…Ф'нор, недовольно хмурясь, шагал через пляж. Зейр, ворвавшийся к ним ни свет ни заря, нес редкостную околесицу, из-за которой тем не менее Берд, Гралл и все остальные бенденские файры подняли такой гвалт, что Лесса велела Рамоте всех разогнать. В качестве живого доказательства этого происшествия над бухтой начали появляться несметные рои огненных ящериц — и каждая верещала что было сил.

— Уйми их, Рут! — попросил Джексом любимца. — А то нам ничего не слышно, да и не видно!

Поднатужившись, Рут издал рев такой мощи, что испугался сам и заслужил уважительный взгляд коричневого гиганта. В воцарившейся тишине одиноко пискнула и умолкла какая-то ящерка. Небо очистилось: файры торопливо рассаживались по веткам деревьев. «Все меня послушались!» — удивленно и не без самодовольства передал Рут.

Установившийся порядок заметно улучшил настроение Ф'нора.

— А теперь рассказывай, Джексом, каких это еще дел ты наделал сегодня! — скидывая летную куртку и стаскивая с головы шлем, потребовал корчневый всадник. — Похоже, Бенден последнее время шагу не может ступить без помощи Руата!

Джексом изумленно уставился на Ф'нора… их глаза встретились, и Джексом понял, что в словах всадника был тайный смысл. Неужели опять яйцо, чтоб ему?.. Неужели Брекки о чем-то проговорилась?..

— А что? — сказал он в ответ. — Руат и Бенден накрепко связаны, Ф'нор. И не только узами родства, но и общими интересами!

Окончательно перестав хмуриться, Ф'нор расплылся в улыбке и огрел Джексома по плечу, едва не сбив его с ног:

— Славно сказано, Руат, славно сказано! Так какое открытие ты сделал сегодня?

Джексом с удовольствием повторил рассказ о событиях утра, и у Ф'нора округлились глаза:

— Корабли, в которых они прилетели?.. Скорее туда! — Он снова затянул пояс и жестом велел Джексому поторапливаться с одеванием. — Завтра в Бендене — Нити, но если дело и вправду обстоит так, как ты говоришь…

— Я с вами! — объявил Робинтон. Ни одна, даже самая смелая ящерка не посмела нарушить тишину, сопроводившую эти слова.

— Я с вами, — уверенно и твердо повторил Робинтон, заранее отметая все возражения. — Я и так слишком многое пропустил, и новая неизвестность — для меня хуже смерти! — И он драматическим жестом прижал к груди ладонь: — Мое бедное, несчастное сердечко болит все сильнее с каждым мгновением, которое я вынужден проводить в беспокойстве, ожидая, пока вы сообразите прислать мне жалкие крохи подробностей! — Менолли открыла рот, но арфист вскинул руку. — Я же не собираюсь копать! Я буду просто смотреть. Нет, в самом деле, не вздумайте оставить меня здесь одного, предварительно огорчив. Это слишком опасно для моего больного, слабого сердца. Подумайте сами: пока вы там будете составлять великие Записи, я, чего доброго, завалюсь здесь — один!

— Мастер Робинтон… Если Брекки узнает… — простонала Менолли.

Ф'нор закрыл рукой глаза и потряс головой, уничтоженный низменными приемами арфиста:

— Дай этому человеку пальчик — он всю руку откусит… — И показал Робинтону кулак: — Если я увижу, что ты хватаешь лопату… или поднимаешь хоть щепотку земли, я… я тебя…

— Менолли, деточка, принеси мой летный костюм! — Арфист, медоточиво воркуя, уже подталкивал Менолли по направлению к холлу. — И письменные принадлежности со стола в кабинете… Я обещаю, что буду паинькой, Ф'нор, и не может быть двух мнений о том, что столь кратковременное пребывание в Промежутке мне никоим образом не повредит… Менолли! — добавил он уже во весь голос, так, что на другом конце бухты откликнулось эхо. — Не забудь початый мех вина, он висит на моем кресле!.. Ох, ну и натерпелся же я вчера, когда мне из лучших, видите ли, побуждений не дали взглянуть на те дома и на плато…

Менолли бегом принесла письменные принадлежности и костюм; винный бурдючок булькал, мотаясь у нее на спине. Ф'нор усадил Робинтона и Паймура на своего Канта, а Менолли взобралась позади Джек-сома на Рута. Джексом мимолетно пожалел, что с ними больше не было Шарры. Он даже подумал о том, не сумеет ли Рут дозваться ее через полконтинента, но отогнал эту мысль: там, далеко на западе, рассвет наступит еще не скоро.

Два дракона поднялись в воздух, сопровождаемые плотной тучей огненных ящериц. Рут передал Канту ориентиры. Джексом едва успел еще раз ужаснуться опрометчивости арфиста, когда миновало мгновение Промежутка, и они заскользили вниз, к трем странным холмикам на поляне.

Открытия Джексома были моментально оценены по достоинству. Менолли сгребла его сзади в охапку и выдала такое заковыристое арпеджио, каких он никогда еще не слыхал. Он видел, как отчаянно жестикулировал Робинтон; оставалось только надеяться, что другой рукой арфист крепко держался за поясной ремень Ф'нора. Кант сразу заметил выкопанную Рутом яму и заложил вираж, стараясь сесть как можно ближе к ней.

Арфиста усадили в тени и наказали сидеть смирно. Джексом попросил Рута на всякий случай еще раз поговорить с местными файрами и через Зейра показать Робинтону сообщаемые ими картины.

Под дружный щебет ящериц работа возобновилась. Скоро Руту пришлось отойти в сторонку: у громадного Канта дело шло гораздо быстрее, да и поместиться между холмиками мог только один дракон. Джексом дрожал всем телом: на плато с ним ничего подобного не было…

Они с Рутом раскопали самый верх корабля, а теперь Кант расчищал его бок. Он рыл с таким энтузиазмом, что комья земли шлепались даже под деревьями, где сидел арфист. И вскоре показался шов входного люка, похожий на тончайшую трещину, рассекавшую идеально гладкую поверхность. Сообразуясь с указаниями Ф'нора, Кант довольно быстро обнажил сначала правый угол люка, потом и всю его верхнюю часть.

Ящерки с воодушевлением кинулись помогать дракону и людям — земля так и полетела во все стороны. К тому времени, когда вход был полностью расчищен, файры докопались до закругленного переднего края одного из коротких крыльев корабля.

— Вот видите, насколько точно помнят наши друзья все то, что когда-то видели их предки, — немедленно прокомментировал Робинтон и добавил: — Вся хитрость только в том, чтобы заставить их вспомнить!

Смахнув с крышки люка последнюю пыль, Ф'нор наконец разрешил арфисту подойти и осмотреть находку.

— Вот теперь в самом деле пора вызывать сюда Лессу и Ф'лара, — сказал Робинтон. — И, конечно, Мастера Фандарела: это дело как раз для него. Чего доброго, он еще и объяснит нам, из чего сделан корабль!

— А больше, я думаю, никому говорить не стоит, — вмешался Ф'нор, прежде чем Робинтон успел произнести еще какие-нибудь имена. — Я сам слетаю за Мастером кузнецов: это сбережет время и не даст повода для сплетен. А Кант вызовет Рамоту… — Он утер пот с лица, кое-как отряхнул налипшую грязь и поднял летный костюм. — И чтобы не смели ничего без меня трогать!

Наградил свирепым взглядом всех по очереди, в особенности Робинтона, — и вихрь, поднятый могучими крыльями Канта, пригнул кусты.

— Если бы я хоть знал, что здесь трогать, — пожаловался арфист. — Давайте-ка лучше освежимся! — И, подняв бурдючок, пригласил всех сесть подле себя.

Молодежь уговаривать не пришлось: все были только рады передышке и возможности полюбоваться чудом, заново рождавшимся из земли…

— Если они вправду летали на этих штуках… — пробормотал Паймур.

— Никаких «если», милый Паймур. Никакого сомнения больше не может быть: они летали. Огненные ящерицы видели, как приземлялись корабли! — сказал Мастер Робинтон.

— Я хотел сказать совсем о другом: если они вправду летали на этих штуках, тогда почему они не удрали на них с плато после извержения?

— Интересная мысль!

— Ну и?.

— Возможно, Фандарел сумеет ответить, я же теряюсь, — честно признался Робинтон, не без некоторой досады глядя на запертый люк.

— А что, если этим кораблям необходимо было сначала броситься с высоты, как это делает ленивый дракон? — предположила Менолли и покосилась на Джексома.

Робинтон, щурясь, вглядывался в синее небо — не видно ли возвращающихся драконов. — Неужели полет в Промежутке отнимает столько времени…