На следующее утро Лили то ненавидела Джека, то порывалась сесть в машину, поехать к нему и просить его заняться с ней любовью, Чтобы избавиться от того сексуального голода, который он в ней пробудил.

Стоя под душем, Лили надеялась вновь обрести контроль над собой. А ведь еще вчера она считала, что владеет ситуацией, и тогда, когда приехала к нему домой, и после, когда позволила ему больше, чем просто поцелуи. Она желала Джека каждой клеточкой своего тела и, как ей вчера показалось, желание Джека не уступало ее собственному. Но если она позволит себе снова им увлечься, что из этого выйдет? Конечно, их связь избавит ее от беспокойства, владевшего ее телом и мыслями. Может, она даже узнает, как Джек жил после того, как их пути разошлись, и постарается окольными путями выяснить, сожалеет ли он о содеянном. Но если она испытывает к нему не просто страсть? Что, если ее любовь к нему станет только сильнее?

Лили выключила кран и стала машинально вытираться полотенцем. Ее любовь станет к нему сильнее? Неужели она до сих пор любит Джека? Нет, это невозможно – она столько лет потратила на то, чтобы истребить любые воспоминания о нем. Она до сих пор помнит боль, раздиравшую ее сердце на части, когда она хоронила Натаниэля. Это было последний раз, когда Лили позволила себе поплакать над их разбитой любовью.

Кусочек за кусочком она стирала из своей памяти воспоминания, которые были ей так же дороги, как и их первенец. Она пережила смерть своего ребенка и смогла устроить свою жизнь без Джека. Он не прав, кое в чем она все-таки изменилась.

Нанеся на лицо макияж опытной рукой, Лили снова вернулась мыслями к постигшей ее катастрофе. Она относилась к своему бухгалтеру почти как к другу и слишком доверяла ему, чтобы усомниться в его советах, за что и поплатилась. Что ж, Лили Фонтейн не впервой возрождаться из пепла, подобно птице Феникс, опираясь только на свои силы.

Неожиданно Лили подумала: какова была бы ее жизнь, если бы их планы с Джеком осуществились? Были бы они по-прежнему вместе? Превратился бы тот восемнадцатилётний парень, в которого она влюбилась без памяти в шестнадцать лет, в хладнокровною, уверенного в себе мужчину?

Хотя какая разница, каким стал Джек, если она по-прежнему находит его невероятно привлекательным. Как ей с этим справиться? Может, если она ляжет с ним в постель и даст выход своей страсти, это позволит ей вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда? В одном Лили была твердо уверена: она ляжет к нему в постель только тогда, когда решит сама, а не потому, что Джек вскружит ей голову настолько, что она снова забудет обо всем, как это едва не произошло вчера.

Хорошо, что не одна она безоружна. У Джека тоже есть кое-какие слабости, и она постарается ими воспользоваться. Когда она вчера его оттолкнула, он был не просто огорчен. Он был несказанно сердит, хотя и пытался это скрыть. Может, оттого, что его страсть оказалась сильнее его воли? Если это действительно так, Лили могла поздравить себя с маленькой победой, хотя к ней примешивалась досада на себя. Как она могла так быстро потерять над собой контроль и позволить Джеку делать с ее телом все, что ему заблагорассудится? Ведь если бы не маленькая оплошность с его стороны, он бы смог овладеть ею прямо на пляже! Но даже не это пугало Лили. Его прикосновения, его ласки вызывали в ней чувства, которые, как ей казалось, она похоронила давным-давно.

Ничего подобного у нее не было с другими любовниками. Их было гораздо меньше, чем в ходивших о ней слухах, но достаточно, чтобы понять: только Джек мог воспламенить ее одним лишь взглядом и только его прикосновения помнит ее тело.

Лили покачала головой. Что-то слишком много она о нем думает. Джек этого не заслуживает. Она спустилась к завтраку с твердым намерением выкинуть наглеца из головы. По крайней мере, до наступления ночи…

Увидев отца, Лили удивилась. Он сидел за столом. В одной его руке была чашка кофе, в другой он держал деловую газету. Прямо перед ним была раскрыта газета «бульварной прессы».

– Доброе утро, пап. Я думала, ты в офисе. – Лили нагнулась и по привычке поцеловала его в лоб. – Как кофе?

– Крепкий. Как я и люблю, – ответил он, мельком взглянув на дочь и снова уткнувшись в разложенную перед ним газету. Между его бровей залегла морщинка.

– Только кофе?

– По утрам мне этого достаточно. – Он перевернул последний лист. – Ты вчера вернулась в три часа ночи.

Вот и объяснение, почему он еще не на работе. Добро пожаловать, домашняя инквизиция!

Раздражение вспыхнуло в ней, как сухая трава в степи. Лили так давно ни перед кем не отчитывалась и не объясняла своих поступков, что забыла, как это выводит из себя. Взяв себя в руки и проглотив рвавшийся с языка резкий ответ, она подумала, что по возвращении домой стала еще более вспыльчива. Ее характер и раньше доставлял ей массу хлопот. Я должна научиться сначала думать, а потом говорить, в который раз внушила себе Лили.

– Извини, если разбудила, – кротко ответила она. – Я старалась не шуметь. – Лили вытащила несколько яиц из холодильника. – Ты уверен, что не хочешь подкрепиться чем-нибудь более существенным, чем просто кофе?

– Ты меня не разбудила. Я работал. Нет, спасибо. Позже мне пришлют что-нибудь из ресторана.

– Работал? – недоверчиво спросила Лили. – За эти два дня я видела тебя дома не больше пяти минут. С компанией все в порядке? Если что, ты можешь рассчитывать на мою помощь.

– Чем ты можешь мне помочу – Чарлз пожал плечами, но Лили не обиделась ее больше встревожило его озабоченное лицо, разве что постарайся держаться подальше от неприятностей, и все будет в порядке..

Лили горько улыбнулась. Отец вновь обращается с ней как с ребенком, стараясь контролировать каждый ее шаг, словно она никуда не уезжала.

– Ну, мне пора. – Чарлз встал, сжимая в руках газету. – Помни, что я тебе вчера сказал. Держись подальше от Джека Долана. От него всегда были одни неприятности. Впрочем, как и от любого Долана.

– Ты несправедлив. Отец Джека работал у тебя многие годы, а ты мне даже не сказал, что он умер.

Чарлз застыл, а Лили чуть не застонала. Сначала думай, а потом говори, так, кажется, она решила?

– Откуда тебе это известно?

– Так, вчера случайно об этом услышала, – не отрываясь от взбивания яиц, небрежно ответила она.

– От кого? – проницательно глядя на нее, спросил отец.

Лили вздохнула про себя. Похоже, их долгая разлука никак не повлияла на способность отца безошибочно чувствовать любую ложь дочери.

Лили по опыту знала, что теперь он ни за что не отступит, пока не выяснит всей правды.

– От Джека, – как можно спокойнее сказала она.

– Значит, от Джека… Он что, был на барбекю? Он к тебе опять приставал?

– Папа! – Возмущению Лили не было предела. – Я уже устала повторять, что давно не маленькая девочка.

Затем, вспомнив, что произошло на пляже, она почувствовала досаду и смущение. Если даже Джек к ней и приставал, она была совсем не против! Если бы отец узнал об этом, его бы затрясло от гнева. Было бы замечательно, если бы он об этом так и не узнал, но…

– Папа, я в состоянии позаботиться о себе сама, – улыбнулась отцу Лили. – К тому же я знаю, что от него можно ожидать. Кстати, пока ты не услышал это от кого-нибудь другого, сообщаю, что барбекю было у него дома.

Лили замолчала, ожидая его реакции. И не была разочарована – следующие пять минут отец бушевал, пеняя ей, что, не успев вернуться, она сразу же побежала к этому негодяю. Ей следует задуматься о своем поведении, едва ли не кричал он, если она хочет жить в его доме.

– Я не желаю стать свидетелем того, как Джек Долан снова разрушит твою жизнь! – Лицо отца покраснело, как томат, и Лили испугалась, что его хватит удар.

– Успокойся, папа, – примирительно сказала она. – Все не так, как ты думаешь. И потом, наш город небольшой, мы так или иначе будем с ним сталкиваться. Мне что же, бегать от него как от чумы? Думаю, все мы достаточно взрослые, чтобы вести себя цивилизованно. Что с того, если я буду встречаться с ним время от времени на каких-нибудь мероприятиях? Но чтобы ты напрасно не переживал по этому поводу, я могу никуда не ходить. Если хочешь, вообще могу поселиться в другом месте.