– Если кто-либо хочет разыскать своих настоящих родителей, мы сначала записываем все данные, затем проверяем нашу картотеку и сообщаем настоящей матери, что ее ребенок хочет с ней увидеться. Я так понимаю, что вы хотите встретиться со своей матерью?

– Да, хочу. Правильно ли я вас поняла, что вы не скажете мне, кто мои родители?

Женщина сочувственно посмотрела на Аманду, Она знала, с каким разочарованием воспринимали люди порядок работы общества.

– Мы должны сначала связаться с матерью и узнать, согласна ли она открыться своему ребенку.

– А если она не согласится?

– В таком случае, боюсь, вам больше ничего не удастся сделать.

Аманда уставилась на женщину с нескрываемой враждебностью.

– А как насчет отца?

– В таких случаях личность отца редко бывает известна вообще, и потому его имя чаще всего не значится в свидетельстве о рождении.

– А почему мать может отказаться от такой встречи?

– Для нее это, безусловно, травма, и в девяноста процентах случаев, когда такая встреча с ребенком все-таки состоится, результат неутешительный.

– Почему же, черт возьми?

– Из-за чувства вины, которое испытывает мать, и протеста со стороны ребенка. Это два основных фактора.

– Но могу я все-таки рискнуть? – грубо спросила Аманда. Она вовсе не была намерена сдаваться.

– Что ж, хорошо, – вздохнула женщина. – Я записала ваши данные. Мы попытаемся связаться с вашей матерью. Но если вдруг, к примеру, она уехала за границу, нам потребуется довольно длительное время, чтобы разыскать ее.

Аманда начинала понимать, что ее визит – пустая трата времени.

– Что ж, спасибо за помощь. – Она постаралась быть вежливой – по крайней мере, хоть что-то из усилий Берил не пропало даром, – Надеюсь очень скоро узнать что-нибудь от вас.

– Мы сделаем все от нас зависящее.

Разговор был окончен, и Аманда покинула офис совершенно неудовлетворенная. Разве сможет она выдержать столь длительное ожидание – ведь могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем она узнает имя своей настоящей матери. Надо попробовать поднажать на Берил еще разом. Аманда была уверена, что та знает гораздо больше, чем сказала ей.

Возвратившись в Милтон Гарденс, она застала Берил в гостиной; приемная мать устроилась на диване и была полностью поглощена очередным историческим романом, которые она в огромных количествах приносила из местной библиотеки. В последние годы Берил нашла в них своего рода отдушину, они помогали ей забыться и уйти от реальности, в чем она крайне нуждалась.

– Как твои дела? – с тревогой спросила она, откладывая книгу. За месяц, прошедший с того дня, как с Арнольдом случился удар, Аманда несколько изменилась, к ней уже можно было подступиться, но она по-прежнему оставалась непредсказуемой. Никогда нельзя было знать, в каком настроении она может оказаться в данный момент. Берил тоже чувствовала себя виноватой. Она ведь солгала Аманде, сказав, что ничего не знает о ее родителях. Уинифред Майлз, передавая Берил девочку, дала ей имена и отца, и матери. Это было противозаконно, и Уинифред заставила Берил поклясться в том, что она сохранит это в тайне. Иначе Уинифред могла лишиться работы.

Аманда швырнула сумку на кофейный столик; на ее лице отразилась досада.

– Это была пустая трата времени… она мне так ничего и не сказала.

– Надо же, – безучастно произнесла Берил. – Что, совсем ничего? – Она и сама не ожидала этого.

– Сказала, что попытаются связаться с моей матерью… спросят ее разрешения. На это могут уйти месяцы, и даже потом я могу так и не узнать… если она меня не хочет… – Голос Аманды утонул в потоке слез.

Берил с еще большей силой ощутила свою вину. Девочка была в крайнем смятении.

– Мне так плохо, – всхлипывала Аманда. – Я уверена, что мои мерзкие выходки и скверный характер – это все от матери, которая, наверное, очень плохая. – Вся в слезах, Аманда плюхнулась в кресло.

– О нет, она не плохая. – Берил раздирали противоречивые чувства: ей было искренне жаль Аманду, но в то же время она не могла подвести подругу. – Ну же, успокойся, не надо плакать, девочка моя.

Аманда обернулась.

– Наверняка она плохая, – сдавленным голосом произнесла она. – Ты была так добра ко мне… а я себя вела так отвратительно. Я словно подсознательно чувствовала, что я вам не родная, ведь во мне бушуют такие низменные страсти.

Берил ужаснулась. Больше она уже не могла молчать.

– Это совсем не так, Аманда. Твоя мать – очаровательная женщина. И она вовсе не плохая.

Аманда уставилась на нее; лицо мокрое от слез.

– По-моему, ты говорила, что не знаешь ее, – с укором сказала она. – Ты солгала мне… даже не верится… я никогда не думала, что ты способна обмануть меня. – Плечи ее содрогнулись от нового приступа рыданий.

Берил села рядом, взяла руку девочки в свою.

– Прости, Аманда. Я думала, так будет лучше. Видишь ли, нам тоже не положено было знать, кто твои родители. Мне об этом сказала твоя кормилица, но она заставила меня обещать, что ни одна живая душа никогда не узнает эту тайну, даже ты. Я думала, что, если тебе все расскажут в приемнике, я уже буду свободна от данной мне клятвы, а иначе, если все откроется, она потеряет работу.

– Но… но ведь ты сказала, что незнакома с моей матерью. Откуда же ты знаешь, какая она? Выходит, она все-таки твоя подруга? Вот почему ты и взяла меня – она была твоей подругой, попала в переплет, не смогла оставить меня, поскольку была не замужем, и… – Аманда судорожно пыталась воссоздать картину далекого прошлого, – …а ты уже была замужем, так что ради подруги решила взять меня к себе.

– Аманда, все это чушь. Она никогда не была моей подругой, но я дружила с твоей кормилицей. Она тоже занималась в хоре и знала, как я хочу иметь ребенка. И, поскольку твои настоящие родители были из артистической среды и оба талантливы, она и подумала, что мы с Арнольдом вполне могли бы их заменить. – Берил запнулась, слегка смутившись.

– Что с тобой? – спросила Аманда, чувствуя, что Берил что-то мучает.

– Арнольд поначалу сомневался. Мне необходимо было выяснить и сказать ему, кто твои настоящие родители, чтобы он согласился тебя взять. И я упросила Уинифред. Она не хотела, но я была в таком отчаянии, ведь ты была такой прелестной девочкой. – Вспомнив те далекие дни, Берил и сама уже была готова разрыдаться. – Ты вся в мать. Она была очень красивой, да и сейчас все еще хороша.

Аманда уставилась на Берил.

– Но я так и не могу понять, откуда ты знаешь, какая она сейчас, моя мать. Кто она?

– Если я скажу тебе, обещай никогда не пытаться встретиться с ней. Подожди, пока с ней свяжутся официально.

– Обещаю, – ответила Аманда. – Я только лишь хочу знать ее имя, это все. Остальное не важно.

– Хорошо, – сказала Берил. – Если ты настаиваешь… – Она сделала паузу. – Твоя мать – Леони О'Брайен, актриса. Так что видишь, Аманда, тебе совершенно ни к чему волноваться. Ты можешь ею гордиться, и я уверена, она бы тоже гордилась, узнав, что у нее есть такая дочь.

– А мой отец, он тоже актер? – с нетерпением в голосе спросила Аманда. Ей даже не верилось, что все сказанное Берил – правда. Леони О'Брайен всегда вызывала у нее восхищение: было в облике этой рыжеволосой красавицы что-то неуловимое, странным образом притягивавшее Аманду. Теперь она знала, что именно.

– Нет, он не актер, – серьезно сказала Берил. – Думаю, что и его имя тебе может быть известно. Он политик, консерватор. Боюсь, он не слишком хорошо обошелся с твоей матерью – бросил ее, бедняжку.

– И кто же он? – чуть дыша, выпалила Аманда. Берил взглянула на обращенное к ней юное личико, полное любопытства и трепета.

– Симон Брентфорд. По-моему, сейчас он занимает пост министра по экологии, – сказала она с некоторой неохотой.

Берил продолжала свой рассказ. Раз решившись на откровенный разговор, она теперь могла извлечь из него и определенную выгоду для себя. Ведь Аманда, как это ни печально, узнает, что от нее отказались оба родителя.