— Замечательно, что ты это поняла, — усмехнулась Эмми. — Я только дам знать одному из десятков — нет, сотен — известных мне успешных, красивых, одиноких мужчин за тридцать и сделаю его своим. Да, план хороший.

Адриана покровительственно потрепала Эмми по руке:

Не забывай о богатом, querida. И я вовсе не говору что мы все должны это сделать. Тебе, без сомнения, необходимо сначала немного поиграть, и думаю, твоя грядущая попытка распутства — как раз то, что доктор прописал. Но учитывая, что я уже пораспутничала...

Если под этим ты имеешь в виду «полностью побеждена», тогда я, пожалуй, соглашусь, — добавила Ли.

Смейтесь, если хотите, — сказала Адриана, слегка раздраженная, что ее, как обычно, не принимают всерьез. — Но нет ничего смешного в круглом камешке в пять с лишним карат от Гарри Уинстона. Совсем ничего смешного.

Зато сейчас это очень смешно, — развеселилась Эмми, и Ли ее поддержала. — Адриана обручена? Невозможно представить.

Не более невозможно, чем упертую сторонницу моногамии в постели с каждым встречным незнакомым иностранцем, — парировала Адриана.

Ли вытерла слезу, стараясь не растянуть нежную кожу под глазом, и так травмированную ее прошлым курением. И то ли под действием эндорфинов, выработавшихся из-за напряженного занятия йогой, то ли опасаясь предстоящего этим вечером ужина с родителями Рассела, а может, просто из желания разделить радость подруг, но, не успев прикусить язык — практически не успев даже понять, что происходит, — Ли безотчетно заговорила. Казалось, будто слова вылетают по собственной воле:

В честь вашей смелости я тоже хочу предложить цель. К концу этого года...

Она умолкла — на ум так ничего и не пришло, да и предложить ей было нечего. Работу свою она находила хоть я скучноватой по временам, но в высшей степени стоящей, ее вполне устраивало число мужчин, с которыми она переспала, об ее парне, отвечавшем всем критериям Адрианы — и не просто мужчине, а знаменитом мужчине, мечтала половина женского населения страны и все обитательницы Манхэттена, и последнее — она наконец скопила достаточно, чтобы купить себе квартиру. Она делала именно то, чего от нее ждали. Что тут можно поменять?

Забеременеешь? — с готовностью подсказала Эмми.

Сделаешь пластическую операцию? — вступила Адриана.

– Сколотишь свой первый миллион?

Поучаствуешь в сексе втроем?

Пристрастишься к алкоголю или наркотикам?

Полюбишь подземку? — лукаво улыбнулась Адриана.

Ли передернулась:

Боже, только не это.

Эмми похлопала ее по руке:

Мы знаем, милая. Грязь, шум, толкотня...

Все эти люди! — добавила Адриана.

Ей казалось, что после двенадцати лет дружбы она знает Ли лучше, чем себя. Если что и могло свести бедную девушку с ума — даже больше беспорядка, громких повторяющихся звуков или неожиданности, — так это толпа. В последнее время подруга была сама не своя от тревоги, и Адриана с Эмми обсуждали это при каждой возможности.

Нарушила молчание Эмми:

Прими это как добрый знак — ничто в твоей жизни не нуждается в серьезной перестройке. Сколько еще людей могут такое сказать?

Адриана прожевала последний кусочек тоста.

— Серьезно, querida, тебе нужно только наслаждаться своей идеальной жизнью. — И подняла чашку с кофе. — За перемены.

Эмми взяла свой стакан с остатками грейпфрутового сока и повернулась к Ли.

— И за то, чтобы распознать совершенство, когда оно появится.

Ли закатила глаза и выдавила улыбку. — За роскошных иностранцев и брильянты размером с булыжник.

Две емкости столкнулись с ее чашкой с чудесным звоном.

— Ура! — разом воскликнули девушки. — За сказанное!

Если в следующие семь минут все ее раздражающе многословные коллеги не заткнутся, Ли ни за что не успеет добраться из Уэст-Мидтауна в Верхний Ист-Сайд к часу. Неужели этим людям не надоедает слушать свои голоса? Неужели они не проголодались? В животе у нее звучно заурчало, словно напоминая собравшимся, что настало время обеда, но никто, похоже, не обратил внимания. С энтузиазмом, достойным президентских дебатов, они обсуждали грядущее издание книги «Жизнь и деятельность папы Иоанна Павла II».

Лето — неудачное время для биографии религиозного деятеля... Мы знали, что так будет, — отважно заметил один из младших редакторов, еще не привыкший выступать на совещаниях.

Женщина с приятным лицом из отдела сбыта, выглядевшая гораздо моложе своих тридцати с чем-то лет, имя которой Ли никак не могла запомнить, обратилась к собранию:

Конечно, лето — удачный сезон только для пляжного чтения, но не одним только временем года объясняются эти разочаровывающие цифры. Заказы от всех — от «Би-энд-Эн», от «Бордерс» и других — значительно ниже, чем прогнозировалось. Возможно, если мы сумеем наделать немного шума...

— Шума? — фыркнул Патрик, король издательского дела. — И как вы предлагаете наделать немного «шума» с помощью книги о папе? Дайте нам хоть что-нибудь отдаленно привлекательное, и, быть может, нам удастся что-то придумать. Но даже если Бритни Спирс вытатуирует все содержание этой книги на своей голой груди, люди все равно не станут о ней говорить.

Джейсон, единственный из редакторов, удостоенный повышения так же быстро, как Ли, и чье существование в «Брук Харрис» позволяло ей сохранять разум, вздохнул и посмотрел на часы. Ли поймала его взгляд и кивнула. Она не могла больше ждать.

— Прошу извинить, но у меня назначена встреча за ленчем, которую я не могу пропустить. Ленч, естественно, деловой, — быстро добавила Ли, хотя всем было наплевать.

Она тихонько собрала свои бумаги, запихала их в кожаную папку с монограммой, сопровождавшую ее повсюду, и на цыпочках вышла из комнаты для совещаний.

Она заскочила к себе в кабинет за сумочкой, когда зазвонил телефон и на дисплее высветился внутренний номер шефа. Ли решила было не обращать внимания, как послышался голос ее помощницы:

Генри, первая линия. Он говорит, это срочно.

Он всегда говорит, что это срочно, — пробормотала Ли, поглубже вдохнула и сняла трубку. — Генри! Ты хочешь извиниться за отсутствие на совещании по продажам? — пошутила она. — На сей раз я готова тебя простить, но чтобы это не повторялось.

Он засмеялся:

— Ты меня пристыдила, клянусь. Я не отвлекаю тебя от обеденного маникюра или быстрой пробежки по «Барниз», Нет?

Ли заставила себя засмеяться. Даже страшно, как хорошо он ее знает. Хотя, строго говоря, это была прическа и быстрая пробежка по «Барниз». В настоящий момент она не могла позволить себе ни того, ни другого, но сегодня одержимость Ли как личной гигиеной, так и отделами подарков временно отступила.

— Конечно, нет. Что я могу для тебя сделать?

У меня тут сидит один человек, которого я хочу знакомить с тобой. Зайди ко мне на минутку.

Проклятие! У этого человека дар интуитивно выбирать самое неподходящее время, а затем о чем-либо просить. Это было жутковато, и Ли в сотый раз задумалась, не поставил ли он в ее кабинете «жучки».

Она вздохнула и посмотрела на часы. До места встречи идти пятнадцать минут, до салона — десять.

Сейчас приду, — сказала она с радостью, достаточной, чтобы свалить секвойю.

Быстрым шагом Ли пересекла пространство, разгороженное на кабинеты, и понеслась по извилистым коридорам, разделявшим их с Генри рабочие места. Очевидно, он хочет познакомить ее с потенциальным автором или с новичком, только что подписавшим договор, поскольку Генри очень любил демонстрировать, что «Брук Харрис» — это одна семья, и настаивал на личном знакомстве всех редакторов с новыми авторами. Эта черта, среди прочих, про извела на Ли наибольшее впечатление, когда она начала здесь работать, и была одной из главных причин, по которой столько авторов заключали договоры с «Брук Харрис» и оставались с ним на протяжении всей своей карьеры, — но сегодня это бесило до невозможности. Ее не заинтересует никто ниже рангом, чем Том Вулф. Заворачивая за угол и проходя мимо лифтов, она занималась подсчетами. Ее поздравление автору по поводу присоединения к издательской семье типа «мы в восторге и считаем честью ваше присоединение к нам» займет всего пару минут. Еще минута или две на деланный интерес к нынешней работе автора плюс новое поздравление его с успехом предыдущего издания. И есть шанс вырваться оттуда через пять минут. По крайней мере придется постараться.