Плотные весенние туманы, приходившие с моря, затрудняли боевые действия полка, проводившиеся к тому же небольшими силами. За участие в боях по овладению Колобжегом - городом, который гитлеровское командование считало неприступной твердыней (его гарнизону было приказано обороняться до последнего солдата), полк был вновь отмечен в приказе Верховного Главнокомандующего Советской Армии.

В боях за Колобжег полк понес тяжелые потери: смертью храбрых погибли подполковник Иван Талдыкин и хорунжий Александр Брох. Гибель Талдыкина была самой большой утратой для полка. Люди, которыми он командовал, которых столько раз водил в бой, которым передал весь свой боевой опыт, искусство летчика и истребителя, потеряли с его смертью не только любимого командира, но и самого близкого и дорогого человека.

После ожесточенных боев за Колобжег польские части двинулись на запад. Вместе с советскими войсками они освобождали балтийское побережье до Щецина. А летчики 1-го полка получили новое задание: провести тщательную разведку острова Гристов (недалеко от города Камень-Помореки) и сфотографировать его. Это было довольно-таки таинственное задание: непонятно, какое значение для дальнейшего наступления мог иметь этот небольшой островок? Он совсем не был похож на базу подводных лодок, не имел аэродрома, порта и вообще казался совсем "безобидным". И все же трижды в день два истребителя поднимались в воздух и, пробиваясь сквозь плотный заградительный огонь зенитной артиллерии, с высоты 1500 метров производили фотографирование. Постепенно рождалась подробная карта острова. На ней можно уже было заметить какие-то смутные контуры строений, убежищ, что-то похожее на бетонные площадки и подъездные пути. Все было тщательно замаскировано. И однажды командование отменило полеты над Гристовом: задание было выполнено. Дело завершили штурмовики: завод и стартовые площадки ракет Фау-2 были уничтожены.

В апреле, во время боев на Одере и за Берлин, нашим истребителям пришлось выдержать самый трудный экзамен. Летчики полка, и в частности командиры эскадрилий и звеньев, приобрели к этому моменту достаточно большой опыт.

Полк перебазировался на аэродром в Барнувко, под Костшин. И хотя задачи, ставившиеся перед истребителями, были те же - разведка, прикрытие штурмовиков, патрульные полеты над расположением своих войск, - характер воздушных боев принципиально изменился. Прежде вражеские летчики всячески избегали вступать в бой, и над полем боя, и в глубине своей обороны, а прорваться через линию фронта в тыл наших войск им почти никогда не удавалось. Теперь же против советских войск, штурмовавших оборону противника на Одере, гитлеровское командование бросило очень много самолетов, из которых большинство истребителей, управляемых опытнейшими асами, летчиками противовоздушной обороны Берлина. Поэтому почти ни один боевой вылет не обходился без воздушных дуэлей. Гитлеровцы, используя свое численное превосходство в воздухе, пытались теперь атаковать. И все же, несмотря на это, большинство воздушных боев заканчивалось победой наших летчиков.

В эти дни полк потерял только один самолет. Летчик поручник Штакхауз после боя с тремя истребителями вынужден был посадить самолет на поле, разбив при этом машину. Весь израненный, он на следующий день вернулся на свой аэродром. По подтвержденным данным, польские летчики сбили в воздушных боях девять самолетов противника. Кроме того, по неподтвержденным данным, было сбито еще шесть самолетов.

Первый успех в бою выпал на долю поручника Калиновекого и подпоручника Хромы. Оба летчика летели на разведку. Пересекая линию фронта, они по радио получили приказ атаковать самолеты противника, которые шли бомбить позиции нашей пехоты. Развернувшись, истребители легли на боевой курс и вскоре встретили три шестерки "фокке-вульфов".

Фашисты не успели сбросить смертоносный груз. Несмотря на неравенство в силах, поручник Калиновский начал атаку. Немецкие самолеты поспешили уйти за линию фронта, сбросив бомбы на позиции своих же войск. Но ушли не все. Один из "фокке-вульфов", подбитый меткой очередью Калиновского, рухнул вниз, оставляя за собой длинный хвост черного дыма.

В тот же день капитан Баев, выполняя задание по прикрытию штурмовиков 3-го полка, обрабатывавших немецкие позиции на западном берегу реки Альте-Одер, сбил второй "фокке-вульф".

Третий по счету фашистский самолет был сбит поручником Козаком во время разведывательного полета.

А затем почти каждый день приносил новые успехи.

Над аэродромом в Эберсвальде поручник Бобровский и хорунжий Лазар атаковали двенадцать "фокке-вульфов". Длинной очередью Бобровский сбил самолет. После этого оба наших истребителя, искусным маневром уйдя от неравного боя, продолжали разведывательный полет.

Как-то Калиновского и Хромы, вылетевших на разведку, внезапно атаковали двенадцать "мессершмиттов". На этот раз вражеские самолеты имели не только численное превосходство - они летели выше наших истребителей. Но дружная пара не растерялась и вскоре от обороны перешла к атаке. Сбив одного из гитлеровцев, Калиновский взмыл вверх и скрылся в облаках. Подпоручнику Хромы также удалось выйти из боя.

Однажды, выполняя очередное задание по прикрытию "илов" 3-го штурмового полка, поручнику Вербицкому пришлось ввязаться в затяжной бой с "мессершмиттами". Гитлеровцы всеми силами пытались сорвать атаку наших штурмовиков, но каждый раз наши истребители отгоняли их. "Илы" должны были дойти до цели невредимыми. Это было делом чести всех летчиков. И самолеты дошли. Один "мессершмитт" стал добычей поручника Вербицкого.

Возвращаясь из разведки над Нейруппином, подпоручник Хаустович и хорунжий Шварц неожиданно встретились с двумя "фокке-вульфами" и сбили их.

С аэродрома в Барнувко полк сделал 318 боевых вылетов.

25 апреля полк перебазировался на аэродром в Лойенберг, 30 апреля - в Фелефанц, а 2 мая - в Мётлов. Всего за эти дни полк совершил 245 боевых вылетов.

Такая напряженная работа летчиков была возможна только благодаря исключительной самоотверженности технического состава. Враг стремительно отступал, и времени на обмен и ремонт самолетов на заводах, удаленных от фронта на тысячи километров, не было. Моторы должны были работать гораздо больше часов, пушки и пулеметы выпускать гораздо больше снарядов, а все оборудование выдерживать больший срок службы, чем это предусматривалось инструкцией. И если бы не самоотверженность и энтузиазм авиационных инженеров, техников, механиков и других специалистов, полк перестал бы быть боеспособным.

Механики 1-го истребительного полка ни разу не подвели летчиков во время этого последнего наступления: ни один вылет не был отменен из-за неисправности материальной части.

По приказу командующего 1-й армией, полк проводил разведку местности в трех районах, применяя тот же метод, что и во время боев за Варшаву. Каждый летчик вел разведку определенного района. Разведывательные полеты повторялись через каждые два часа. Такой порядок давал возможность командованию своевременно получать данные об изменении обстановки.

Первый, южный район сначала охватывал Нойлевин, Бад-Фрейенвальде, Бизенталь, Бернау, Хакенберг и Врицен, затем, по мере продвижения наступавших войск, Ораниенбург, Фелефац, Фельтен, Фербеллин, Креммен и Науэн и в конце наступления - реку Хафель от Бранденбурга и Плауэ через Притцербе до Ратенова.

Второй район вначале был ограничен городами Ангермюнде, Иоахимсталь, Эберсвальде, Одерберг и Лунов, под конец он расширился вплоть до рек Хафель и Эльба, между Хафельбергом, Шёнхаузеном и Ратеновом.

На севере третий район начинался от Цедыни, Ангермюнде, Грыфино, Гарца и Шведта и доходил до Эльбы, севернее устья Хафеля.

Летчики докладывали командованию о своих наблюдениях по радио, что значительно ускоряло действия штурмовиков 3-го полка. Нередко бывало так, что самолет-разведчик, передавший сведения об отходе в тыл какой-нибудь колонны танков противника, не успевал еще приземлиться, а штурмовики уже поднимались в воздух, спеша уничтожить эту колонну. Случалось и так, что возвращавшаяся из разведки пара "яков" уже в воздухе встречала грозный строй "илов", прикрываемый сверху их однополчанами.