Задача возобновления добычи нефти в этом районе была возложена на специально созданную для этой цели экономическую инспекцию А, во главе которой был поставлен генерал-лейтенант Ниденфюр (бывший военный атташе в Аргентине) и которой были временно подчинены экономические управления Ростова, Краснодара, Майкопа, Пятигорска и Нальчика. Сразу же вслед за наступавшими войсками перемещалась сформированная в апреле 1942 г. под командованием генерал-лейтенанта Хомбурга отдельная техническая бригада по добыче нефти (К) в составе трех батальонов, также подчиненная указанной инспекции. Задача ее состояла в подготовке к хищнической эксплуатации кавказских нефтепромыслов «Континентальным нефтяным акционерным обществом», которое еще в начале 1942 г. создало дочернее «Восточное нефтяное общество с ограниченной ответственностью». Однако, несмотря на значительные усилия и посылку туда большого количества экспертов, в числе которых был директор имперского ведомства по разведке полезных ископаемых, являвшийся одновременно уполномоченным по добыче нефти по четырехлетнему плану, профессор Бентц (в 1958–1962 гг. — президент Федерального института по разведке полезных ископаемых в ФРГ), немцам до начала декабря 1942 г. не удалось добыть даже такого количества нефти, которое покрыло бы расходы горючего, затраченного на восстановительные работы. Вскоре после этого работы были вообще прекращены в связи с поспешным отходом немецких войск. При этом техническая бригада по добыче нефти была сильно потрепана и растеряла почти всю свою материальную часть.

В этой связи следует упомянуть, что и при эксплуатации других нефтяных месторождений результаты оставались намного ниже ожидавшихся. Это в значительной мере являлось следствием неповиновения привлеченных на принудительные работы советских граждан. Так, начальник полиции службы безопасности и СД восточных областей докладывал в марте 1943 г., что результаты работы военнопленных вследствие событий на фронте значительно ухудшились и что администрация «Балтийского нефтяного общества с ограниченной ответственностью» видит единственную возможность их улучшения в усилении строгости и планирует, в частности, за плохую работу снижать норму выдачи продуктов [137].

Характерным примером того, как военно-экономические органы вели себя в отношении монополий при грабеже оккупированных советских районов, является помощь, оказанная ими концерну «ИГ Фарбен» по грабежу эстонской фосфатной промышленности в 1942–1943 гг. «ИГ Фарбен» протягивал свои руки к заводу «Эстонский фосфорит», ядру этой промышленности, еще до Второй мировой войны. После оккупации Эстонской ССР представителями штаба экономического руководства «Восток» было сразу же предложено концерну «позаботиться» о нем. В тесном сотрудничестве с главным экономическим управлением «Север» при содействии восточного министерства, а также имперского министерства экономики над заводом вначале было взято «шефство», а в конце 1942 г. заключен официальный договор об «опеке», который передавал его полностью в руки концерна. Запланированные цифры по добыче и выпуску продукции, однако, не были реализованы, так как в результате наступления Красной армии осенью 1943 г. завод «Эстонский фосфорит», хотя и разрушенный до основания, был возвращен его законным владельцам, эстонским трудящимся.

Служебное рвение военных кругов в отношении военно-промышленных монополий расценивалось ими как достойное подражания. Во время совещания у Розенберга 22 января 1943 г. Пауль Пляйгер подчеркнул, например, что он получает со стороны вермахта в сфере его влияния более быструю и полную помощь, нежели от гражданских органов [138].

Главные усилия оккупационных органов в области промышленности были направлены на крупные объекты, но и небольшие предприятия, в особенности связанные с производством дефицитных материалов, не оставались без их пристального внимания. Так обстояло, например, дело с залежами в Горошках под Житомиром очень редкого в Европе пьезокварца, крайне необходимого для радиоэлектроники и элементов управляющих устройств ракет фон Брауна «Фау». Для возможно скорейшего восстановления производства этого продукта на предприятие в качестве «опекуна» был назначен начальник главного экономико-административного управления СС Освальд Поль; всяческую помощь ему при этом оказывали гамбургская фирма «В. де Боер и Кº» и военно-экономические органы. Важность этого кварца для фашистской военной машины была, однако, хорошо известна и советским партизанам. Опираясь на подпольную организацию на этом предприятии, они в течение первого полугодия 1943 г. несколько раз совершали на него налеты и выводили из строя различное производственное оборудование, несмотря на меры по усилению его охраны, предпринимавшиеся Верховным главнокомандованием вермахта и непосредственно Гиммлером [139].

Вследствие значительных разрушений и ущерба, нанесенного экономике оккупированных районов, а также успешных действий советских трудящихся, направленных на срыв мер по восстановлению оккупационными органами поврежденного оборудования, немцы были вынуждены доставлять туда определенное количество машин, оборудования и запасных частей к нему из Германии и других европейских стран и привлекать на работы значительное количество своих специалистов. Одновременно с этим они, однако, продолжали вывоз важнейшего производственного оборудования, необходимого для германской промышленности. Так, летом 1942 г. они вывезли в Германию из Литвы, которая, по их планам, должна была стать чисто аграрным районом, большое число токарных, сверлильных, ткацких станков и дизельных агрегатов. В декабре того же года из Могилева было вывезено оборудование многих предприятий, в том числе шелкоткацкой фабрики.

Демонтажу подвергались в первую очередь также предприятия, расположенные в прифронтовой полосе, восстановление производства продукции на которых считалось нецелесообразным по военным соображениям.

После поражения на Волге грабеж промышленного оборудования усилился. Так, в феврале 1943 г. как одна из превентивных мер был организован вывоз в Германию оборудования целых предприятий из Минска, Киева и других городов [140]. Наибольшего размаха эти грабительские мероприятия достигли в период лета — осени 1943 г. И больше всего пользы из них извлекали опять-таки германские военно-промышленные концерны. Летом 1943 г. отдельные общества, входившие в концерн Флика, составили, например, целый список по свертыванию украинской металлургической промышленности, который включал в себя десятки наименований, таких, как оборудование чугуно- и сталелитейных, прокатных и коксовых заводов и т. п. [141]. Однако в результате быстрого продвижения советских войск, отпора населения и все увеличивавшихся транспортных трудностей многие из этих намерений так и не удалось осуществить.

С еще большей интенсивностью была продолжена и работа по учету важного военного сырья, начатая сразу же после нападения на СССР. С 1942 г. она стала осуществляться «Обществом по торговле сырьем с ограниченной ответственностью» (Рorec), ведавшим всеми материалами, за исключением чисто военных, не только в Советском Союзе, но и в других оккупированных фашистской Германией странах и районах и имевшим во всех штабах, занимавшихся вопросами экономики, при оккупационных органах своих представителей. Примечательным является то обстоятельство, что общество половину своей чистой выручки должно было передавать Верховному главнокомандованию вермахта и министерству Розенберга. Впрочем, понятие «важное военное сырье» в рамках тотальной войны получило столь же тотальную объемность. Сводный отчет штаба экономического руководства «Восток» по состоянию на 31 июля 1941 г. показывает, что оккупационные органы стремились передать в распоряжение фашистской военной экономики любой сколько-нибудь пригодный материал, вплоть до пробок от бутылок и велосипедных камер. В то же время он дает картину размаха экономического грабежа, осуществлявшегося ими.