Поиск
А как изгою старому помочь,
610: В мотеле умирающему? Ночь
Кромсает вентилятор с гулким стоном,
По стенам пляшут отсветы неона,
Как будто бы минувшего рука
Швыряет самоцветы. Смерть близка.
Хрипит он и клянет на двух наречьях
Удушие, что легкие калечит.
Рывок, разрыв — мы к этому готовы.
Найдем le grand néant[4], иль может, новый
Виток вовне, пробивший клубня глаз.
620: Сказала ты, когда в последний раз
Мы шли по институту: "Если есть
На свете Ад, то он, должно быть, здесь".
Крематоры ворчали зло и глухо,
Когда вещал Могиллис, что для духа
Смертельна печь. Мы критики религий
Чурались. Наш Староувер Блю великий
Читал обзор о годности планет
Для жизни душ. Особый комитет
Решал судьбу зверей. Пищал китаец
630: О том, что для свершенья чайных таинств
Положено звать предков — и каких.
Фантомы По я раздирал в клочки
И разбирал то детское мерцанье —
Опала свет над недоступной гранью.
Был в слушателях пастор молодой
И коммунист седой. Любой устой
И партии, и церкви рушил IPH.
Поздней буддизм возрос там, отравив
Всю атмосферу. Медиум незваный
640: Явился, разлилась рекой нирвана,
Фра Карамазов неотступно блеял
Про "все дозволено". И страсть лелея
К возврату в матку, к родовым вертепам,
Фрейдистов школа разбрелась по склепам.
У тех безвкусных бредней я в долгу.
Я понял, чем я пренебречь могу,
Взирая в бездну. И утратив дочь,
Я знал — уж ничего не будет: в ночь
Не отстучит дощечками сухими
650: Забредший дух ее родное имя
И не поманит нас с тобой фантом
Из-за гикори в садике ночном.
"Что там за странный треск? И что за стук?" —
"Всего лишь ставень наверху, мой друг". —
"Раз ты не спишь, давай уж свет зажжем —
И в шахматы... Ах, ветер!" — "Что нам в том?" —
"Нет, все же не ставень. Слышишь? Вот оно". —
"То, верно, ветка стукнула в окно". —
"Что ухнуло там, с крыши повалясь?" —
660: "То дряхлая зима упала в грязь". —
"И что мне делать? Конь в ловушке мой!"
Кто скачет там в ночи под хладной мглой?
То горе автора. Свирепый, жуткий
Весенний ветер. То отец с малюткой.
Потом пошли часы и даже дни
Без памяти о ней. Так жизни нить
Скользит поспешно и узоры вяжет.
Среди сограждан, млеющих на пляже.
В Италии мы лето провели.
670: Вернулись восвояси и нашли,
Что горсть моих статей ("Неукрощенный
Морской конек") "повергла всех ученых
В восторг" (купили триста экземпляров).
Опять пошла учеба, снова фары
По склонам гор поплыли в темноте
К благам образования, к мечте
Пустой. Переводила увлеченно
Ты на французский Марвелла и Донна.
Пронесся югом ураган "Лолита"
680: (То был год бурь), шпионил неприкрыто
Угрюмый росс. Тлел Марс. Шах обезумел.
Ланг сделал твой портрет. Потом я умер.
Клуб в Крашо заплатил мне за рассказ
О том, "В чем смысл поэзии для нас".
Вещал я скучно, но недолго. После,
Чтоб избежать "ответов на вопросы",
Я приступил к дверям, но тут из зала
Восстал всегдашний старый приставала
Из тех, что, верно, не живут и дня
690: Без "диспутов", — и трубкой ткнул в меня.
Тут и случилось — транс, упадок сил
Иль прежний приступ. К счастью, в зале был
Какой-то врач. К ногам его я сник.
Казалось, сердце встало. Долгий миг
Прошел, пока оно (без прежней прыти)
К конечной цели поплелось.
Внемлите!
Я, право, сам не знаю, что сознанью
Продиктовало: я уже за гранью,
И все, что я любил, навеки стерто.
700: Молчала неподвижная аорта,
Биясь, зашло упругое светило,
Кроваво-черное ничто взмесило
Систему тел, спряженных в глуби тел,
Спряженных в глуби тем, там, в темноте
Спряженных тоже. Явственно до жути
Передо мной ударила из мути
Фонтана белоснежного струя.
вернуться

4

Великое ничто (фр.).

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: