— Фиона, ты знаешь, который час? Через три часа мне на работу.

— А я совсем не спала. Я была в тюрьме!

Это заставило его окончательно проснуться. Она представила, как он резко сел в кровати и потянулся за сигаретой. Через несколько секунд в трубке прозвучал щелчок зажигалки, а затем снова его голос.

— Хорошо, я слушаю, — сказал он с интонациями юриста.

Конечно, ему не понравилось, что его подружка позвонила ему ночью, но попавший в беду клиент — совсем другое дело. Примерно на десятой минуте полуистеричного повествования Фионы Джереми ее перебил:

— Они отпустили тебя? Сняли обвинения?

— В чем они могли меня обвинить? — Фиона говорила уже на повышенных тонах. — Я думала, что спасаю человека. А этот неблагодарный придурок пытался меня убить! Мне следовало подать на него в суд.

— Так вот в чем дело…. А он собирается подавать на тебя? А как пассажиры в аэропорту? Были несчастные случаи во время паники, которую ты учинила? Сердечные приступы? «Скорые» вызывали?

— Джереми! На чьей ты стороне?

— Разумеется, на твоей, — сказал он грустным голосом. — Но деньги есть деньги. Этот человек говорил, что собирается подать на тебя в суд за уничтожение его аллигатора?

— Не знаю… Не помню… В полицейском участке нас держали порознь. Это было так ужасно! Жаль, тебя не было со мной, чтобы поддержать меня. Этот псих…

Юрист снова перебил ее:

— Кто-нибудь еще упоминал о судебном процессе? Может, сотрудники аэропорта? Ты учинила массовую истерию, и сомневаюсь, чтобы это так быстро забылось.

Фиона провела рукой по лицу. Надежда на то, что хоть чуть-чуть косметики осталось, испарилась.

— Джереми, я звоню тебе как другу, а не как юристу, — прошептала она.

— По-моему, тебе нужен и тот, и другой, поэтому будь так любезна, ответь на мои вопросы.

Она очень хотела, чтобы ее пожалели, обняли и поцеловали, но приходилось оставаться мудрой и здравомыслящей. Фиона глубоко вздохнула:

— Женщина, чью сумку я кинула, пришла в полицию и заявила, что я должна купить ей новую сумку. И мячи тоже, потому что на них вмятины.

Джереми так быстро выпустил дым, что закашлялся:

— Ты сделала вмятины на шарах для боулинга?

— Хоть ты не начинай! — огрызнулась Фиона. — Я это уже слышала от тех ужасных полицейских. Должно быть, я слишком много гнева вложила в свой бросок, потому что довольно сильно повредила эту штуку.

— Оставить вмятины на шаре для боулинга… — изумленно произнес Джереми. — Тебя никогда нельзя сердить. Постараюсь это запомнить… А почему ты не позвонила мне из аэропорта?

— Потому что они сказали, что я не арестована, а являюсь их «гостьей», пока все не прояснится. Значит, мне не нужен мой расчудесный адвокат из Нью-Йорка.

— Тебе нужно задокументировать случившееся. Ты можешь возбудить против них дело.

— Я не хочу их больше видеть! Я выписала той женщине чек на три сотни долларов. Заплатила за мяч, который испортила! — Фиона почти кричала в трубку. — Я не хотела оставлять Кимберли! Гарретт заставил меня поехать! Он угрожал мне, что если я не поеду, он навеки разделит меня и Кимберли! Он вправе сделать это?

— Он твой начальник, — сказал Джереми и потушил сигарету.

На самом деле он думал, что разделить его подружку с Кимберли было бы очень неплохо.

— Послушай, Фи, дорогая, мне нужно еще поспать! Непохоже на то, что у тебя серьезные неприятности, но утром я тебе перезвоню. Мне нужно убедиться, что ничего плохого с тобой не произошло, — его голос стал мягким. — А сейчас прими горячую ванну и ложись, и пусть тебе приснюсь я.

Наконец-то Фиона улыбнулась. Ей казалось, что она не улыбалась несколько дней, а, может, и лет.

— С удовольствием, — сказала она, облокачиваясь на спинку кровати.

Но кровать так странно заскрипела и закачалась, что Фионе пришлось резко встать, чтобы не упасть. И это все испортило.

— Не могу! — как маленькая девочка, начала капризничать она. — Я должна уже через два часа встретиться с этим стариком, Роем Хадсоном!

— Ты не можешь позвонить и отменить встречу?

— Да нет, ведь это рыбалка! Поэтому нужно рано утром быть в лодке.

— Хорошо, успокойся! Этот Хадсон богат, так что я уверен, у него будет судно с командой. Возможно, яхта. Там ты сумеешь приготовить себе что-нибудь выпить и позагорать.

— Как раз из-за выпивки все и случилось! А лучи солнца не коснутся моей кожи, поскольку я не мечтаю выглядеть на шестьдесят лет уже в сорок!

— Ладно, если хочешь быть несчастной, будь ей! Только скажи мне, где ты будешь, чтобы я мог с тобой связаться.

— Я буду в Кендрик Парк до того момента, как мы сядем в лодку. По-моему, это птичий заповедник. У меня и так полно проблем, а тут еще на лодке окажется один тип по имени Ас.

Джереми молчал, явно не находя ничего забавного в названном имени. И Фиона передумала сообщать ему мнение Пятерки по этому поводу: Джереми «обожал» Пятерку так же, как Кимберли.

— Я знаю, ты хочешь спать, — торопливо продолжила Фиона. — Но когда я не смогла забрать свой багаж, они бросили его в печь для мусора! Потому что жутко испугались одной бомбы и подозревали, что там другая. У меня осталось только то, что на мне, и то, что в рюкзаке.

Джереми зевнул:

— Насколько я знаю женщин, у тебя в нем столько, что хватит на неделю жизни на необитаемом острове.

Сжав губы, Фиона уставилась на телефон. Ее друг интересовался лишь своими делами. Он не сказал ей ни единого слова утешения за весь разговор, словно не понимал, что она пережила. Спасибо за жилетку, в которую можно поплакаться!

— Да, твоя фотография действительно у меня в рюкзаке, и я могу ее сжечь! — заявила Фиона и повесила трубку.

Но это не улучшило ее самочувствия. У нее оставалось еще полтора часа, чтобы приготовиться— к встрече с Роем Хадсоном.

На следующее зимнее утро Фиона проснулась в шесть часов и поняла, что сейчас уже слишком светло и неплохо бы надеть солнечные очки. Конечно, ночь, проведенная в полицейском участке, да еще похмелье пошли ей отнюдь не на пользу.

Оказалось, что секретарша Джеймса Гарретта попросту «забыла» дать ей номер телефона тех, кто должен доставить ее в Кендрик Парк. Пришлось брать такси. «Еще один прокол в этой поездке к черту на кулички — и я не выдержу! С меня хватит!» — подумала Фиона.

Таксист остановился перед непроходимыми джунглями.

— Это какая-то ошибка! — возмутилась путешественница. — Мне нужен парк!

Водитель пожал плечами:

— Я привез вас по адресу, который вы назвали, — сказал он, указывая на маленький выцветший указатель, видимо, у входа в джунгли.

Фиона неохотно расплатилась и вылезла из машины.

— Поберегите туфли! — засмеялся водитель, отъезжая.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что в глубь джунглей вела маленькая тропинка, петлявшая меж кустов. Она была покрыта песком.

— Ну конечно, — пробормотала Фиона. — А чего ты ждала здесь увидеть? Бульвар?

На ней была ее обычная нью-йоркская одежда: черный шерстяной пиджак, белая шелковая блузка, короткая черная юбка, черные колготки и черные туфли на высоком каблуке. В ее чемодане было столько удобной для путешествия одежды!.. А теперь это все пепел… Наверное, здесь есть магазин, где можно купить кроссовки.

Но чем дальше горожанка углублялась в лес, тем дремучей становилось вокруг. «Не совсем Дисней», — подумала она. Впереди показался маленький киоск, похожий на билетную кассу, но сейчас, рано утром, он пустовал. И вокруг ни души. Дальше виднелось еще одно, на редкость ветхое здание. Казалось, его может снести одним порывом ветра.

«Какое мрачное место», — удивлялась Фиона, выбираясь из песка, который все равно попадал ей в туфли. Она заглянула в окно старого здания. В одном углу был старомодный бар с высокими табуретками, покрытыми красным пластиком, а в другом задумывался, видимо, магазин сувениров.

Фиона стерла со стекла пыль. Внутри были фотографии птиц, пластиковые и бумажные птицы, плакаты с пернатыми, каменные птицы. Даже на учетной книге нарисованы птицы.