Арабелла невнимательно наблюдала за танцами, а под конец впала в такую задумчивость, что позволила Маркусу проводить себя до экипажа и отправилась вместе с ним домой. И это при том, что она не собиралась оставаться наедине с графом так скоро после их романтического рандеву.

– Расскажите же, – заговорил лорд Данверс, когда экипаж тронулся в путь, – почему вас и ваших сестер не пригласили на бал сэра Альфреда?

– По-моему, это очевидно, – ответила Арабелла, пытаясь говорить непринужденно. – Дурная слава по-прежнему преследует нас. В нашей округе ни один человек, вращающийся в высшем свете, не станет общаться с сестрами Лоринг – кроме леди Фриментл и мисс Бланшар, конечно. – Арабелла пожала плечами. – Я не переживаю за себя, правда, но мои сестры заслуживают лучшей участи.

На щеке графа дрогнул мускул.

– Я позабочусь, чтобы вас троих пригласили на бал. И намерен лично сопроводить вас туда.

Арабелла с интересом посмотрела на Маркуса. Она нисколько не сомневалась, что он сможет убедить сэра Альфреда и леди Перри послать им приглашение, но не могла понять, зачем ему это нужно.

– Не стоит так утруждать себя, Маркус.

– Стоит. Я не позволю, чтобы моих подопечных избегали, тем более что общество отвергает вас за чужие грехи.

Мисс Лоринг поняла, что он злится из-за такого отношения к ней.

Она выдавила улыбку.

– Это не важно, честно. Мы привыкли к тому, что нас не принимают. В любом случае, у нас даже нет подходящих нарядов. Наши бальные платья уже четыре года как вышли из моды.

– Значит, закажете новые.

– К понедельнику?

– Еще можно успеть. Я пошлю в Лондон за модисткой. Завтра она будет у вас.

– Маркус, сшить платья за такой короткий срок будет стоить целое состояние!

– У меня как раз есть состояние, милая. И я не вижу лучшего способа его истратить.

На этот раз Арабелла решительно покачала головой.

– Мы не нуждаемся в вашей благотворительности.

– Это не благотворительность. Будучи вашим опекуном, я обязан вас обеспечивать.

Арабелле послышались отзвуки дядиных жалоб на то, что его заставили содержать «так называемых племянниц». Она выпрямилась.

– Это самая настоящая благотворительность, и мы не станем ее принимать.

Маркус пронзил ее суровым взглядом.

– Не будьте такой утомительно однообразной, любимая. В вас говорит гордыня.

Арабелла, в свою очередь, нахмурилась.

– Вам легко спорить. Вы, очевидно, никогда ни от кого не зависели. Вам не понять этого беспомощного чувства – как унизительно, когда вас попрекают каждым кусочком хлеба, каждым лоскутком одежды на плечах…

– Да, мне этого не понять, – сочувственно согласился Маркус. – Но ваш бывший опекун был эгоистичным, ничтожным ублюдком, которого следовало бы заставить проглотить собственные зубы за то, что он обращался с племянницами как с попрошайками.

Потом, возможно, осознав, насколько болезненна эта тема для Арабеллы, лорд Данверс смягчился.

– Если не хотите принимать новое платье для себя, сделайте это ради меня. Затронута моя гордость. Я не могу позволить, чтобы мои подопечные ходили в лохмотьях. И вам ведь не хочется предстать в невыгодном свете перед ученицами, появившись на балу в старомодном наряде.

Арабелла заколебалась. Маркус продолжал:

– Полно вам, Арабелла. Признайте, вам ведь хочется пойти, хотя бы для того, чтобы показать, что вы с сестрами ничуть не хуже снобов, отвергавших вас все эти годы.

Мисс Лоринг не могла не согласиться, что подобные соображения ей по душе. Однако она ничего не ответила, и Маркус продолжил:

– Думаю, вашим сестрам приятно будет вернуться в аристократическую среду… занять свое законное место в обществе. Так же как и вам.

Арабелла отвернулась, удивляясь, что Маркус, похоже, понимает ее смешанные чувства. Четыре года назад, когда от нее отреклось высшее общество и многие знакомые, которых она называла друзьями, мисс Лоринг высоко держала голову – на самом деле защищаясь и не желая, чтобы ее жизнью управляли непостоянные представители бомонда. Однако временами молодая леди ловила себя на том, что тоскует по тому признанию, которым пользовалась с рождения, пока они с сестрами не стали изгоями. Хотя Арабелла и делала вид, что ей все равно, на самом деле она переживала, может, даже сильнее, чем следовало. И ей ужасно хотелось, чтобы Рослин и Лили снова обрели возможности, в которых им отказали, когда мир их семьи разбился на тысячи осколков.

Низкий голос Маркуса прозвучал удивительно серьезно, когда он сказал:

– Я могу сделать так, чтобы вас и ваших сестер снова принимали в высшем обществе, Арабелла.

Граф поймал ее руку и заставил молодую леди посмотреть на него.

Арабелла тяжело вздохнула. Взгляд Маркуса излучал теплоту, и она могла слишком легко забыть о том, что нужно противиться его чарам. Удивительно, но его забота тронула ее. Осознав, что граф искренне хочет защитить ее, Арабелла почувствовала странную боль в горле.

Мисс Лоринг не сразу удалось освободить руку.

– Я бы действительно поехала на бал ради сестер…

Губы Маркуса медленно расплылись в улыбке.

– Тогда решено. Я буду сопровождать вас троих. Скажите сестрам, чтобы они завтра утром приехали в Данверс-холл – модистке нужно будет снять мерки.

Арабелла почувствовала, как ее губы сами собой искривляются в усмешке.

– Только аристократу хватает самоуверенности думать, будто стоит ему лишь щелкнуть пальцами, и весь мир будет к его услугам.

– Потому что так и есть, – примирительно сказал Маркус. – Не следует недооценивать силу, которую дают богатство и титул.

– Ах, поверьте, я далека от подобного заблуждения.

Граф пристально посмотрел на нее.

– Вы всегда можете принять мое предложение руки и сердца. Став леди Данверс, вы будете всем здесь заправлять.

Арабелла не смогла сдержать улыбку, как, несомненно, и задумывал Маркус.

– Соблазнительная перспектива… но даже таким пряником вы не искусите меня выйти за вас замуж, Маркус.

– Тогда мне придется найти другой способ убедить вас. Вы ведь знаете, я могу быть весьма изобретательным, если постараюсь.

Арабелла тихонько рассмеялась и выглянула в окно экипажа. Маркусу каким-то образом удалось не только развеять печаль, вызванную злорадной репликой Сибиллы, но и поднять ей настроение. Будет просто замечательно, если он сможет, как и пообещал, восстановить положение ее сестер в обществе.

Услышав смех Арабеллы, лорд Данверс почувствовал, как внутри у него что-то растаяло. Он склонял голову перед силой духа, которой обладала эта женщина. Сам он никогда не подвергался остракизму, даже за самые возмутительные проступки. Годами Арабеллу несправедливо унижали и презирали за грехи родителей.

Но, поклялся Маркус, он изменит существующее положение вещей еще до того, как Арабелла станет его женой. Когда он завершит задуманное, каждый сноб из местного высшего общества будет выслуживаться перед ней.