Это «проворонили» Шанау принял на свой счет, полагая, что Баймагамбет намекает на то, как он всполошил всех вчера: «Стреляйте, стреляйте, уходит!» — но, вопреки ожиданиям, возмущаться не стал.

— Верно, верно, все из-за меня, — со вздохом признался он. — Но откуда было знать, что на скакуне вовсе не человек? Кто мог предположить, что он такую хитрость придумает? У всех ведь уверенность была — никуда не деться ему. Разве не так? Деваться ему и в самом деле было некуда.

— Ладно. Хватит пустой болтовни, — прервал излияния Шанау Салык. — Все мы виноваты, нечего все на себя взваливать. Знали же, есть у него на плечах голова, он это уже не раз доказал. А мы были слишком самоуверенны. И попали впросак. Как опростоволосились и сегодня. Опять ведь простаком его посчитали — решили, что обязательно сунется в ближайший аул. А он понял, что именно так мы и подумаем, взял да и махнул в Егиндикуль. — Он помолчал. — Мне вот что не дает покоя: какого беса ему нужно было в Ханкуле? Просто отвлекающий маневр: мол, уведу в Ханкуль, им и в голову не придет, что ждут меня в Егиндикуле. А тут — мазар на пути. Если бы мы проехали мимо него, Кулбатыр дождался бы ночи, и тогда — ищи ветра в поле.

Слова о мазаре всколыхнули в памяти воспоминания о гибели Абдуллы.

— Нелепо погиб, — сказал Баймагамбет, покачав головой.

— Что поделаешь, — думая об Абдулле, задумчиво сказал Салык. — Мы знали, на что идем. Он погиб за благородное дело...

— Да не о том я толкую, командир. Мне больше всего жаль, что Кулбатыр врасплох его застал...

— Не забывай, мы воюем, — откликнулся Салык. — Пусть это маленькая война, но все равно — война. А на войне без смертей не бывает...

Наконец-то остались позади вытянувшиеся к северу пески. Отряд пришпорил коней. Хотя людям и не удалось отдохнуть ночью, лошади под ними были свежими...

К полудню верховые уже въезжали в Егиндикуль. Аул был небольшой — несколько десятков юрт, и жители обрадовались приезду красного отряда. Они видели в этом спасение свое. Оказалось, утром появлялся вооруженный человек, самым беспардонным образом надел узду на самого лучшего коня, пасущегося невдалеке от одной из юрт, быстренько снял путы, вскочил на него — и был таков.

Пока Нурсеит, хозяин коня, хватился пропажи, бандюга ушел далеко. Однако Нурсеит не из тех, кто спускает обиду. Этого коня он держал для скачек. Они с братом оседлали других лошадей, взяли ружье и кинулись в погоню.

— В сторону Мыншункыра они ускакали, — подсказывали жители.

Отряд снова пустился в путь, нещадно настегивая коней.

Окрестности Мыншункыра изобиловали холмами и оврагами. Казалось бы, за зиму скапливалось немало снега, а значит, и влаги было много, однако природа вела тут себя странно: растительность бедная, ни деревца вокруг, лишь чахлая трава да кое-где кусты таволги.

Салык понимал, что бандиту здесь не спрятаться, да и в Мыншункыре он вряд ли остановится, и все-таки надо было заехать в аул: кто-нибудь видел же!

Оказалось, и в самом деле видели. Мужчина лет тридцати пяти — сорока, со смуглым лицом и глазами, от взгляда которых всякому становилось не по себе, подъезжал к крайней юрте. Напился айрана и тут же уехал. Сивый конь под ним был, похоже нурсеитовский, и вскоре это подтвердилось, потому что почти следом прискакали Нурсеит с братом Нурсултаном. Расспросили, куда скрылся смуглолицый, и бросились следом.

Отряд пересек несколько сопок и оказался в долине, где старик с внуком пасли стадо коров.

— Дед, — обратился к старику Салык, — не встречал ли ты тут конных?

— Как же, как же, все видел, все слышал! — заохал старик. — Тут такое творилось...

Он рассказал, что около часа назад услышал неожиданно выстрелы. Заподозрил неладное, решил подняться на сопку и потихоньку посмотреть, что происходит. Сразу же увидел двух всадников. К этому времени выстрелы уже прекратились. Пригляделся — знакомые: Нурсеит и его брат Нурсултан. Спросил, когда приблизились, чего это они стрельбу подняли, а те стали жаловаться, что какой-то конокрад прямо из-под носа увел сивого скакуна. Они гнались, а вот тут, неподалеку, он устроил засаду. У него — винтовка, а у Нурсеита с братом — дробовики, попробуй тут потягаться! В общем, братья решили не рисковать головами и отправились в Актайский аулсовет, чтоб попросить помощи и вернуть скакуна. Издалека видел старик и того одинокого всадника, устраивавшего засаду. Он поскакал в сторону Таскудука.

До Таскудука было рукой подать. Сытые и свежие кони быстро оставили позади несколько верст. Преодолев очередной перевал, бойцы увидели вытянувшиеся заплатками по степи пятна песков и впритык к ним стоящие юрты аула. Увидели они и другое, что значительно больше заинтересовало их, а именно уходящих в сторону песков всадников.

— Смотрите, смотрите, это они! — воскликнул Куспан, вглядывавшийся в даль из-под ладони, приставленной козырьком к бровям.

— Четверо! — не удержался Киикбай, хотя и все остальные это видели.

Бойцов настолько распалила близость врага, что они, не дожидаясь команды Салыка, погнали коней в долину.

— Нажимай!.. Не отставай!.. Не уйдешь, гадюка!.. — неслись крики взволнованных преследованием людей.

Беглецы тоже заметили их и тоже наддали. За ними поднялось облако пыли. Оно тянулось за ходко удаляющимися бандитами, ясно указывая их путь.

Погоня бросилась напрямик, аул остался у них слева. Бандиты стремились уйти в пески. Но шли они не так быстро, как им хотелось, а потому расстояние между погоней и беглецами быстро сокращалось.

Впереди на высоком сивом коне скакал Кулбатыр. Его издали можно было отличить по молодцеватой посадке. Ему все время приходилось сдерживать своего резвого жеребца, потому что его спутники заметно отставали. Следом за ним скакала женщина. Ее можно было отличить по белому платку на голове. Наверняка Аккагаз. Кто были двое других — разобрать трудно.

Бойцы приготовили оружие. Вскоре они были уже так близко от бандитов, что их стало возможно достать выстрелом. Салык вскинул на скаку карабин и нажал на спусковой крючок. Сделали по выстрелу и другие. Но пули прошли мимо. Никто из уходящих не пострадал.

Беглецов крепко напугали эти первые выстрелы. Об этом нетрудно было догадаться: их кони стали кидаться из стороны в сторону. И все-таки преследуемые вскоре достигли первых барханов и скрылись за ними.

Салык хотел было удержать свой отряд, но не успел и рта открыть, как из-за бархана грохнул залп. Застонав от боли, Сагынгали уткнулся в гриву коня, а когда тот остановился, свалился на землю. Он был ранен.

Но все это преследователи увидели лишь мельком. Вырвавшись на бархан, преследователи дали по уходящим ответный залп. Пуля вырвала из седла одного из бандитов и кинула на землю.

Беглецы резко повернули коней и стали уходить по узкой извилистой лощине, прячась за барханами. Преследователи разделились на две группы, чтобы охватить их с флангов.

Баймагамбет, Шанау и Киикбай двинулись слева и через несколько секунд оказались возле убитого. Это был Раис. Выпавший из его руки наган воткнулся стволом в песок, который медленно всасывал алую горячую кровь, текшую из разорванной вены на шее Раиса.

Они задержались, казалось, лишь на мгновение возле убитого, но Салык и Куспан тем временем ушли далеко вперед.

Баймагамбет и остальные, нещадно настегивая лошадей, вскоре выскочили на один из гребней и ударили по скакавшим в лощине бандитам. В то же мгновение прозвучали выстрелы Салыка и Куспана. Но на этот раз беглецам повезло — смерть обошла их стороной.

Преследователи возобновили погоню, пытаясь взять бандитов в тиски, не дать им выйти из лощины.

Баймагамбет с товарищами внезапно наткнулся на бархан, преодолеть который коням оказалось не под силу. Пришлось объезжать его. Когда же они сделали это, глазам их предстала неожиданная картина: бархан, который они только что обошли и въехали на него по пологому склону, оказывается, преградил путь и беглецам: лощина кончалась тупиком, и бандитам ничего не оставалось, как повернуть обратно. Тут-то они и нарвались на пули Салыка и Куспана.