Мабус вошел в кабинет, расположенный в хвостовой части аэробуса.
Там его ждал пожилой седоволосый мужчина.
Техасский миллиардер Джозеф X. Рэндольф-старший, руководитель президентской кампании Мабуса, поднял глаза от сводки Си-Эн-Эн.
— Семейное дерьмо ты толкнул прекрасно, ничего не скажешь, но, назвав Гэбриэла Антихристом, потерял уйму очков. Успех нашей кампании может скакать галопом на слепой вере публики, но эта же публика все еще видит в Гэбриэле героя. Лучше попытайся разубедить людей в связи Гэбриэла и Чейни.
— До будущих выборов интерес к Майклу Гэбриэлу успеет остыть.
— Может быть, но к его ребенку публика отнесется иначе.
— Его ребенку?!
Рэндольф кивнул. И протянул документ.
Мабус пробежал глазами строки отчета, чувствуя, как закладывает уши.
— Эта Вазкез, что, беременна?
— Да, и когда публика об этом узнает, с ней будут носиться, как со второй Девой Марией, а младенца сочтут чуть ли не новым Христом. Чейни не придется даже напрягаться, он спокойно въедет в Белый дом на второй срок, а нам нечего ему противопоставить.
— Господи! — Мабус ударил кулаком в переборку, потер ушибленные костяшки пальцев и рухнул в кресло. — Ну? И что же нам теперь делать?
— Выход только один. Избавиться от Вазкез до того, как все узнают о ее беременности. Я уже послал людей на поиски. К счастью, этим делом занимаются спецслужбы, так что подобраться к ней будет не так уж сложно.
— Сделай это. И не считайся с затратами. Я хочу, чтоб эта сучка со своим дьявольским отродьем сдохла еще до выходных!
Глава вторая
Внимание. Ваше транспортное средство прибывает к месту назначения. Хорошего дня.
Автопилот джипа разбудил Доминику. Она потянулась, подняла спинку кресла и взглянула на часы. Семь тридцать. Я проспала два часа.
Черная «тойота» Эвелин Стронгин двигалась за три корпуса впереди. Обе машины свернули со Смарт-Хайвей-95 на боковую трассу, ведущую к Сент-Огюстину — самому старому городу Америки.
В 1513 году известный путешественник и охотник за сокровищами Дон Хуан Понсе де Лион впервые ступил на землю Флориды и назвал ее по-испански «Землей Цветов». Пятьдесят два года спустя король Филипп II назначил адмирала дона Педро Менендеза де Авелиза губернатором Флориды и велел ему защищать колонию от французов. Менендез прибыл во Флориду 28 августа 1565 года, в день святого Августина, и заложил город, названный в честь этого святого.
История Сент-Огюстина была достаточно драматичной. В 1586-м сэр Френсис Дрейк безжалостно сжег этот город, а в 1668-м пират Джон Дэвис подверг Сент-Огюстин разграблению, в ходе которого погибло шестьдесят мирных жителей. Когда британские колонисты укрепились в Каролине и Джорджии, Испания начала строительство Кастильо де Сан-Маркос, каменного форта вокруг города, предназначенного для защиты от вероятных агрессоров.
В 1763-м Флорида перешла к Англии в обмен на Кубу, затем, через двадцать три года, снова досталась Испании, однако вскоре американская революция вынудила Испанию вернуть эту территорию Соединенным Штатам.
Самый старый город Америки жестоко пострадал от желтой лихорадки, затем пережил тяжелейшую оккупацию Объединенной Армии во время гражданской войны.
Все новые и новые несчастья обрушивались на Сент-Огюстин до самого 1885 года, когда туда приехал всем известный Генри Флаглер.
Основатель «Стандарт ойл» высоко оценил местоположение города, вполне подходящее для зимнего курорта, после чего вложил огромную сумму денег в строительство отелей и железной дороги, соединившей Нью-Йорк и Сент-Огюстин. Вскоре после этого выросли новая ратуша, больница, несколько церквей и множество роскошных особняков. Таким образом, город, основанный за полвека до того, как первые пилигримы высадились на Плимут Рок, стал подлинной жемчужиной Юга.
Сотню лет спустя Сент-Огюстин все еще привлекал туристов своей староиспанской атмосферой. Здесь сохранились и каменный форт, и древняя брусчатка на улицах, и несколько старинных церквей, часовен и жилых домов. В некоторых из них, возведенных около четырех столетий назад, по словам местных жителей, будто бы обитали призраки. Эти самые «призраки» стали довольно эффективной приманкой для туристов: некоторые экскурсионные программы предусматривали посещение заброшенных домов и древних кладбищ, где, если верить старожилам, привидения проявляют особую активность.
Доминика выключила автопилот и направила джип на Орендж-стрит, минуя две каменные колонны, некогда служившие опорами для городских ворот. Вслед за «тойотой» она проехала еще несколько кварталов, потом свернула на парковку возле древней аптеки и припарковалась рядом с машиной Эвелин.
Пожилая леди ступила на твердую землю и потянулась, расправляя затекшую спину.
— Не привыкла так долго сидеть без движения. Пойдем, милая, поздороваемся, а потом пообедаем.
Доминика двинулась вслед за Эвелин. Та пересекла улицу и вошла в какой-то магазин.
— Это здание и парковка построены на месте древнего индейского захоронения. Оскорбленные души усопших все еще не нашли покоя.
Эвелин указала на расположенное здесь же надгробие Толомато — вождя семинолов. К надгробию был прислонен дубовый щит.
Доминика прочитала надпись:
«Возведено в память о Толомато, вожде семинолов, чей вигвам стоял на этом месте и кому принадлежала вся округа. Мы чтим его память. Он был добрым вождем. Без вашей просьбы или платы он не стал бы снимать с вас скальп. Толомато всегда поступал скорее как христианский джентльмен, чем как дикарь индеец. Пусть покоится с миром».
— Забавно.
Эвелин остановилась у надгробия, закрыв глаза и шепча что-то неразборчивое. Через несколько секунд она открыла глаза и вышла, не сказав ни слова.
Доминика догнала ее на улице.
— Послушайте, может, это не…
— Мы должны соблюдать определенные правила этикета, милая. Давай пройдемся, мой дом совсем недалеко отсюда.
Они дошли до угла и повернули направо, на Кордова-стрит, вдоль которой росли тенистые дубы. Через несколько минут Эвелин остановилась у металлических ворот древнего кладбища.
— Кладбище Толомато — одно из самых древних кладбищ Северной Америки, — пояснила она. — До 1763 года эта местность принадлежала обращенным в христианство индейцам Толомато. Первый священник Сент-Огюстина похоронен здесь же, в часовне на дальнем краю кладбища. Большинство индейцев предпочитало древние каменные кладбища, не считая святой землей новые места захоронений.
Эвелин зашагала дальше. Доминика едва поспевала за ней. Мысль о том, что совсем рядом находится место, где собрано огромное количество мертвецов, вызывала у нее нервную дрожь.
Что я здесь делаю? Нужно садиться в машину и ехать обратно в Палм-Бич, где большинство людей живо и здорово.
Эвелин закрыла глаза и странно хохотнула, словно в ответ на свою непроизнесенную шутку.
Господи, да она же сумасшедшая. И я трачу целый вечер на то, чтобы сопровождать какую-то свихнувшуюся тетку в ее сумасшедший дом.
— Эвелин! Эй, погодите!
Женщина остановилась и повернулась к ней, сияя голубыми глазами.
— Уже поздно, а мне пора возвращаться… Может, встретимся в другой раз?
— Твоя бабушка говорит, что с удовольствием вспоминает прополку луковых грядок в горах Гватемалы. Ее колени и спина прекрасно чувствовали себя после вечернего купания в озере Атитлан.
Доминика почувствовала, как покрывается мурашками.
— Мне тогда было шесть лет… Как вы узнали?
— Вот мой дом. — Эвелин указала на двухэтажный домик из красного кирпича. По краям дорожки, ведущей к входной двери, цвели пурпурные и белые бальзамины.
Дому явно не меньше двух сотен лет, отметила Доминика, но система безопасности — одна из новейших. Эвелин коснулась мягкой подушечки сканера.