Прежде всего я заметил четверку "фокке-вульфов", которая вынырнула из облаков, слева от нас, как раз там, где только что скрылись советские штурмовики и "яки", возвращавшиеся с задания. Сразу же за этой четверкой, оправа от нас, появилась вторая, а затем и третья четверка самолетов. Она проплыла прямо над нами, даже не замечая нас. Как я уже упоминал, высота облачности возросла и над Берлином достигала примерно тысячи метров; таким образом, разница в высоте между нами и "фокке-вульфами" была около четырехсот-пятисот метров. К тому же, дым все больше сгущался, и видимость значительно ухудшилась. Вероятно, поэтому фашисты не заметили нас. Мне непонятно только одно - почему они не атаковали переправу?! Возможно, они уже успели израсходовать боеприпасы, а может, у них было другое задание, леший их знает...

Но в тот момент, когда эта третья четверка проскочила над нашими головами, впереди из дыма появилась еще одна пара "фокке-вульфов". Самолеты летели чуть ниже нас, и поэтому я не сразу их заметил. Кажется, они пытались разведать или даже атаковать нашу переправу: они начали делать заход на нее. В тот момент, когда они стали снижаться, мы бросились наперерез.

Хаустович бросил мне по радио: "Атакую ведущего!" - и тут же, как коршун, ринулся сверху на фашистский самолет. После первой же очереди Хаустовича "фокке-вульф" свечой взмыл вверх и, очевидно, на миг заколебался, куда удирать - налево или направо? Это его и погубило: Хаустович бешено рванулся за ним и расстрелял его в упор. Я оказался довольно далеко от своего ведущего и, возможно, благодаря этому вовремя заметил, что напарник сбитого гитлеровца боевым разворотом заходит в хвост Хаустовичу. Этот второй "фокке-вульф" был прямо передо мной, и мне даже не надо было прицеливаться, так как он сам попал мне на прицел. Я тут же нажал на гашетку и дал по нему длинную очередь. Мне казалось, что мои очереди очень точны и что, нагоняя его, я вот-вот врежусь ему в хвост, но он как ни в нем не бывало продолжал лететь и уже догонял Хаустовича. И в это мгновение - о ужас! - оба мои пулемета заело. Желая предупредить Хаустовича о близкой опасности, я крикнул ему: "Николай!" Но тут мой противник, выйдя из разворота, скользнул на крыло и медленно поплыл вниз.

Я не сразу сообразил, что произошло. Меня охватила досада и бешенство: фашист уходил от меня, неуклюже подставляя свой бок, уходил только потому, что я не мог его теперь прикончить из-за этих проклятых пулеметов. "Николай! - крикнул я. - У меня заело пулеметы! Слева за тобой уходит вниз "фокке-вульф". Ради бога, поспеши, а то уйдет!"

В ответ Хаустович громко рассмеялся. "Он уже готов. У меня тоже заело пулеметы!" Я решил, что он издевается надо мной, и чуть не лопнул от злости. Но вдруг "фокке-вульф" клюнул носом, перевернулся на спину и упал недалеко от железнодорожной насыпи.

Даже не знаю, как вам рассказать о том, что со мной тогда творилось. Я пришел в неописуемый восторг. Мне казалось, будто меня каким-то чудом вытащили из сырого, темного подвала в светлый, солнечный мир; я почувствовал себя как утопающий, которому внезапно кинули спасательный круг. Да что говорить! Все эти сравнения слишком бледны, чтобы описать мое состояние. Но вы, надеюсь, найдете более удачные и яркие краски...

На этом, собственно, можно бы поставить точку, - продолжил поручник после некоторого молчания. - Но не забудьте и о наших "злополучных" пулеметах. Вероятно, вы уже догадались, почему и у меня, и у Хаустовича одновременно "заело" все пулеметы. Только после приземления, сдав свой "як" механикам, я узнал от них, что ленты моих пулеметов были совершенно пусты. А эти два "фокке-вульфа" нам засчитали без всякого спора - ведь на земле, на переправе, было немало свидетелей нашего воздушного боя.

Итак, если не считать моей новой рубашки и трех пар носков, которые снова к кому-то накрепко "прилипли" в суматохе перебазирования на новый аэродром, то этот богатый событиями день можно назвать очень удачным.

Примечания

{1} В условиях когда наступление советских войск на варшавском направлении затухало, реакционные эмигрантские круги Польши спровоцировали 1 августа 1944 года восстание значительной части населения Варшавы. Преступно использовав доверчивость жителей города, польские реакционеры бросили почти безоружных людей под гитлеровские пушки, танки и авиацию. В результате неподготовленное и не согласованное с советским военным командованием восстание было жестоко подавлено, а сам город превращен немецко-фашистскими изуверами в руины. - Прим. ред.

{2} Тюссо, Мари - основательница музея восковых фигур (паноптикума) в Лондоне. - Прим. ред.

{3} После установления 30 июля 1941 года дипломатических отношений с польским эмигрантским правительством в Лондоне Правительство СССР разрешило формирование на территории Советского Союза польской армии, которая должна была сражаться совместно с Советской Армией против фашистской Германии. Однако польское эмигрантское правительство, вопреки своим обязательствам, в течение весны и лета 1942 года вывело свои войска под командованием генерала Андерса в Иран и одновременно выступило с клеветническими обвинениями в адрес Советского Союза, пытаясь отколоть от СССР его союзников. 25 апреля 1943 года Советское правительство разорвало дипломатические отношения с польским эмигрантским правительством. - Прим. ред.