выяснилось позже, она ошибалась, принимая дружелюбие хозяйки за чистую монету. Помогая убирать со стола после кофе, Милли понесла посуду в кухню. Подходя к неплотно закрытой двери, она услышала, как Лидия выговаривала Кену:

— Не знаю, о чем ты думал, когда женился. Милли так вызывающе держится. Она намного моложе тебя и у вас нет абсолютно ничего общего! Да ты еще и не позвал на свадьбу ни отца, ни нас со Стивом!

Милли застыла на месте, огорченная несправедливым отношением к себе. Ее не утешили даже слова мужа, вступившегося за нее. Превозмогая обиду, она вынуждена была выждать несколько секунд, а потом вошла в кухню как ни в чем не бывало.

Весь остаток вечера Милли была предельно вежлива, но больше ни разу не улыбнулась открыто и весело. Она собиралась подружиться с Лидией ради Кена, но теперь это вряд ли было возможно. На обратной дороге, когда муж поинтересовался, понравились ли ей его родственники, она назвала их милыми людьми, но не выразила желания навестить их еще раз.

Когда Милли в кухне наливала себе молока, Кен позвал ее. Взяв стакан с собой, она поспешила к мужу. Он раздевался в своей комнате при открытой двери. Милли удивилась, что не испытывает смущения при виде его почти обнаженного тела. Скорее, ее обуревали совсем противоположные чувства. Стыдясь самой себя, она просто ела его глазами. Муж попросил ее присесть, и она опустилась на край кровати, поджав под себя ноги и отпивая молоко маленькими глотками.