– Ким!!! – прямо-таки взвыл в непритворном ужасе лысоватый. – Ну нельзя же так!
Не обращая на него ни малейшего внимания, девушка поправила волосы неуловимым движением, выпрямилась перед Мазуром, глядя на него с той же отработанно ослепительной улыбкой. Обнаружилось, что на ней, помимо алой блузки, имеются белоснежные шорты, а загорелые ноги столь же совершенны, как все остальное. Сразу видно, что она, в отличие от лысоватого, проделала на шхуне немаленькое путешествие, иначе так классно не загорела бы.
– Простите, пожалуйста, – сказала она вполне дружелюбно. – Нам тут сказали, что вы вернетесь поздно вечером, что вы всегда уходите в море на весь день, и мы думали, успеем выгрузиться…
– Бывает, – буркнул Мазур.
– Вы ведь – Джон Мариш, правда?
– Марчич, – въедливо поправил Мазур.
– Ой, я, серьезно, этого и не выговорю…
– Я и не требую, – сказал Мазур.
– Вы русский?
– Югослав, – ответил он, решив не вдаваться в детали, поскольку такие девушки, как явствует из жизненного опыта, с этнографией не в ладах. – Югославия – это поблизости от Италии, если вы слышали про Италию…
– Ну конечно. А вы, правда, ищете в море золото?
– Пытаемся, – сказал Мазур. – Интересно, кто раззвонил?
– Такой уж остров, – сказала девушка, безмятежно улыбаясь. – Тут все про всех все знают. Едва мы причалили и поговорили со смотрителем пирса, он про всех рассказал кучу интересного… – она протянула загорелую ладошку. – Я – Кимберли Стентон.
– Очень приятно, – сказал Мазур.
Девушка смотрела на него, право же, выжидательно, даже брови подняла, в ее взгляде определенно был немой вопрос… В чем тут дело, кто бы просветил?
Над головой хмыкнул лысоватый:
– Эй, Джонни, парень, ты вообще-то в кино ходишь?
– Случалось, – сказал Мазур, не поднимая на него взгляда.
– Непохоже, чтобы часто…
– Предпочитаю филармонию, – громко огрызнулся Мазур. – Особенно меня привлекает восьмая симфония Бетховена в бемоль мажоре, если ты, парень, понимаешь, что я имею в виду…
– Глаза разуй, деревня! – фыркнул лысоватый.
Именно такой смысл имела его реплика, если примерно перевести. Присмотревшись к девушке, все еще стоявшей перед ним с выжидательным выражением на очаровательной мордашке, Мазур отметил, что в голове у него начинает кое-что складываться. Проясняться, ага. Ну да, вот оно…
Афиши в кинотеатре, припомнил он. Огромные, цветные, на всю стену. Та самая красоточка – поворот головы, улыбка… Только на афише она была яркой блондинкой. Ну конечно, Кимберли Стентон. «Таинственный жемчуг», как же. Правда, она там не на первом плане, ее фамилия стояла третьей, а первые две – не в пример более громкие… Самый натуральный Голливуд, без всякой подделки, надо же…
– Бог ты мой! – сказал он, старательно притворившись, будто ошарашен. – Так это вы?
– Долго до тебя доходит! – захохотал вверху лысоватый. – Парень, тебе жмет лапу сама Кимберли Стентон, уяснил? Ну что, и дальше будешь трындеть, чтобы тебе немедленно освободили место? Или все же сделаешь одолжение такой девушке?
Мазур подумал, что на месте лысоватого не особенно разорялся бы – как-никак сия особа пока что не звезда первой величины, а, если он вспомнил все правильно, просто-напросто восходящая звездочка, что, согласитесь, имеет свои нюансы и оттенки. Вот теперь лысому отыскалось его законное место в жизни – агент, продюсер, администратор или как там это у них называется в Голливуде. Шестерка при восходящей звездочке, короче, так его и классифицируем, чтобы не ломать голову над незнакомой терминологией…
Чтобы сразу расставить все точки и показать, что верхом на шее у него долго не высидишь, он поднял голову и с наигранным почтением сообщил:
– То-то я ломаю голову, где же я тебя видел, парень… Это же ты играл в «Клеопатре» гладиатора, а? Сорок седьмой в семидесятом ряду, как сейчас помню…
Очаровательная Кимберли громко фыркнула, а лысоватый, как и следовало ожидать, обиженно насупился.
– Он в жизни не играл, разве что на нервах, – сказала Ким. – Джонни, так вы подождете немного… как это называется, на рейде? Пока мы разгрузимся? А я вас приглашу на новоселье. Мы тут сняли совершенно очаровательный домик…
«Интересно, почему здесь? – подумал Мазур. – Звездочка, даже восходящая, скорее встала бы на якорь где-нибудь среди миллионерских яхт на Северном причале и поселилась бы в „Хилтоне“ или „Сплендиде“. Может, у нее с деньгами негусто? Не Элизабет Тейлор, как-никак. А впрочем, кто их поймет, светских, поселился же лорд Шелтон в нашем квартале, хотя денег достаточно, чтобы купить не только номер в „Сплендиде“, но и отель целиком. Блажь какая-нибудь… Разлагается Запад…»
Вслух он сказал:
– Ловлю на слове, Ким… можно вас так называть? В «Жемчужине»… извините, в «Таинственном жемчуге» вы были просто великолепны, я даже собирался второй раз пойти…
– А какая сцена вам больше всего понравилась?
Мазур мгновенно произвел в уме кое-какие логические выводы. Жемчуг, да еще таинственный – значит, экзотические острова, приключения в тропиках и все такое прочее. Голливуд – значит, не обойтись без объятий и поцелуев в диафрагму…
– Я парень сентиментальный и романтичный, – сказал он, не моргнув глазом. – И мне больше всего понравились лирические сцены – вы, ваш возлюбленный, берег, пальмы, закат…
Над головой у него откровенно захохотал лысоватый. Восходящая звезда звонко рассмеялась. Мазур уже сообразил, что попал пальцем в небо.
– Понимаете ли, Джонни… – сказала она насмешливо. – «Таинственный жемчуг» – шпионский фильм про Вторую мировую. И действие там происходит в Италии, в горах: снег, лед, все одеты соответственно, чуть ли не в меха укутаны. Какие там пальмы…
За спиной послышалось явственное хмыканье Лаврика.
– Подловили, чего уж там, – сказал Мазур. – Тогда при чем тут жемчуг, да еще таинственный?
– Это попросту был такой пароль…
– Подловили, – повторил Мазур. – Каюсь, на экране я вас не видел. Но все равно, заранее могу сказать, что в жизни вы гораздо прекраснее. Это не комплимент, а мое твердое убеждение. Простите, что вопреки этикету не прошу у вас автографа, но у нас тут нет ни клочка бумаги…
– Ким! – позвал сверху лысоватый. – На пирсе репортеры, пора работать.
Она посмотрела вверх, сделала гримаску, обернулась к Мазуру:
– Отвезите меня на берег, хорошо? Не карабкаться же назад. Спрыгнуть было легко, а вот лезть наверх тем же путем нет никакой охоты…
Обернувшись к рубке, Мазур кивнул Викингу, тот завел мотор и осторожно отвел «Черепаху» от борта «Русалки». Ему удалось причалить в самом конце пирса, на крохотном свободном пятачке, где обычно стояла лодка Кривого Дафи, возившего к Безымянному попавших в его лапы туристов с невеликим достатком. Судя по ее отсутствию, у Кривого сегодня был удачный день.
– Я вас, правда, приглашу на новоселье, – сказала Кимберли, лучезарно улыбаясь Мазуру, у коего были подозрения, что на нем попросту отрабатывают предназначенный для репортеров поток обаяния. – Мы тут сняли совершенно великолепный старинный особнячок, его отсюда видно. Во-он, на холме…
Чуточку опешив, Мазур покачал головой:
– Смелые вы люди, серьезно… Вы хоть знаете…
– Что там лет сто никто не живет из-за привидений? – вздохнула Кимберли, и на ее прелестное личико на миг набежала тень. – Знаю, конечно. Признаться по совести, я всегда боялась призраков, у нас в Луизиане… Я родом из Луизианы…
Могла бы и не уточнять, Мазур давненько определил у нее классический выговор уроженки южных штатов – но своими познаниями делиться, разумеется, не стал.
– В общем, у нас в Луизиане к таким вещам всегда относились серьезно. Но сеть обстоятельств… Приходите в гости.
– Охотно, – сказал Мазур. – Тем более что мы с вами соседи. Живем, можно сказать, по соседству, возле холма…
– Здорово! Ну, до встречи!
Спрыгнув на пирс, она мгновенно изменилась – пошла навстречу засверкавшей блицами кучке журналистов совершенно другой походкой, с другим выражением лица, похожая сейчас то ли на заводную куклу, то ли на инопланетянку.