— Иди трепло. Уморить меня решил.

Данька ушёл, а он, собирая компьютер, думал о том, что тянет его в этот дом, как пчелу на цветочный запах. Непонятно, но ему интересно ковыряться с Данькой и совсем не хочется отсюда уходить. Чистая и уютная квартира с её любящими друг друга обитателями тянула его, как магнитом. Подружке, разыскивающей его, он буркнул, что занят и просил не донимать без дела звонками. За этим занятием его и застал вернувшийся повеселевшим Данька.

— Кому заливаешь, жене? — ухмылялся он с порога, слушая Никиту.

Кушнир завис, но решил не умничать и не юлить:

— Я не женат, цыпке одной, — добросовестно ответил он.

Данька, заинтересовавшись, потребовал продолжения:

— Чего так-то, с женой разбежался что ли?

Никита улыбаясь замешкался с ответом, было похоже на то, что никогда не задумывался над этим вопросом, надобности не было и вот Данька столкнул вагон…

— Не был вообще женат. По глупости не сложилось, а потом голова не торопилась. Да и надобности не было… В женщинах недостатка нет. А семья?… Сложно всё. Я думаю, что мужчине следует брать на себя только те обязательства, которым он может соответствовать. Такая шкала не для меня. Я сторонник счастливого путешествия по жизни.

— Это ты шибко привередливый, наверное. От того и несёшь всякую чушь. Ты совсем не похож на мужика, который терпит фиаско. — Продолжил тему Даниил. — Выглядишь обалденно, так выглядят герои всех женских романов. Естественно, с бабами проблемы у тебя наверняка быть не должно… Они сто процентов с первого взгляда твои рабыни. — Никита подумал о косых и злых взглядах его матери и хлопанья ею дверьми, значит, не все и промолчал. Данька же продолжал балаболить:- А, я понял, никто не решается пойти на твой говённый характер, — хихикнул вконец развеселившись после пространных рассуждений он.

Никита опять хмыкнул и, щёлкнув его по носу, объявил:

— Сейчас бабам нет дела до характера и любви, главное, чтоб в кошельке звенело. А мужчину и женщину должны объединять любовь, но не только она, а ещё уверенность в помощи и поддержки второй половины. Вот такие у меня требования к женщине. Но пока не случилось такую встретить.

— Может, ты не там ищешь? — задал невинный вопрос Данька. И перекинувшись на себя, хвастливо заявил:- У меня с моей Киркой, так очень даже всё горячо и по любви. Это ты, по-моему, через края насчёт чувств хватил. Не поверю, что ты в жизни никого не любил.

Кушнир задумался и надолго замолчал. Данька уже собрался напомнить ему о себе, но он заговорил:

— У тебя какая любовь, первая? Вот то-то и оно. А я свою, такую, проворонил. Вшей на нарах кормил. Она круто носочки от меня и развернула. Так что фиаско, как ты не скажешь, имело место. А ведь казалось, что всё у нас было хорошо…В любом случае, такого, естественно, я представить не мог. Было больно, однако унывал я недолго. Надо было навёрстывать учёбу и вклиниваться в новую жизнь. Так что мы говорим о разных вещах.

— Подумаешь, других что ли нет, тоже мне, проблему нашёл. Раз развернула, значится и не было никакой любви. С чувствами не надо мудрить. Они либо есть, либо их нет.

Никита покрутил стоящий на полке маленький глобус:

— Других, для другого навалом. Знаешь, секс — чудное занятие, но семья — дело серьёзное. Когда-нибудь мужику непременно захочется кажущихся маленькими и простыми человеческих радостей — дома, пирогов, детей, жены… Важно, чтоб не было поздно. Иногда лично мне кажется, что это не для меня.

— Неужели?! Хотя кто знает, может твоя гипотеза и права. Не на каждой, которую затащил в постель надо жениться. О! вспомнил — твои рассуждения не бред, в сказках и былинах молодым устраивали проверки…

— Хватит соловья баснями кормить, что там с ужином?

Но Данька сначала разобрался со своим интересом.

— Техника моя как?

Никита заверил:

— В полном порядке.

— Тогда пошли. Извини, конечно, если я залез не в своё дело.

Кушнир приятно был удивлён и первой частью — ужином и второй — расшаркиванием.

— Ничего-ничего, пожалуй, я впервые говорю на эту тему, — начал он со второй и плавно перешёл на тему касающуюся желудка:- Серьёзно, неужели приготовила?!

— А ты думал!

— Так шипела… Я решил — прокатит.

Данька со знанием предмета принялся поучать:

— Ты главное не дави на неё, тогда она будет для нас безопасной.

Но вместо благодарности получил от Никиты подзатыльник.

— Стратег, топай, я разберусь сам.

Разбираться не пришлось. С их появлением Лена разложила еду по тарелкам, подвинула каждому по чашке и сердито фырча исчезла, чтоб не заедаться опять с «телефонистом». Кушнир еле успел прокричать ей вслед: "Спасибо!" Они с Данькой пересмеиваясь расселись.

Никита не удержавшись постучал концом вилки о край тарелки Даньки:

— Слышь, Дань, а она меня не отравит?

У паренька вытянулось лицо. Он, заходясь праведным гневом, покрутил пальцем у виска:

— Совсем, что ль того?! Ешь. Она отходчивая. Вот завели друг друга… Все запасы злости сожжёте, чудики- юдики.

Кушнир довольно расплылся:

— Обещала же убить…

— Не всерьёз же… — опешил паренёк.

Никита широко развёл руками, мол, мало ли…

Данька, поняв наконец, что над ним подшучивают, уткнулся в тарелку.

А Лена да, ушла. Ещё бы! Захотелось убежать, закрыться ото всех, свернуться калачиком и ни о чём не думать. Она, как птица, вырвавшаяся после долгой жизни в клетке на волю, парила, наслаждаясь этой своей свободой последующей за разъездом с мужем, и никаких клеток больше ни хотела иметь, ни в каком виде. А этот наглец при каждой встрече пытается запхать её в котёл и прикрыть крышкой. Такого, больше никогда никому ни в какой разновидности и уловках сделать не удастся. Достаточно, что по молодости вышло у Семёна. Он был старше её, закончил военное училище, а ей всего то 17 только-только исполнилось. Самая пора, когда девчонки трещат, как сороки о любви, а тут такая картинка нарисовалась. Влюбилась сразу и с потрохами. Только Долгов романтики не признавал. Семейные отношения понимал по — своему. Как шкаф, стол, ведро… Сначала думала так и надо. Потом привыкла. Только то тёплое чувство, что толкнуло её к нему, испарилось. Не сразу конечно. Просто с каждой новой попыткой раскрытия им ей образа в рамках: кто она и кто он, уходило в безвозвратность что-то доброе. А именно то, что лепило его к ней. Но он шёл дальше, муссируя вопрос: чего добился он и чего она. Вот оно — это чувство уменьшалось, уменьшалось и исчезло совсем. Да, так и было. Между ними всё больше разрасталась пустота. Только она не могла отказаться от него. Что там говорить, он бы и не позволил. Всегда был не только эгоистом, но и собственником. Всё равно в чём: в людях или вещах, какая разница. Но покупка Леной квартиры разрубила этот узел. Наверное, всё же пора поставить точку и самое время заключить мир с прошлым.

Сна не было ни в одном глазу. Мысли сбились в пугливую кучу. Помучив подушку, лежала на спине и разглядывала потолок. Нет! Это невозможно… Валяться она больше не могла. Подумав, сползла с кровати. Открыла дверь, прислушалась, кажется, тихо. Похоже, нежеланный гость ушёл. Прошла в кухню. Свет включать не стала. На ощупь достала открытую бутылку «мартини» и попробовала отвинтить крышку. Не получилось. Подналегла ещё раз. Ничего подобного, упирается. Мировая с прошлым тормозится…

— Помочь? Это я умею, — раздалось за спиной. Она вскрикнула и присела. — Извини, напугал, — забрал из её рук падающую бутылку. — Ты знаешь, что алкоголики попадают в ад, — изрёк Никита, поддержав и её под локоть. — Одной пить страшное дело. — Он достал ещё один бокал. Разлил и подал ей. Тут же усмехнувшись уколол:- Ты ж говорила, что не пьёшь?

Она знала точно, была уверена на все сто — он её не просто раздражает, а очень, очень… Когда он рядом она превращается в тигрицу. Но и это ещё не всё. Ей непременно хочется броситься на него и расцарапать его ухмыляющуюся рожу. И она, отойдя от испуга, цедит сквозь зубы: