— Чай индийский или китайский? — спросил Дэвид, прогревая заварочный чайник.

Шарлотта непонимающе уставилась на него, поскольку всю жизнь пользовалась пакетиками с чаем и не привыкла к таким тонкостям.

— Мне все равно, — ответила она.

«Он видит меня насквозь», — подумала Шарлотта.

Дэвид ложечкой насыпал в чайник «Эрл Грэй».

— У вас тут все как у настоящего повара, — проговорила Шарлотта весело, закинув удочку, чтобы узнать о миссис Стоун, которая вроде бы днем не появлялась.

— Ну, я не очень хорошо готовлю, — вздохнул Дэвид, усаживаясь напротив нее. С минуту он разглядывал узоры на полированной поверхности дерева, потом поджал губы. — Знаете, я думаю, я смог бы, если б вы мне посоветовали.

Шарлотта удивленно подняла брови, поразившись, что с ней, Королевой гамбургеров, кто-то хочет проконсультироваться по поводу готовки.

— Понимаете, — продолжал Дэвид, — я сосредоточил все внимание на руководстве этой проклятой компанией и считал, что проблемы с Сити решатся сами собой. Но оказалось, что одной только прибыли недостаточно, чтобы держатели акций были довольны. Я имею в виду не людей, владеющих несколькими сотнями моих акций, а пенсионные фонды и страховые компании. — Он наклонил голову и поставил локти на стол, положив подбородок на руку.

Шарлотта смотрела в его задумчивые глаза и удивлялась, почему в его взгляде такая тоска. У него прекрасный дом, процветающее дело, он наверняка женат на роскошной красотке, поскольку обычно симпатичные умные мужчины не связывают свою судьбу со старыми ведьмами.

— Вам все известно о Сити. Я был бы благодарен вам за консультацию. Банк, который ведет мои дела, слишком занят, чтобы наставить меня на путь истинный. Видите ли, я не занимаюсь куплей-продажей компаний, поэтому на мне нельзя заработать комиссионные.

— Не знаю, смогу ли я оказаться вам полезной, — начала Шарлотта. — Я всего-навсего писака…

— Ерунда! — проговорил Дэвид и чуть улыбнулся. — В вашем нежном возрасте вы бы не сумели добиться такого высокого положения, если бы не знали предмет, о котором пишете.

Шарлотта могла бы посоветовать ему не преувеличивать, но только скромно хмыкнула в ответ и сделала глоток чая. На мгновение ей захотелось протянуть руку через стол и погладить его по волосам, и волна желания прокатилась по ее телу. Вместо этого она откашлялась и попыталась хоть что-нибудь сказать:

— Ваш банк не присылал своих аналитиков, чтобы они тут все разнюхали?

Дэвид в ужасе затряс головой.

— О Боже! Это ужасно! Я бы не вынес подобных расспросов! — Он уставился в чашку, удрученный собственной беспомощностью.

Шарлотта не удержалась и фыркнула.

— Только не надо так говорить, когда вы с ними встретитесь. Эти люди сами не способны заниматься настоящим бизнесом. Я имею в виду, конечно, не тех, кто, зарабатывая деньги предпринимательством, работает на себя, а не на пенсионный фонд. Знаете, для большинства пенсионных фондов было бы гораздо лучше разделить деньги и вложить их в покупку акций ста наиболее прибыльных компаний. Управляющие пенсионных фондов постоянно проигрывают.

Дэвид откинулся в кресле, наслаждаясь неприязнью к Сити, прозвучавшей в словах журналистки.

— И вас удивляет, почему разъяренные толпы не выходят на улицы, чтобы вытащить этих тунеядцев из их «порше» и повесить на столбах, — заключил он.

— Люди из Сити напоминают некоторых журналистов. Они ленивы, но если вы станете кормить их с ложечки, они с удовольствием будут заглатывать лакомые кусочки. Почему бы вам не начать трубить о своей компании? Возможно, стоит нанять какую-нибудь фирму, которая занимается организацией связей с общественностью, — предложила Шарлотта и увидела, что хозяин дома вздрогнул. — Я знаю, это дорого, — поспешно добавила она, — но вы сами поразитесь, как они могут повлиять на общественное мнение. Если бы у Гитлера был приличный советник по связям с общественностью, может, мы все давно распевали бы «Хорст Вессель».

Дэвид вздохнул и дошит чай.

— Да, наверное, вы правы. Мне надо научиться всему этому. Как вы, вероятно, догадались, бизнесмен из меня никакой.

— С моей точки зрения данные о доходах вашей компании выглядят вполне благополучно, — с удивлением запротестовала Шарлотта, но Дэвид покачал головой:

— Я не об этом. Я бы предпочел почитать хорошую книгу или побродить вокруг церкви эпохи Возрождения.

Шарлотта понимающе закивала, испугавшись, как бы не пришлось сознаваться в полном невежестве в подобных вопросах. Она загадочно улыбнулась, что означало: «Я всегда мечтала разбираться в живописи и музыке, выучить иностранный язык, но в юности я была слишком занята, слушая группу „АББА“ и читая Агату Кристи. А теперь каждую минуту я трачу на работу». Она сменила тему:

— Этот дом идеально подходит для вашей коллекции, — сказала она громко, надеясь, что ей тут же будет предложено осмотреть Уэсторп-Холл.

— У вас есть время, чтобы побродить немного? — поднимаясь, спросил Дэвид, словно прочитав ее мысли.

Шарлотте очень не хотелось признаваться, что нет такого человека, к которому она торопилась бы, поэтому она только улыбнулась и пошла следом за Дэвидом по отделанному потемневшими деревянными панелями коридору в кабинет. Стены кабинета занимали полки с книгами, было много старых картин и древней мебели, и все это напоминало декорации для фильма «Торговцы слоновой костью». На письменном столе стояла фотография в рамке — маленький мальчик, вылитый Дэвид. Шарлотта хотела спросить о нем, но в этот момент Дэвид показывал ей свой любимый пейзаж с видом Перуджи, и Шарлотта промолчала. Пока он говорил, его воодушевление передалось и ей, и она позавидовала тому, что у него есть такое увлечение, не имеющее отношения к работе.

Выходя из кабинета, Шарлотта задержалась возле стола.

— Он очень на вас похож. Как его зовут?

Дэвид отвернулся и сделал вид, что разбирает на столе какие-то бумаги.

— Билли. Он умер от лейкемии два года назад. — Он мог бы сказать, когда это случилось, с точностью до одного дня, но избавил ее от подробностей.

У Шарлотты было такое чувство, словно она наступила на мину и прогремел жуткий взрыв, который почему-то не убил ее. «Было бы лучше, если бы меня в клочья разнесло», — подумала она. Плотная тяжелая тишина повисла между ними, как бархатный занавес. Шарлотта хотела сказать, что сожалеет, — как говорят в американских фильмах, но это показалось ей таким малозначительным, что она умолкла на полуслове, издав какое-то мычание.

— Господи, как ужасно, должно быть, вы себя почувствовали, задав этот вопрос, — проговорил Дэвид.

Шарлотта с трудом заставила себя посмотреть ему в глаза, но вид у Дэвида был скорее сочувствующий, чем расстроенный. Он вздохнул, будто хотел сказать: «Не переживайте, вы ведь не могли знать».

Однако недавнее оживление исчезло, и как бы спокойно он ни отнесся к ее неудачному вопросу, ему явно стоило усилий сохранять самообладание.

— Пойдемте, — сказал Дэвид с наигранной веселостью и прихлопнул руками по столу, словно уничтожая плохое настроение. — Буду нагонять на вас тоску прогулкой по саду.

Шарлотта выдавила из себя слабую улыбку и пошла за ним.

Привыкшая подмечать всякие житейские мелочи, она заметила, что Дэвид не носит обручального кольца, но на сегодня она уже задала достаточно личных вопросов.

— Оставайтесь пообедать, ладно? — попросил он, не оборачиваясь. — Я хотел бы посоветоваться с вами насчет визита аналитика из Сити.

На кухне он откупорил бутылку «Шардоннэ», и они, наполнив бокалы, прошли в оранжерею, которую Дэвид скромно назвал теплицей. Виноградные лозы цеплялись за деревянные решетки, тропические растения сражались с плетеной мебелью за жизненное пространство. Шарлотта выглянула в окно: за ухоженным садом тянулись поля, на которых паслись коровы. В прошлом кто-то приложил немало усилий, чтобы оживить однообразие окрестных болотистых низин.

Потом Дэвид провел ее по имению, объяснив, что планировкой сада занимался еще его прадед. Он прорыл канал к ближайшей реке, чтобы по саду текли, соединяясь, ручьи. Теперь повсюду были тенистые заросли ивняка и папоротников, а покрытые листьями кувшинок ручьи пересекали небольшие мостики из тесаного камня. Впервые в жизни Шарлотта поняла смысл садоводства — занятия, которое она всегда считала некой заменой секса для стариков. Для нее стало открытием, что это может быть так увлекательно и доставлять удовольствие — из года в год. Правда, столь долгосрочная стратегия смущала девушку, не привыкшую думать о завтрашнем дне.