— Как насчет того, чтобы поесть? — предложил он. — Я заказал столик в «Ла Каприс». Надеюсь, я сделал правильно. — Он сунул в папку для бумаг довольно помятый «Экономист».

Шарлотту переполнял восторг, и она с восхищением смотрела на Дэвида. Желудок ее тоже был доволен. Когда они проходили мимо всех этих женщин, сидевших за круглыми столами, она с удовлетворением замечала их жадные и завистливые взгляды.

Вечер был теплый и солнечный. Они вышли из ресторана на Арлингтон-стрит, и Шарлотта взяла Дэвида под руку. Будь она немного трезвее, она вряд ли решилась бы на такой поступок, но теперь это показалось ей самым естественным делом на свете. Когда они двигались по улице, мягко спускавшейся вниз, к ресторану «Ла Каприс», колокола дворца Сент-Джеймс прозвонили семь раз, и Шарлотте казалось, что сердце ее вот-вот лопнет от счастья. Дэвид может остановиться, заключить ее в объятия и поцеловать. Это может случиться в любую минуту!

Но этого не случилось.

— Ваш очерк о компании оказал мне огромную помощь, — заметил Дэвид. — Спасибо!

Они шли рядом, и Дэвид поглядывал на нее. Шарлотте померещилось, что он сжал ее руку, лежавшую на его руке, и она ответила пожатием.

Они вошли в шумный ресторан и сели в белом просторном зале за столик у окна. На какое-то время Шарлотта отвлеклась, изучая меню и ломая голову над тем, что выбрать: акулье мясо, испеченное на углях, или же фрикасе из цыпленка в соусе с каким-то изумительным названием. Вдруг она заметила, что Дэвид наклонился к ней. Это могло означать, что готовится важное признание. Она почувствовала, как у нее в душе запорхали бабочки.

— Чем на самом делезанимаются коммерческие банки? — спросил Дэвид.

Она постаралась скрыть от него свою кислую реакцию на этот прямолинейный вопрос. Видимо, он действительно пригласил ее на обед, чтобы расспросить о подобных вещах. Никаких скрытых мотивов для приглашения у него не было, а все эти сумасбродные желания возникали только у нее. Почему первая искренняя влюбленность должна остаться безответной? Увидятся ли они снова после сегодняшнего вечера или же она обречена вечно любоваться им издалека? Что за трагическая участь, думала она, входя в роль учителя, готового с энтузиазмом отвечать на любые вопросы.

Было без четверти девять, и они успели поменять уже третье блюдо. Дэвид извинился, что вынужден оставить ее здесь, и, попросив счет, отпустил несколько язвительных замечаний по поводу безнадежного состояния железнодорожного сообщения с Кембриджем.

Шарлотта боролась с чувством отчаяния, когда они вышли из ресторана и направились к Пиккадилли, обсуждая проблему насильственной распродажи компаний. На этот раз, как заметила Шарлотта, Дэвид держал папку для бумаг с той стороны, где шла она, поэтому у нее не оказалось возможности взять его под руку. Дэвид усадил ее в такси, бесстрастно поцеловал в щеку и наградил потоком похвал и благодарности за ее мудрые советы. Шарлотта вернулась домой на Глочестер-роуд, размышляя о безысходности неразделенной любви.

Пока поезд, в котором тем вечером ехал Дэвид Стоун, тащился в Кембридж, сам Дэвид даже не подозревал, что его компания стала предметом дискуссии на совещании по вопросам дальнейшей стратегии «Глобал Текнолоджис» в штаб-квартире корпорации в городе Монлорей, штат Нью-Джерси.

Сформированная в спешном порядке команда Дика Зандера, как предполагалось, должна была разработать план по установлению полного контроля над компанией «Мартиндейл» со стороны «ГТ». Поэтому Пол Робертс был немало удивлен расспросами Зандера о компании «Уильям Стоун и сын» и особенно — о производимом этой фирмой веществе под названием «Верди». Когда Пол недоуменно нахмурился, американец пояснил, что, передавая отчет о «Мартиндейл», аналитик случайно вложил туда свои записи о поездке в Кембриджшир. Зандер ознакомился с записями и наткнулся на упоминание о «Верди». Теперь финансовый директор корпорации «ГТ» повел речь о попытке захвата компании «Уильям Стоун и сын».

— Вы имеете в виду — вместо компании «Мартиндейл»? — осторожно поинтересовался Пол.

Зандер ухмыльнулся, прекрасно зная, какие мысли появились у молодого банкира. Он думает, что если жертвой захвата будет фирма поменьше, меньше будет и гонорар за подготовку операции.

— Нет, Пол. «Мартиндейл» и«Уильям Стоун и сын». А что такое? — спросил он добродушно.

Пол почувствовал облегчение и уселся в кресло.

— Замечательная идея, — произнес он с нескрываемым восхищением. — Мне уже приходило в голову, что компания Стоуна вполне созрела для захвата. Я думаю об этом с тех пор, как побывал у них. Прекрасная маленькая фирма. Но я не предполагал, что она вас заинтересует, поскольку предприятие совсем небольшое.

— Действительно, — кивнул задумчиво Зандер. — Но представьте, что мы могли бы предпринять, располагая технологией Стоуна. — Он сделал глоток минеральной воды и дружески улыбнулся аналитику. — Сынок, это перст судьбы, что ваши заметки оказались в документах «Мартиндейл»! — Он благодарно воздел руки, словно Папа Римский, благословляющий толпу. — Дареному коню в зубы не смотрят, верно?

Пол улыбнулся в ответ, с удовольствием предвкушая, как расскажет Мэлпасу, что их гонорар должен увеличиться. Но сообщит он об этом послетого, как даст указание матери подкупить акций компании «Уильям Стоун и сын».

В среду вечером Джеймс Мэлпас сидел в своем домашнем кабинете у себя в Ричмонде, окруженный полками с первыми изданиями многих книг. Он никогда не читал эти книги, но они представляли реальную ценность, и вид у них был впечатляющий. Он достал из ящика стола листок бумаги и разгладил его ладонью. Это был составленный им список членов правления банка «Броди Макклин» с пометками о том, как они могут проголосовать. На этот раз он поставил свои инициалы около фамилии человека, возглавляющего Общий инвестиционный траст-фонд [9].

Мэлпас довольно улыбнулся, вспоминая, как легко получил этот голос: невинная беседа во время ленча. Он поделился с коллегой некоторой информацией. Любой инвестор, если только у него есть голова на плечах, должен сейчас избавляться от акций «Мартиндейл», а потом вновь приобрести их, но после того, как будет опубликован удручающий отчет о деятельности компании за полгода. Директор траст-фонда понимающе кивал.

Джеймс спрятал листок в ящик стола, довольный тем, что влияние Рейвенскрофта разваливается. Статья в журнале «Бизнес уик Интернэшнл», разумеется, также этому способствовала: в результате в банке пролито море крови. Словно вернулись времена Джозефа Маккарти и он лично бродил по коридорам, проводя расследования и разоблачая. Однако сторонникам Рейвенскрофта не хватило ума, чтобы понять, кто все это подстроил. Они подозревали, что банк «Эмпайр Нэшнл» сам допустил утечку информации, поскольку в статье дураком выглядел как раз «Броди Макклин», а все дело оборачивалось так, будто американцам удалось его облапошить. Чарльз Рейвенскрофт закатил бурный скандал президенту «Эмпайр Нэшнл», и идея слияния банков была фактически похоронена. На обеспокоенном лице Джеймса появилось удовлетворение.

Причиной его беспокойства в тот вечер стала Фиона. Он вдруг осознал, что не слишком считался с чувствами жены: накопилось так много невысказанного, а он был вечно занят делами, чтобы обращать на это внимание. Она не навязывала ему своего мнения, не пыталась давить, и Джеймс думал об этом с признательностью. Благодаря такому качеству она была прекрасной хозяйкой и помощницей, никогда ему не перечила, умела побудить других рассказывать о себе, в то время как сама избегала любых откровений.

Джеймс заметил эту черту ее характера еще десять лет назад, когда они встретились на открытии выставки в галерее на Бонд-стрит. Фиона собиралась стать реставратором, и, познакомившись с ней, Джеймс сразу оценил ее сдержанность и рассудительность. Ему понравилось и то, что она была высокой — пять футов одиннадцать дюймов, хотя она и стеснялась своего роста. У нее было бледное лицо с правильными чертами, но ей всю жизнь приходилось бороться, чтобы не выглядеть слишком худой. Это не волновало Джеймса — он терпеть не мог толстых. Длинные, до плеч, белокурые волосы она чаше всего собирала сзади в «конский хвост». В ту самую минуту, когда Джеймс увидел ее, он понял, что именно такая женщина ему нужна, и через полгода они поженились.