-- Ну хотя бы половину от "беговых"...
-- Вы слишком широко, Герман Олегович, размахнулись. А полторы тысячи российских рублей не хотите?
-- Связались бы со мной, пожертвовать на доброе дело пару тысяч долларов пока для меня, слава богу, не проблема. Кстати, я тоже хочу получить от вас поддержку, правда, морального свойства...
На другом конце провода возникла двусмысленная пауза. Голос Коризно стал явно настороженным.
-- Если эта помощь не выйдет за пределы моих служебных возможностей... Что у вас, Герман Олегович, на душе?
-- У меня на душе один сорванец по кличке Фура...
И снова пауза, но уже не столь затяжная, как первая...
-- Рэкет?
-- Вроде того...Идет серьезный наезд на одного моего компаньона. Но если это служебная тайна, то, ради бога, извините.
-- Нет, я так не думаю, но все же надо кое с кем переговорить. Как вы сказали -- Фура? Записываю. Можете минут через сорок перезвонить?
-- А как насчет моего спонсорства? Я ведь действительно хотел бы как-то материально отблагодарить ваших парней.
-- Об этом я должен посоветоваться со своим начальством. Вы ведь знаете, идет повсеместная борьба с коррупцией, тут и влипнуть можно...Тем более, вы нам и так помогли, ваши "лендроверы" до сих пор исправно служат...Кстати, на одном из них мы привезли в отдел после задержания этого Андреева. Крепкий, между прочим, орешек...
Однако Арефьеву самому звонить в милицию не пришлось. В половине шестого раздался звонок и он узнал голос Коризно. Оказалось, рецидивист по кличке Фура находится во всероссийском розыске.
-- Вам ведь, Герман Олегович, ни о чем не говорит такое словосочетание, как бандформирование из Великих Лук? Гастролеры и примкнувший к ним Фура. Но что примечательно, несколько часов назад, в районе Редькино, было совершено нападение на неизвестную машину и не исключено, что в этом участвовал Фура. Во всяком случае, отпечатки большого и указательного пальцев, найденные на брошенном пистолете принадлежат ему. Завтра утром будет готов результат идентификации крови, взятой на месте преступления.
После разговора с Коризно, Арефьев вызвал к себе Воробьева.
-- Ты, Вадик, сказал, что в Редькино вы приехали раньше милиции...
-- На целых одиннадцать минут, а это вечность.
-- Почему же тогда милиция нашла пистолет Фуры, а вы его прохлопали?
Глава четвертая
Рейс из Женевы безнадежно задерживался. Западный циклон, о котором три дня назад предупреждали синоптики, наконец достиг Москвы и разразился сильнейшими шквальными ветрами и дождями. Трижды Ту-154 заходил на посадку и трижды диспетчеры уводили его на новый круг, пока окончательно отчаявшись, не отправили его в Тулу, не задетую непогодой.
Когда об этом объявили по радио, в аэропорту началась легкая паника, ибо все понимали, что и другие рейсы могут быть отложены на неопределенное время.
Встречали женевский борт и люди Арефьева: его помощник Голощеков и начальник службы безопасности Воробьев. Они находились в комфортабельном шестисотом "мерседесе", поглядывали на часы, курили, перебрасываясь ничего не значащими репликами. Однако, когда стало очевидным, что ожидаемый рейс срывается, Голощеков по мобильнику связался с диспетчерской аэропорта и поинтересовался -- когда, наконец, прилетит самолет из Женевы? Узнав, что в ближайшие два часа этого не случится, они прошли в бар аэропорта, выпили по чашке кофе, купили сигарет и вернулись на стоянку.
Неподалеку от них, между красным "опелем" и синими потрепанными "жигулями", стояла представительная "ауди-950", оставленная здесь бортинженером Владимиром Вахитовым. Они, разумеется, знали его в лицо и без особого напряжения ждали, когда он появится в поле их зрения.
Воробьев с помощью небольшого надфиля занимался обработкой ногтей, а Голощеков, сложив вчетверо газету "Московский комсомолец", читал информационную подборку. Когда дошел до "Криминальной хроники", его рука невольно потянулась за пачкой сигарет.
-- Послушай, Вадик, что произошло в нашей родной столице... -- Начал читать: -- ГИБДД ГУВД сообщает: вчера, в 21 40, на шоссе Энтузиастов, неизвестными лицами был обстрелян дорожный пост, погибли четыре милиционера. Свидетели в один голос утверждают, что к этому нападению каким-то образом причастная серая "девятка" с тонированными стеклами, которая дважды появлялась в этом районе. С места преступления исчезли четыре автомата "калашникова" и находящиеся на КПП бронежилеты. Пропали также милицейские фуражки и два регулировочных жезла. Возбуждено уголовное дело, ведется следствие..."
-- Кто-то просто взбесился, -- сказал Воробьев, -- "Маяк" передавал, что сегодня ночью на Учинском водохранилище произошла крупная бандитская разборка. Две машины взорваны, милиция насчитала более двух тысяч стреляных гильз, настоящий бой...одиннадцать трупов...
-- А в каком именно месте? -- спросил Голощеков. -- Случайно не на спасательной станции?
-- Здесь написано, что бой шел где-то в районе Пестово, на заброшенном целлюлозно-бумажном заводе. Случайно или нет взорвали емкость с остатками аммиака.
-- Я это тоже слышал, правда, застал только конец сообщения. Там где-то поблизости нашли труп киллера, которого милиция разыскивала с 1994 года. Схлопотал парень три разрывных в живот...
-- Сколько, ты сказал, там подобрали гильз?
-- Более двух тысяч.
-- Неплохо мужики порезвились, считай, израсходовали боезапас целой роты. Слушай, куда Россия катится?
-- А версии какие-нибудь назывались?
-- Как всегда -- в интересах следствия никакой информации.
-- Одиннадцать трупов и -- молчок!
-- Не совсем...-- Воробьев, вытянув шею, к чему-то стал прислушиваться. -- Кажется какой-то самолет идет на посадку...
Голощеков вышел из машины, чтобы лучше рассмотреть заходящий на ВПП лайнер.
-- Нет, это, видимо, Ил-86, аэробус, ему непогода не страшна. Словно кашалот в океане...
Дождь почти прекратился и Воробьев выключил дворники.
-- Может, с Вахитом поговорим прямо здесь? -- спросил он.
-- Сначала его немного поводим по городу. У меня такое ощущение, что мы что-то не так сделали. Ты хорошо помнишь, что мы в салоне его машины не наследили?