Никаких иных реалий тот, кто любит, и не хочет.

Будут ягодки, поскольку раскрывается цветочек...

Сок пурпурной орхидеи нежно-приторно дурманит,

только этот вкус и запах никогда нас не обманет...

Остальное... Всё на свете – патетические речи...

Спросишь: «Знаешь что-то лучше?...»

Умолкают... Крыть-то нечем...

2010

Пока горит костер в ночи,

ты спой мне.

О прошлом? Лучше помолчим.

Но помним.

Пусть жар его иссушит в нас

усталость.

Пусть это будет звездный час,

хоть малость.

Как одиноко он горит,

как ярко!

Как будто с нами говорит

Петрарка.

Как будто пламя есть оно

и знамя.

А может, это то окно,

что в память.

1982

Ты что-то говоришь, в речах твоих всегда

то месяц, то звезда – поэзия сплошная...

А я лежу, дрожу и думаю, когда

придавишь ты меня и всю, везде познаешь?

Ведь губы для чего? И почему текут

то слёзы, то слова, и взгляд черней агата?

И пальцы говорят, и запахи влекут,

и тихо, как сова, душа летит куда-то.

Душа моя – платок, с озябшего плеча.

Душа моя – поток, смывающий невзгоды.

Душа моя – глоток из горного ключа.

Над пропастью мосток, сожги и рухнут своды.

Ты думаешь таких на свете нас мильйон?

Но я одна, мой друг, как сон неповторима.

То Грешница с тобой, то госпожа Миньйон,

то дурочка Гламур, то миссис Пантомима.

У них в уме одно... А я сама вино.

Мне понимать дано. Я – свет, первопричина.

Но жизнь – не кинозал, судьба – не полотно,

в итоге не конец. И даже не кончина...

Другие всё кружат, над мёдом стайка ос,

для них любить всерьёз – неведомое что-то.

Ты мой и для тебя я вырасту до звёзд,

валькирия небес и муза звездочёта.

Накрою я, как ночь, и водопад волос

сведёт лицо к лицу, куда там Веронике...

Я покажу тебе парад метаморфоз

и малое тогда окажется великим.

Прижмись ко мне скорей! Я – тайна во плоти.

На свете не найти красивее задачи...

Из лужицы не пей! И деву не студи.

Не оставляй одну. И не стыди, тем паче...

2007

Эта хрупкая веточка жизнь,

на которой цветёт орхидея...

О, откройся мне смысл, покажись,

сердцевина, загадка, идея!

Я ведь создан, чтоб всё это пить,

чтобы внять эту горечь и прелесть.

И всё время кого-то любить,

не ругая, не муча, не целясь...

Я ведь жив, чтоб тебя целовать

и любить до потери сознанья...

Может так произносят слова

преклонения и обожанья?

Я касаюсь тебя и течёт

бесподобная капля нектара...

Может, это к себе нас влечёт,

а не бред бытового кошмара?

Не роняй на меня лепестки,

не теряй свою добрую силу.

Ночь приходит, а с ней – светляки –

стразы звёзд над пустыней винила.

Если музыка, то о губах,

о свечах и объятиях милых...

О каких-то красивых словах,

о бокалах и тьме темпранилло.

Если музыка, то о тебе,

о прекраснейшей в видимом свете.

О древнейшей твоей ворожбе,

завлекающей в сладкие сети.

Я тобой в этот ритм вовлечён

силой страсти и пряного слога.

Я желаю тебя горячо,

моя радость, моя недотрога!

Млечный путь на твоём животе,

в волосах – галактический ветер...

Если музыка, то о дожде,

о полях опылённых соцветий.

Как звучит эта ночь, эта высь!

Как зовёт неземная дорога...

Эта хрупкая веточка жизнь,

эта прихоть влюблённого Бога.

2006

Жизнь – это только мечта о жизни другой.

Одетой в платье – о том, чтобы быть нагой.

Ползущему в гору – красиво скользить с горы.

Церковному хору – по полю катать шары...

Как жалко, что дни превратились в сплошной поток.

Уже и не помню, когда я дарил цветок.

А ты улыбалась и мило так морщила нос...

и гладила фаллос... и нам не хватало поз...

«Мускатный орешек – совсем не вино мускат...

Со мной будешь грешным, пока золотит закат,

на красной постели, на синем фоне небес,

мелком пастели любой изгиб и разрез...

На розовом жёлтый, на белом сиреневый тон...

О чём, увлажняясь, мечтает ещё бутон?

О тёплом дыханье и трепете крыл мотылька?

Чуть дымно духами да не обожжёт их щека...»

Течёт из разлома до самого моря стекло.

Не бойся, «Палома», отцом прорисовано зло,

и каждому ясно, кто голубь, кто кобра в тени...

Немного бессвязно? Я пьян от тебя, извини...

Лежишь на коленях, смотрю на тебя сверху вниз,

всё ближе и ближе – уже не сыскал бы каприз...

Шептать ли на ушко, что сдохну, сгорю так – не мучь?..

Найдёшь в завитушках от Царства Небесного ключ?

Не видишь, не слышишь, не знаешь ни часа, ни дня.

«Возьмите, поймайте, подайте на блюде меня!..

Хочу я омара с гарниром душевных щедрот!..

Мы – лучшая пара», – сказала и вытерла рот.

Я главное понял – когда изогнёшься дугой,

я краше всех бывших – и миленький, и дорогой.

Но станет вдруг плоской объёмная тайна любви –

и пусто за плотским, и кончится всё, селяви...

Свобода, как бритва, она отсекает нам плоть –

ту, лучшую в мире, от той, что задумал Господь,

чтоб боль мою выжать, а счастье оставить скоту,

но опыта жижа горчит и воняет во рту...

Нас злоба не учит, зато состраданье – всегда.

Я точно, не лучше, но ты, безусловно, что да.

Ты думаешь можно, тебя разлюбил бы в момент?

Душа или кожа?.. Спросил, как «вода и цемент»...

Веди меня дальше, не жизнью, хотя бы строкой,

моя незабудка, ромашка, репейник, левкой...

Тоска бы Пандора меня порвала на куски,

но ангел мой, Флора, спасают твои лепестки.

Читающим книги, да будет ниспослано грёз.

Шутившим над страстью – влюбиться ещё бы всерьёз.

Искателям истин – найти долгожданный ответ.

А мне этот листик закончить и выключить свет.