(26) Когда мирран, побежденный в сражении и потерявший большую часть войска, с остальной вернулся в пределы Персии, он понес от царя Кавада жестокое наказание. (27) Царь отнял у него украшение из золота и жемчуга, которое он обычно носил на голове. У персов это знак высочайшего достоинства после царского. (28) У них запрещено носить золотые перстни, пояса, пряжки или что-либо подобное, если это не пожаловано царем [141]. (29) Затем Кавад стал думать, каким образом ему самому идти войной на римлян. После того, как мирран оказался разбит так, как мной рассказано, он [Кавад] уже ни на кого не мог полагаться. (30) Когда он пребывал в такой нерешительности, к нему явился царь сарацин Аламундар и сказал ему: «Не во всем, о владыка, следует полагаться на счастье и думать, что все войны должны иметь удачный для тебя исход. Так не бывает в жизни, и судьбам человеческим это не свойственно. И такие помыслы вредны для тех, кто их придерживается. (31) Ибо если люди надеются, что все у них будет удачно и в этом когда-либо обманутся, то когда так случится, напрасные надежды, обуревающие их, вызывают у них тем большие мучения. (32) Поэтому люди, не имея возможности всегда полагаться на счастье, даже если они могут гордиться тем, что во всем превосходят своих противников, не бросаются без оглядки навстречу опасностям войны, но стараются обойти врагов обманом и всякими хитростями. (33) У кого перед лицом опасность сражения, тому нельзя без сомнений полагаться на победу. Поэтому, о царь царей, не впадай в такую печаль оттого, что мирран потерпел неудачу, и не стремись вновь испытывать судьбу. (34) В Месопотамии и в так называемой Осроене, поскольку они ближе всего расположены к твоим пределам, самые укрепленные города и такое там множество воинов, какого до сих пор никогда не бывало; так что если мы двинемся на них отсюда, то нам предстоит опасная борьба. Напротив, в области, расположенной за рекой Евфрат, и в смежной с ней Сирии нет ни укрепленного города, ни значительной военной силы. (35) Об этом я часто слышал от сарацин, которых посылал в эти места для разведки. (36) Говорят, что есть там город Антиохия [142], по богатству, обширности и многолюдству первый из всех городов, имеющихся у римлян на востоке. И нет в нем ни охраны, ни войска. (37) Население его не заботится ни о чем другом, кроме как о празднествах, роскоши и спорах друг с другом в театрах. (38) Так что если мы нападем на них внезапно, то вполне вероятно, что неожиданной атакой возьмем этот город и, не встретив никакого неприятельского войска, возвратимся в пределы Персии, в то время как римское войско в Месопотамии даже не будет знать о случившемся. (39) О недостатке воды или чего-либо другого из провианта не беспокойся, ибо я сам поведу войско, как я сочту лучше всего». (40) Услышав это, Кавад не мог ни противоречить ему, ни не доверять. Ибо Аламундар был человеком самым прозорливым и чрезвычайно опытным в военном деле, очень преданным персам и исключительно энергичным. В течение пятидесяти лет он истощал силы римлян. (41) От границ Египта до Месопотамии он разорял все местности, угонял и увозил все подряд, жег попадающиеся ему строения, обращал в рабство многие десятки тысяч людей; большинство из них тотчас же убивал, других продавал за большие деньги. (42) Никто не выступал против него, так как он никогда не совершал набега необдуманно и всегда нападал так неожиданно и в такой благоприятный для себя момент, что обычно со всей добычей находился уже далеко, когда военачальники в солдаты римлян только начинали узнавать о случившейся и собираться в поход против него. (43) Если же и случалось римлянам его нагнать, то этот варвар нападал сам на своих преследователей, еще не приготовившихся к сражению и не построенных в боевой порядок, обращал их в бегство и истреблял без особого труда, а однажды захватил в плен всех преследовавших его солдат вместе С их военачальниками. (44) Это случилось с Тимостратом, братом Руфина, и Иоанном, сыном Луки [143], которых он затем отпустил, получив за них отнюдь не малое богатство. (45) Одним словом, этот человек был самым страшным и серьезным врагом, какого когда-либо имели римляне. Причина же заключалась в том, что Аламундар, имея царский титул, один правил всеми сарацинами, находящимися в персидских пределах, и мог со всем своим войском делать набеги на любую часть Римской державы, какую хотел. (46) Между тем ни один из военачальников римских войск, которых называют дуксами, ни один из тех предводителей союзных римлянам сарацин, которые именуются филархами, не были настолько сильны, чтобы противостоять войску Аламундара, поскольку ни в одной области не было войска, достаточного для сопротивления врагам. (47) Поэтому василевс Юстиниан поставил во главе возможно большего числа племен Арефу, сына Габалы, который правил тогда аравийскими сарацинами, дав ему титул царя, чего раньше у римлян никогда не было [144]. (48) Однако и при этом Аламундар причинял вреда римлянам ничуть не меньше, если не больше, так как Арефа при каждом нападении и стычке либо терпел явную неудачу, либо действовал предательски, как скорее всего следует допустить. Однако точно о нем мы ничего не знаем. Таким образом и случилось, что Аламундар, не встречая ни от кого сопротивления, длительное время опустошал все восточные области, ибо жизнь его была очень долгой.

XVIII. Каваду понравилось предложение Аламундара и, собрав пятнадцатитысячное войско, он поставил во главе него Азарета, родом перса, очень опытного в военном деле, и велел Аламундару показывать ему дорогу. (2) И вот персы, перейдя Евфрат в Ассирии и пройдя безлюдными местами, внезапно вторглись в область Коммагены. (3) Это было первое вторжение персов в землю римлян с этой стороны, насколько мне удалось узнать из рассказов или каким-либо иным способом. Неожиданностью своего появления они поразили всех римлян. (4) Когда об этом узнал Велисарий, некоторое время он не знал, что ему делать, но затем решил как можно быстрее идти туда на помощь. Оставив в каждом городе достаточный для его охраны гарнизон с тем, чтобы Кавад, явившись сюда с другим войском, не нашел бы в Месопотамии ни одного совершенно не защищенного местечка, сам он с остальным войском пошел навстречу неприятелям, и, перейдя реку Евфрат, с большой поспешностью продвигался дальше. (5) Римское войско насчитывало приблизительно двадцать тысяч пеших и конных, из них не менее двух тысяч составляли исавры, (6) Командовали Всадниками все те военачальники, которые до этого выдержали битву при Даре с персами и мирраном, пешее войско возглавлял один из копьеносцев василевса Юстиниана по имени Петр. (7) Во главе исавров стояли Лонгин [145]и Стефанакий. Сюда же прибыл и Арефа с войском сарацин. (8) Когда они прибыли к городу Халкиде, они, разбив лагерь, здесь остановились, так как им стало известно, что неприятель находится в местечке Гаввулон, отстоящем от Халкиды на сто десять стадий. (9) Узнав об этом, Аламундар и Азарет, напуганные опасностью, больше уже не двигались вперед, но решили тотчас же удалиться домой. Они двинулись назад, имея Евфрат по левую руку, а римское войско следовало за ними по пятам. (10) Там, где варвары проводили предшествующую ночь, там на следующую ночь останавливались римляне. (11) Велисарий сознательно не позволял войску нигде делать более длинные переходы, поскольку он не хотел вступать с врагами в открытый бой; ему казалось вполне достаточным, что персы и Аламундар, вторгшись в римские земли, теперь так отсюда отступают и возвращаются домой без намека на успех. (12) За все это и военачальники, и солдаты тайком поносили его, однако никто не осмеливался порицать его в лицо.

(13) Наконец персы переночевали на берегу Евфрата в том месте, которое находится против города Каллиника, расположенного на противоположном берегу реки. Отсюда они собирались двинуться по безлюдной земле и таким образом покинуть пределы римлян. (14) Они уже больше не думали идти, как раньше, вдоль берега реки. Римляне, переночевав в городе Суроне и двинувшись оттуда, застали врагов уже готовящимися к уходу. (15) На следующий день <19 апреля 531 г.н.э.> приходилось празднование Пасхи; этот праздник христиане чтут выше всякого другого. Обычно они проводят в воздержании от еды и питья не только весь предшествующий этому празднику день, но и до глубокой ночи соблюдают пост. (16) Велисарий, видя, что все стремятся напасть на врага и желая удержать их от этого намерения (в этом был с ним согласен и Гермоген, недавно прибывший от василевса в качестве посла), собрав всех, кто там был, сказал следующее: (17) «Куда вы стремитесь, римляне, ради чего хотите вы подвергнуться совершенно ненужной опасности? Обычно люди только ту победу считают подлинной, когда они не испытывают никакого вреда от неприятеля. В данном случае победу даровали нам судьба и страх, наведенный нами на неприятельское войско. (18) А разве не лучше пользоваться настоящим счастьем, чем искать его, когда оно миновало? Воодушевленные огромными надеждами, персы предприняли поход против римлян, теперь они бегут, обманутые во всех своих ожиданиях. (19) Если мы заставим их против их воли отказаться от своего решения отступать и вынудим вступить с нами в бой, то, одержав победу над ними, мы не получим никакой выгоды: к чему обращать в бегство бегущего? (20) Если же потерпим неудачу, тогда уже точно мы лишимся настоящей победы, которую не враги похитят у нас, а мы сами отдадим. Тем самым мы в дальнейшем предоставим им свободу вступать на землю нашего василевса, оставшуюся без всякой защиты. (21) Нельзя забывать и того, что Бог помогает людям в тех опасностях, которым им по необходимости приходится подвергаться, а не в тех, на которые они пошли добровольно. (22) Кроме того, помните, что тем, кому некуда отступать, против воли приходится становиться храбрецами. У нас же, напротив, серьезные препятствия к битве. (23) Многие из наших воинов идут пешими, мы все истощены постом, не говоря уже о том, что часть войска еще не подошла». Так сказал Велисарий.