- Закрывай ворота! - распорядился Добо. - Притащите еще мешков, камней и бревен. Оставьте только такую щель, чтоб всадник мог проскочить.

Трубачи вернулись.

- Идут! - закричал один еще издали.

- А много их? - спросил Добо.

- Мы видели только передних.

- Тогда скачи обратно, - гаркнул Добо, - и посмотри, сколько их. Удрать успеешь, когда погонятся за тобой.

Печский наемник покраснел и, повернув коня, понесся обратно.

Добо обернулся к наемникам, которых привез из Печа, и сказал:

- Так вот вы какие солдаты!

- Нет, - ответил один из них, устыдившись, - этот малый только на днях к нам пристал. Он был прежде портным и пороха еще не нюхал.

Несколько минут спустя портной прискакал снова. Позади него в облаках пыли мчались человек пятнадцать акынджи в красных шапках.

Теперь уж за ним и вправду гнались.

- Впустите его! - приказал Добо и подал знак своим стрелкам: - Огонь!

Десять стрелков прицелились. Затрещали выстрелы. Один турок свалился с коня и упал в канаву. Остальные шарахнулись, повернули коней и понеслись обратно на рысях.

Портной проскочил в открытые ворота.

- Так сколько же их? - спросил с улыбкой Добо.

- Тысяча, - ответил портной, запыхавшись, - а может, и больше.

Добо махнул рукой.

- Если их не больше сотни, мы еще нынче попляшем.

- Да я же сказал, ваша милость, что тысяча.

- Я понял тебя, - ответил Добо. - Раз ты увидел тысячу, стало быть, их сотня, а может, и того меньше.

На краю деревни взвились клубы дыма. Акынджи уже поджигали дома.

Добо покачал головой.

- Так вы что же, не полили крыши?

- Это сено и солома горят, - отмахнулся Цецеи и ударил кончиком сабли по верхушке ворот.

На дорогу выскочил закованный в панцирь кривой янычар. За поясом у него торчали кинжалы и пистолеты. Рядом с ним скакал венгр, которого Герге прозвал цыганским палачом. Позади них - отряд акынджи, а по обеим сторонам улицы бежали несколько пеших асабов, с горящими факелами в руках.

- Ласло Морэ! - крикнул Добо и даже топнул ногой. - Позор отчизны нашей! Исчадие ада!

Ошеломленный янычар взглянул на скакавшего рядом с ним человека.

- Не верь ему, - воскликнул Морэ, побледнев, - он обманывает тебя!

Янычар остановил коня, поджидая ехавших позади.

- Тебя я тоже знаю, Юмурджак! - крикнул опять Добо. - Так вот она, турецкая честь! Грабишь тех, с кем вчера еще вместе сражался? Разбойник! Такой же отпетый негодяй, как и твой сообщник!

Янычар взглянул на Добо, но ничего не ответил.

- Иди, иди сюда, - кричал Добо, - раз уж ты заделался шутом у Ласло Морэ! Принимай приветствие от меня!

Он прицелился - хлопнул выстрел.

Юмурджак покачнулся на коне и свалился в дорожную пыль.

Тут пошли палить и остальные ружья. Турки ответили на «приветствие» пистолетными выстрелами.

Морэ как будто хотел поддержать падающего янычара, но только выхватил у него кинжал из-за пояса. Мгновение спустя он плашмя ударил кинжалом своего жеребца. Жеребец взвился на дабы и понесся. А Морэ изо всех сил погонял его.

- Эй, держи, золото удирает! - крикнул Добо туркам.

Турки опешили на миг, потом с яростными воплями помчались вслед за Морэ, а Добо считал скакавших мимо дома всадников:

- …десять… двадцать… сорок… пятьдесят…

Он подождал с минуту, затем соскочил с помоста:

- Ребята, по коням! Их и шестидесяти не наберется!

Солдаты вскочили на коней, а Добо, уже выезжая из ворот, крикнул Цецеи:

- Если турок в панцире жив, заприте его! А поджигателей пусть прикончат крестьяне!

Проскочив в ворота, они умчались.

В деревне уже местах в пяти змейкой поднимался дым. Крестьяне, размахивая косами и топорами, кинулись из ворот.

Цецеи и священник вместе с двумя крепостными поспешно вышли на дорогу. Юмурджак уже сидел на земле, хотя не совсем еще пришел в себя. Пуля, которую послал Добо, вдавила его панцирь как раз над самым сердцем.

- Перевяжите его, - приказал Цецеи, - и отведите во двор.

Турок молча протянул руку.

- В шахматы играть умеешь? - гаркнул на него Цецеи.

Янычар утвердительно кивнул головой, но ответил:

- Нет.

Когда ему перевязали руку, из канавы поднял голову другой турок.

- Ты этого перевязывай, - сказал один из парней, - а я покамест убью вон того.

- Стой! - проговорил Цецеи.

Он заковылял к окровавленному янычару и, приставив саблю к его груди, спросил:

- В шахматы играть умеешь?

- Помираю, - ответил турок, совсем теряя силы.

- Шах?

- Шах, гардэ, мат? - спросил турок со стоном.

- Да, да, Мохамед тебя забодай. Несите его во двор, это мой невольник!

Добо с солдатами вернулся только к заходу солнца. Они привезли с собой уйму плащей, кольчуг, всякого оружия и даже пленника - Ласло Морэ.

- А этого волка посадите в хорошую яму! - сказал Добо, соскочив с коня.

Цецеи чуть не запрыгал от радости.

- Как же вы его поймали?

- Сами акынджи выловили его для нас. У них хватило ума не дать ему молоденькой лошадки. Так что они догнали его легко и только начали связывать, как и мы подоспели и разделались с акынджи.

- Всех зарубили?

- Всех, кого удалось.

- Живей тащите лучшую телку! - весело крикнул Цецеи слугам. - И прямо на вертел. Но сперва подайте вина. Выкатывайте из погреба ту бочку, что стоит у самой стены.

- Нет, погодите еще, - сказал Добо, провожая глазами Морэ, которого вели в чулан. - А где же Герге?

- Зачем он тебе? Вон играет на террасе с моей дочкой. Говорят, что убили его мать.

- Убили?

- Да. Кто-то из мерзавцев поджигателей напал на нее и заколол. Ребенок еще не знает.

- А золото?

- Бедняга лежит в углу своей хаты, уткнувшись лицом в пол. Там, верно, и закопала она свое золото.

Добо досадливо кашлянул, затем обернулся к мальчику:

- Герге! Герге Борнемисса! Пойди сюда, маленький витязь. Садись-ка скорей на свою лошадку, сынок.

- Куда вы еще поедете?

- За теми невольниками, о которых рассказывал мальчик.

- Так испейте хоть глоток! Скорей вина! - крикнул Цецеи слугам. - Турок твой жив, он в чулане.

- Юмурджак?

- А бес его знает, как его зовут! Тот, в которого ты выстрелил.

- Он, он! Стало быть, не умер?

- Нет, только в обмороке был. Второго тоже вытащили из канавы. Да тот, боюсь, не выживет.

- Боитесь? Повесить надо негодяя!

- Хо-хо! Это мой невольник!

- Тогда делайте с ним что хотите. А Юмурджака приведите и дайте ему коня.

Пока витязи потягивали вино из кубков, привели Юмурджака.

- Скажи, Юмурджак, - спросил Добо, - нужно было тебе это?

- Нынче мне, завтра тебе, - угрюмо ответил Юмурджак.

Но увидев своего жеребца и сидящего на нем Герге, он от удивления даже рот раскрыл.

Добо подозвал к себе мальчика и выехал из ворот. Скакавшие позади витязи окружили турка.

- Герге, ты знаешь, куда мы поедем? - спросил Добо.

- Не знаю, - ответил мальчик.

- Мы поедем саблю раздобывать.

- У турок?

- Да.

- Для меня?

- Для тебя. А ты не боишься?

- Нет.

- Самое главное, чтоб парень не боялся! А остальное приложится.

Дальше ехали молча. На мечекской дороге кони поднимали белые облака пыли; когда же въехали на каменистый склон горы, конские копыта звонко зацокали.

В ушах Герге, точно отзвук колокольного звона, отдавались слова Добо: «Главное, чтоб парень не боялся!»

Невольников нашли в лесу. Их сторожили шесть асабов.

Когда между деревьями появились венгерские витязи, невольники повскакали с мест и с криками радости начали разбивать и срывать с себя оковы.

- Эх, собаки, негодяи! - завопил цыган, и все шестеро асабов бросились врассыпную.

Венгерские витязи не стали гнаться за ними. Они были заняты другим делом: освобождали невольников от цепей.