ЗА ТРИ ДНЯ ДО ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ

Большую черную машину они остановили у поворота, где на металлическом штыре сидел расписной керамический гном, а рядом прохаживались у своих мотоциклов люди из блокер-группы. Молча шли по осеннему лесу, подняв воротники плащей, хотя дождя и ветра не было, почему-то шли гуськом, след в след, хотя тропинка была широкая.

— Сколько там людей? — не оборачиваясь, спросил тот, что шел впереди. Во рту у него была прямая трубка, и оттого вопрос прозвучал невнятно, но его поняли. Когда говорит генерал, младшие по званию, как правило, слушают очень внимательно. Тем более в такой ситуации.

— Уже человек двадцать. Местная полиция выведена из игры — я звонил их министру.

— Как по-вашему, сколько у него патронов?

— Пока выпустил семнадцать, мой генерал. Сколько осталось, никто не знает. Мы пришли, вот…

Домик был маленький, яркий, аккуратный. У крыльца стоял забрызганный грязью автомобиль с распахнутой дверцей, к нему прилипли желтые листья, и левая фара была разбита.

— Гнал как бешеный. Хорошо, Ричи не растерялся, сел ему на хвост и немедленно связался со мной.

— Начнем.

Тому, кого называли генералом, подали микрофон. Все замолчали.

— Лонер, — сказал он, и гремящее эхо улетело в чащу. — Капитан Лонер, я к вам обращаюсь!

Пуля, противно свистнув, срубила ветку высоко над их головами. Никто не пригнулся. Ветка не долетела до земли, запуталась где-то в кронах.

— Лонер!

Карабин хлестко щелкнул три раза подряд, высоко над головами людей взвихрились листья.

— Вот так и продолжается. Нужно что-то делать. По-моему, единственный выход — газовые гранаты.

— Я бы мог пойти к нему. Я уверен, он не станет в меня стрелять, все время он бьет поверх голов. Вы разрешите, генерал?

— Нет. Не стоит рисковать. Святые Себастьяны мне не нужны. Лонер, выходите, это бессмысленно!

Выстрел. Выстрел. Выстрел. И тишина.

— Ну ладно. Мы его скоро возьмем. Но скажет мне кто-нибудь, что могло так на него подействовать?

Они молчали. Сказать было нечего. Существуют люди, которые никогда, ни за что не сломаются. И все же?

— Пускать газометчиков, мой генерал? — спросил грузный человек в синем плаще.

— Подождите, Патрик, езжайте в город. Свяжитесь с Региональным, разыщите Кропачева и Некера. Некер, по-моему, в Роттердаме. Пусть немедленно высылают замену. Резерв в готовность. Подтягивайте газометчиков.

Человек в синем плаще попробовал по привычке щелкнуть каблуками, но на усыпанной листьями земле у него ничего не получилось, и он смутился.

— Лонер, — генерал снова взял микрофон, и снова пуля пробила редеющую осеннюю листву. — Одно слово — что там? Хоть это сказать можете? Вы же мужчина, офицер, черт побери…

В ответ раздался вопль насмерть перепуганного человека:

— Там преисподняя!

— Внимание, газометчики, пошли!

Сухо треснул еще один выстрел, показавшийся глуше тех, что били до него. Сначала никто ничего не понял, а когда поняли, к домику со всех сторон бросились люди в форме войск ООН, в штатском, в маскировочных комбинезонах. Генерал остался на месте и видел, как капитан, первым распахнувший входную дверь, вдруг с места остановился на пороге, посмотрел себе под ноги, медленно поднял руку, снял фуражку и остался стоять так…

— Господи! — выдохнул кто-то.

— Что вы подразумеваете под конфликтом?

— Когда люди грызут друг другу глотки, — сказал он. — Вовсе не обязательно в буквальном смысле. Главное — враждующие непримиримы. Вы согласны с тем, что и будущее невозможно без конфликтов, спасибо и на том… Но вы упорно считаете, что все ограничится чинным ученым спором в каком-нибудь хрустальном амфитеатре. А я пытаюсь втолковать вам, что и через сто, двести лет конфликты так и не приобретут характера чисто словесной дуэли. Всегда будут какие-то действия — не грязные, не кровавые, но так или иначе ограничивающие возможность одного из противников бороться и дальше. Действия.

— Знаете, расскажите лучше о ваших творческих планах.

— Вы увиливаете.

— Потому что не могу с вами согласиться, — сказал я.

— Потому что вы из упрямых, — передразнил он мою интонацию. — Упрямец вы, Адам, — правда, имя у вас интересное. Адам Гарт. Прекрасное имя — по нему абсолютно невозможно определить вашу национальную принадлежность. Европеоид — и точка. Идеальное имя для разведчика.

— Фамилию родителей мы не выбираем, — сказал я. — А имена родители дают нам, не спрашивая нас. Итак?

— Итак… Когда-то боролись с устаревшими общественными формациями. Побороли. Боролись с ядерным оружием и регулярными армиями. Разоружились. Сейчас борются с экстремистами. Я уверен, скоро одолеют и их. На дворе не Эдем еще, но далеко уже не клоака. А дальше? Вам не приходит в голову, что человечество без оружия и войн, обеспеченное хлебом и работой, стоит на пороге новых, неведомых конфликтов? Конфликтов благополучного человечества. Любой самый привлекательный образ жизни, любая общественная формация не вечны, что-то должно прийти им на смену, иначе — застой. Хоть с этим вы согласны?

— Ну да, — сказал я, щелчком отправив за борт окурок.

— Вот. Ну а если общество встретится с конфликтами, которых мы пока и представить себе не можем? Ну, скажем, борьба сторонников космической экспансии с домоседами. Противостояние биологической и технической цивилизаций? Сторонников изменения человеческого тела — с теми, кто считает наше тело вечной и незыблемой святыней? Непримиримая схватка? Догарда прищурился. — Непримиримая.

Признаться, он мне надоел. Вскоре должен был показаться город, а я еще многого не продумал, не успел составить четкого плана действий — так, наметки, черновики. Впрочем, тут и не может быть четкого плана действий…

Догарда задумчиво курил — розовый, тугой, как дельфин, с лихой шкиперской бородкой. Он был фантастом. Очень известным и популярным не только на континенте. И потому умел играть словами, как черт — грешными душами. А я просто-напросто не умел дискутировать о будущем человечества и гипотетических путях его развития, моя специальность — сугубо злободневные, сиюминутные дела, ничего общего с социальной футурологией не имеющие.

— Вы мне не ответили, Адам.

Я очнулся и вспомнил, что меня со вчерашнего дня зовут Адам.

— Вряд ли мы переубедим друг друга, так стоит ли тратить порох? Скажите лучше, что вам понадобилось в городе?

— Посмотреть хочу, — сказал он. — Я люблю бывать там, где есть тайна. Тем более такая тайна.

В этом мы как раз не сходимся, мог бы я сказать. Я терпеть не могу шататься по всяким таинственным местам, но именно поэтому меня то и дело туда забрасывает. Точнее, забрасывают. И ничего тут не поделать, потому что другой жизни мне не надо.

Пассажиры сгрудились у правого борта и прилипли к биноклям, хотя до города оставалось еще несколько миль. Мы долго молчали. Потом к нам подошел моряк, кивнул мне и сказал:

— Попрошу приготовиться. Скоро берег.

И ушел, сверкая золотыми нашивками. Теплоход ощутимо гасил скорость. Я поднялся и стал навешивать на себя фотоаппараты и диктофоны — реквизит, черт его дери. Догарда помог мне привести в порядок перепутавшиеся ремни.

— Надеюсь, мы встретимся в городе.