– Хотели помыть машину?

Рой бросил на него сердитый взгляд.

– Нравится бить лежачего, да?

– У него нет машины, – ответила Эдди вполголоса. – Отобрали из-за вождения в нетрезвом виде.

– Тогда что? Генеральная уборка?

Рой с Эдди переглянулись.

– Да, – ответил он, хватаясь за подсказку Джека. – Нужно окна помыть. Они такие грязные, что я уже не могу отличить Стюарта от его коровы.

– Я помою, – предложил, вставая, Джек.

– Нет! – хором ответили отец и дочь.

– Мне нетрудно. Обещаю, на работу я явлюсь вовремя. Кстати, кажется, в кладовке я видел лестницу.

Он обошел ведро и открыл дверь.

Краска – злая и красная – еще не высохла. «Уезжай домой».

Джек дрожащей рукой коснулся двери.

– Это уже не в первый раз, верно?

– Вчера тоже написали, – признался Рой. – Я вытер до того, как ты встал.

– Почему вы мне не сказали? – Джек повернулся к Эдди. – А ты?

– Джек, если не обращать внимания, они скоро отстанут.

– Нет, – ответил Джек. – Если не обращать внимания, тебя подомнут.

Он распахнул дверь, оставив на ней пятно краски, словно каплю крови.

Джиллиан приснилось, что кто-то звонит в дверь. Она лежала в постели, ей было настолько плохо, что она едва могла разлепить глаза, но визитер оказался настырным. Спустя вечность ей все-таки удалось свесить ноги с кровати. Она прошлепала по лестнице и рывком открыла дверь. За дверью стоял отец, в его руке – пистолет.

– Джилли, – произнес он и выстрелил ей прямо в сердце.

От испуга она проснулась вся в поту и отбросила стеганое одеяло. Было раннее утро, всего половина седьмого, но снизу уже раздавались голоса.

Мгновение спустя она на цыпочках пробралась к кухне.

– Единственное, что я говорю, Том: он выбрал этот городок не просто так, – сказал ее отец.

Он обращался к отцу Уитни. Джиллиан заглянула и увидела Эда Абрамса и Джима с фармацевтической фабрики.

– Я не понимаю, что мы можем сделать, – ответил Том. – Кстати, Чарли Сакстона ты на эту встречу не позвал.

– Чарли я всегда рад, к тому же он продолжает носить золотой значок полицейского.

Эд покачал головой.

– Не знаю, Амос. Не похоже, чтобы он шевелился.

– Кто? – поинтересовалась Джилли, выходя из укрытия. С грацией зрелой женщины она налила себе чашку кофе и юркнула отцу под руку. – Доброе утро, папочка! – сказала она, целуя его в щеку. – Здравствуйте, мистер Абрамс, мистер О'Нил, Джимми!

Мужчины невнятно пробормотали слова приветствия, старательно отводя глаза от ее импровизированной пижамы: просторной футболки и отцовских широких трусов. Между приспущенной резинкой и краем футболки виднелась тонкая полоска нежной кожи.

– Так кто это не шевелится?

– Вот поэтому, – внезапно заявил Амос, – вот поэтому мы должны взять инициативу в свои руки.

Он ухватился за футболку Джилли и сжал ее в кулаке так, что ткань натянулась на бутонах груди. Девочка замерла, охваченная странной смесью унижения и силы, которой, как она видела, обладает ее тело, способное превратить мужчин в рабов.

Том О'Нил встал.

– Нам пора.

Эд Абрамс кивнул, за ним Джимми.

Амос пошел провожать гостей, намеренно понизив голос, чтобы Джилли не слышала, о чем они говорят. Что-то произошло, она должна это выяснить. Она дождалась, пока в кухню вернулся отец.

– Папа, ты расскажешь мне, что происходит?

Амос некоторое время пристально смотрел на дочь, пока вновь обрел способность говорить.

– Давай ты сперва оденешься, – ответил он, взял ее за руку и повел наверх.

Чарли вздрогнул, когда дверь его кабинета резко распахнулась. На пороге стоял злой как черт ставший на учет в его городе обвиненный в изнасиловании Джек Сент-Брайд. За его спиной маячила секретарша.

– Простите, шеф. Я пыталась его остановить, но…

– Я разберусь. Мистер Сент-Брайд, зайдите в кабинет.

Он жестом пригласил его садиться, как будто Джек был обычным посетителем, а не пышущим негодованием человеком. Чарли даже показалось, что от него поднимается пар.

– Чем я могу вам помочь?

– Все знают! – сухо бросил Джек.

Чарли не стал делать вид, что не понял, о чем речь.

– Список социально опасных преступников не является тайной. Если кто-то из местных жителей захочет с ним ознакомиться, я не могу воспрепятствовать.

– Сколько?

– Что значит «сколько»? – переспросил Чарли.

– Сколько человек приходило, чтобы посмотреть, нет ли в этом списке моего имени?

– Я не вправе…

– Просто ответьте. Прошу вас.

Чарли поджал губы и уставился на трещину, которая шла через весь потолок.

– Мне о таких неизвестно.

– Правильно. Никто бы никогда не узнал, что я занесен в этот список, если бы не один из ваших подчиненных.

Детектив потер переносицу. Черт, Уэс…

– У нас в департаменте существуют определенные правила, мистер Сент-Брайд. Всегда досадно узнавать, что не все подчиненные им следуют.

– Досадно?

Джек опустил глаза, а когда опять взглянул на Чарли, его глаза блестели: то ли от гнева, то ли от слез – детектив понять не мог. Да и, честно говоря, не хотел знать.

– Это досадное недоразумение… разрушит мою жизнь.

Чарли едва удержался от замечания, что Сент-Брайд сам разрушил свою жизнь.

– Мне очень жаль, но на каждый рот платок не накинешь. Это не в моих силах.

– А как насчет актов вандализма, детектив? Вы в силах заставить людей прекратить рисовать на двери Роя Пибоди очаровательные граффити, в которых мне указывают, куда я должен уехать?

– Вы можете написать заявление, но сомневаюсь, что из этого что-то выйдет. – Чарли взглянул посетителю в глаза. – Никто в городе не может заставить вас уехать отсюда. Что бы там ни говорили, что бы ни делали, вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите.

Плечи Джека едва заметно обмякли.

– К сожалению, – добавил Чарли, – люди вольны делать и говорить все, что угодно, чтобы заставить вас изменить свое решение.

– Даже если мне причинят вред… даже если я попаду в больницу или хуже того… Тогда вы встанете на мою сторону?

– Я на стороне закона. Если дойдет до физического насилия, виновные будут наказаны. – Чарли гнул руками скрепку, пока она не сломалась пополам. – Но это касается и вас, мистер Сент-Брайд. Я буду наблюдать за вами. Лишь только вы посмотрите на несовершеннолетнюю в Сейлем-Фоллз, как тут же вылетите из города. Настолько быстро, насколько вас сможет увезти отсюда патрульная машина шерифа.

Казалось, Сент-Брайд осыпается изнутри, как здание, снос которого Чарли видел в Бостоне. Сначала он закрыл глаза, потом ссутулился и наконец опустил голову – пока Чарли не стало казаться, что перед ним всего лишь пустая оболочка человека, который ворвался к нему, кипя праведным гневом. «Этот человек преступник», – напомнил себе Чарли.

– Ясно?

– Предельно, – ответил Джек, не открывая глаз.

Когда миссис Фишман повернулась к классу спиной, Джилли перегнулась через проход и выхватила из руки Уитни сложенный клочок бумаги.

«Должно быть, их всех заколдовала Титуба», – прочла она и спрятала записку между страниц потрепанного томика «Сурового испытания».

– Почему девушки обвинили добрых женщин города в пособничестве дьяволу? – спросила миссис Фишман. – Джиллиан?

Она читала эту пьесу, ее задавали на дом. Крайне неубедительно. Кучка девушек-пуританок обвинила деревенских кумушек в том, что они ведьмы, с одной целью: чтобы одна из них могла вступить в половые сношения с женатым мужчиной, не тревожась, что его жена об этом узнает.

– Сначала они не хотели, чтобы в деревне узнали, что они занимаются колдовством. Поэтому они попытались снять с себя подозрения, оболгав других. Но именно эта ложь, как оказалось, раскрыла правду о других.

– Например?

– Шашни Проктора и Абигейл, – бросил кто-то, и весь класс засмеялся.