Курд кричал, вырывался. Но его держали крепкие руки. Доломан его трещал по всем швам, пуговицы и шнуры отлетели. Чалма упала с головы, носом пошла кровь.
- Хватит! - закричал он и бросился на землю.
Но на выручку никто не пришел. Курда поволокли за ноги, да с такой скоростью, что он не мог встать, пока его не втащили в ворота крепости.
Там его поставили перед Добо.
Гордости как не бывало. Пленник стряхнул с себя пыль и, сложив руки на груди, низко поклонился. Ноги у него дрожали.
Добо привел пленника в комендантский зал. Он вызвал толмачом Борнемиссу, сам сел возле висевшего на шесте панциря, не приказав даже надеть пленнику кандалы.
- Как тебя зовут?
- Джекидж, - ответил курд, задыхаясь и моргая налившимися кровью глазами.
- Из чьих ты войск?
- Ахмеда-паши.
- Кто ты?
- Пиад.
- Стало быть, пеший?
- Да, господин.
- Ты участвовал в штурме Темешвара?
Курд показал свою ногу - на голени у него алел свежий довольно длинный рубец.
- Да, господин.
- Почему пала наша крепость?
- Так было угодно аллаху.
- Смотри, поймаю на лжи - и сразу тебе конец! - сказал Добо, подняв пистолет.
Курд поклонился. По глазам было видно, что он понял.
Добо не имел точных сведений об осаде Темешвара. Он знал только, что Темешвар был укреплен лучше Эгера, что вражеских войск под стенами его собралось вдвое меньше, чем здесь, и крепость все-таки пала.
При допросе в зале присутствовали и несколько офицеров, сменившихся с караула: Пете, Золтаи, Хегедюш, Тамаш Бойки, оруженосец Криштоф и эгерский староста Андраш.
Они сидели вокруг Добо. Только Криштоф стоял позади него, облокотившись на спинку кресла, да босой и бритый пленник остановился в четырех шагах от Добо.
Пленника стерегли два стража с пиками.
- Когда вы прибыли под Темешвар?
- На пятый день месяца реджеба (двадцать седьмого июня).
- Сколько было у вас стенобитных орудий?
- Милостивый паша взял с собой двенадцать зарбзенов.
Бойки гаркнул:
- Врет!
- Не врет! - ответил Добо. - Остальные были в Верхней Венгрии у Али-паши.
И он продолжал допрос:
- Сколько зарбзенов привез с собой Али-паша?
- Четыре, - ответил курд.
- Стало быть, у них всего шестнадцать стенобитных орудий. Так говорил и мой лазутчик.
Добо снова обернулся к курду.
- Расскажи мне, как происходила осада той крепости. Не скрою, я спрашиваю это в интересах нашей обороны. Посмей только солгать хоть в одном слове - и ты больше не жилец на этом свете! А скажешь правду - с миром отпущу тебя после осады.
В словах этих прозвучала железная твердость.
- Ваша милость, - с благодарностью ответил обрадованный курд, - блаженство моей души будет у меня на языке! - И он продолжал говорить связно и смело: - Милостивый паша, так же как и здесь, высмотрел самую слабую стену, самую уязвимую часть крепости и палил по ней, рушил ее до тех пор, пока не удалось взять ее приступом…
- Какая часть крепости оказалась там слабее всего?
- Тайничная башня. Мы заняли ее с большими боями. Люди падали, точно колосья под серпом. Мне тоже там вонзилась в ногу стрела. После падения Тайничной башни немцы и испанцы передали, что сдадутся, если им позволят мирно уйти. Паша дал слово не причинять им зла…
Пока курд говорил, снаружи все время громыхали пушки, и как раз за этими словами последовал страшный грохот и треск. Ядро величиной с человеческую голову пробило крышу дворца и, упав вместе со щебнем и известкой между Добо и курдом, завертелось на полу.
Курд отшатнулся. А Добо, кинув взгляд на пахнувшее порохом ядро, спокойно сказал, будто ничего не случилось:
- Продолжай!
- Народ в крепости… - забормотал пленник, - народ в крепости… - Но дыхание у него занялось, и он не в силах был говорить.
Оруженосец Криштоф вытащил из кармана вышитый платок и смахнул с лица коменданта, с его шапки и одежды белую известковую пыль. Курд успел за это время немного оправиться.
- Продолжай, - повторил Добо.
- Народ хотел все забрать с собой. И в этом была беда. Лошонци попросил день на сборы. И когда на другое утро гяуры выходили из крепости, солдаты наши, увидев, что побежденные лишают их добычи, смотрели на них с досадой. «Неужто для того бились мы здесь двадцать пять дней, - говорили они, - чтобы защитники крепости забрали с собой свое добро!» И они стали хватать с телег что попадалось под руку. Христиане не сопротивлялись. Тогда в наших людях заговорила алчность. Добычей их становились прежде всего дети и молодые женщины. Доложу вам, господин, что даже на невольничьем рынке в Стамбуле не найдешь таких красавиц, какие были там.
- Стало быть, паша не выставил стражу?
- Выставил, да только зря. Когда пошли шеренги христианских войск, похитили красивого юношу, оруженосца Лошонци. Оруженосец закричал. Лошонци пришел в ярость. Разгневались и остальные венгры, выхватили сабли и накинулись на нас. Счастье наше, что там стояли джебеджи в доспехах, а то бы венгры пробились…
Добо пожал плечами.
- Джебеджи? Ты, видно, думаешь, если кто прикрылся куском железа, он уже непобедим. Дело не в доспехах, а в том, что венгров было мало.
В зал влетело второе ядро; оно пронеслось между старинными знаменами, украшавшими стены, и пробило пол.
Сидевшие офицеры встали, Хегедюш вышел. Остальные, увидев, что Добо не встает с места, остались.
- А где же раскинул свой шатер Ахмед-паша? - спросил Добо.
- В заповеднике возле Мелегвиза.
- Так я и думал, - заметил Добо, бросив взгляд на своих офицеров, и снова обернулся к курду: - Скажи, в чем главная сила ваших войск? - И он пристально посмотрел ему в глаза.
- В янычарах, в пушкарях и в том, что нас тьма-тьмущая. Милостивый Али-паша - искусный полководец. В одной руке он держит богатую мзду, в другой - плеть с шипами. Кто не идет вперед по его приказу, того ясаулы хлещут сзади плетью.
- А в чем слабость вашей рати?
Курд в раздумье повел плечами.
Глаза Добо вонзились в него, точно кинжалы.
- Что ж, господин, - проговорил курд, - если бы я раскрыл всю свою душу у твоих ног, точно распечатанное письмо, и то я мог бы сказать только одно: рать наша славилась силой и в ту пору, когда была поделена на две части. Ведь она сокрушила около тридцати твердынь, и никто ее не одолел. Что же я могу сказать о ее слабости!
Добо подал знак солдатам, стоявшим за спиной пленника.
- Свяжите его и бросьте в темницу, - сказал он и поднялся с места.
Третье пушечное ядро упало как раз на то место, где только что сидел Добо, разнесло в щепки резное кресло превосходной работы и завертелось подальше, возле колонны.
Добо даже не обернулся. Он взял у Криштофа свой будничный стальной шлем и надел на голову. Затем он поднялся на вышку Казематной башни и стал приглядываться, какая из пушек бьет по дворцу. Вскоре увидел. Навел на нее три свои пушки и изо всех трех выпалил разом.
Плетеные туры опрокинулись. Топчу забегали в растерянности. Пушка замолкла. Добо не тратил попусту порох!
- Славный выстрел! - сказал Гергей, ликуя.
Когда они спускались вниз по башенной лестнице, Гергей улыбнулся Добо и увлек его в угол.
- Курда, ваша милость господин капитан, заставили присягнуть, а вот с толмача-то забыли взять присягу.
- А ты что же - исказил его слова?
- Ну да. Когда вы, господин капитан, спросили, в чем главная сила турецкой рати, я кое о чем умолчал. Ведь курд ответил, что Али своими четырьмя пушками может разрушить больше, чем Ахмет двенадцатью. Стало быть, ясно, что Али будет палить до тех пор, пока не рухнут все стены.
Добо пожал плечами.
- Пожалуйста, пусть сделает одолжение.
- Только об этом я и умолчал, - закончил Борнемисса. - Если вы считаете нужным, господин капитан, сообщите об этом и остальным офицерам.
Добо протянул ему руку.
- Ты поступил правильно. Незачем чрезмерно тревожить народ в крепости. Но теперь я скажу тебе то, чего и курд не знал: в чем слабость турецкой рати. - Добо прислонился к башенной стене, скрестив руки. - Быть может, завтра заработают одновременно все тринадцать зарбзенов. Да еще начнут палить из сотни, из двух сотен пушек. Будут ломать ворота, валить вышки. Но на это потребуется время - очевидно, несколько недель. А той порой надо кормить огромную рать. Как ты думаешь, могли турки привезти с собой столько съестных припасов, сколько нужно для такого войска? Как ты думаешь, удастся ли им постоянно добывать провиант? А разве замерзшие, голодные солдаты, выросшие в жарких краях, полезут на эти стены, если в октябре выпадет иней?