Белка перевела дух, подмигнула ошарашеному котенку и выскользнула из жилища Мурра.

«Так. Значит, все же кто-то видел Боевых Котов!», — обрадовался Мурр: «Король прав — нужно быстрее бежать в Город, отыскать там эту ворону Ляпу и хорошенечко расспросить ее, где этот дремучий лес, в котором живут мои родные!»

О том, что неизвестная ему бродячая ворона могла видеть каких-нибудь других, не Боевых, а обычных котов, Мурр старался не думать. «Наверное, Король не стал бы зря посылать гонца, если бы не был уверен, ведь так?», размышлял Мурр, а лапы уже сами собой вынесли его из дому.

«Перво-наперво надо забежать к Боре, посоветоваться и предупредить, а потом — быстрее в Город!», — Мурр от нетерпения даже подпрыгивал на бегу. Еще бы, такая новость — его племя нашлось!

Вскоре котенок уже трусил по заснеженной обочине Большой серой (а теперь, зимой, белой) дороги в сторону Города. Мурр первый раз в одиночку отправлялся в такое долгое путешествие, и ему было немного… скажем так, волнительно.

Одно дело, когда рядом есть надежный друг, который всегда поможет, умным советом или острым клыком. И совсем другое — во всем полагаться только на себя.

Но, к сожалению, Боря, который вообще-то был не прочь отправиться вместе с Мурром, не перенес бы такого долгого пути по холоду. Только теперь котенок понял разницу между теплокровными животными, к которым относился он сам, и холоднокровными, такими, как Боря.

«Нам, шерстяным и мохнатым, нипочем снег и мороз, а вот Борин панцирь — очень неважная защита от холода. Интересно, а ходилины — они какие? Меха у них нет, значит, холоднокровные, но с другой стороны, растут же волосы у них на головах и на лицах, вон, у Резиновых ног под носом сколько волос было! Выходит, ходилины — теплокровные, но только лысые. Ой, я понял! Вот почему они одевают на себя всякие тряпки — для тепла!», — Мурр, осененный внезапной догадкой, даже остановился на месте: «Интересно, а это открытие, или просто так, умная мысль? Надо бы потом, когда я вернусь, не забыть спросить у Бори.»

Весь день Мурр, рассуждая сам с собой, бежал по дороге. К вечеру, когда уже стемнело, котенок достиг того самого поворота, у которого Большая серая дорога сворачивала налево.

Мурр переночевал в уже хорошо знакомой ему трубе под дорогой, а утром решил, что раз теперь зима, то дурь-трава завяла, и он может легко срезать путь, а заодно по дороге навестить и Толстую Пыхчу с ее дикими ежиками. Котенок решительно свернул и пошел по заснеженному полю, проваливаясь лапами в снег…

Он уже порядком удалился от дороги, и признаться честно, слегка замерз — по полю гулял ветер, как вдруг из-за заснеженного стога сена выпрыгнул какой-то зверь и преградил Мурру дорогу.

— А-а-а! Старый знакомый! — лис Пустобрюх (а это был именно он) хищно оскалил желтые клыки: — Вот сейчас, когда с тобой нет твоего дурацкого дружка на колесиках, мы и поквитаемся!

Поначалу Мурр испугался — не смотря на худобу, Пустобрюх был для котенка сильным противником. Но потом Мурр представил, что из-за этого противного лиса он может не попасть в Город и никогда не найти свою семью, и разъярился.

Пустобрюх еще что-то гнусил, злобно улыбаясь, а Мурр уже прыгнул, выпустив когти, и вцепился в свалявшийся рыжий лисий мех.

— У-а-а-у! — взвыл Пустобрюх, щелкнул зубами, пытаясь достать котенка, но Мурр увернулся, покрепче вцепился передними лапами во вражескую шкуру и начал задними драть лиса, сквозь зубы приговаривая:

— Не стой на моей дороге! Не стой!! Никогда!!!

Лис, стараясь сбросить взбесившегося (как ему показалось) котенка, кубарем покатился по снегу, но Мурр держался крепко. Он успел даже пару раз больно куснуть Пустобрюха за переднюю лапу и за хвост, потом легко отцепился и отскочил в сторону.

Пустобрюх тоже встал, отряхнулся от снега, и жалобно протявкал:

— Чего ты, а? Больно же! Я ж это… пошутил! Не буду я тебя трогать, и на дороге стоять не буду. Иди, куда шел, бешенный прям какой-то…

— Что?!! — взвизгнул разгоряченный Мурр: — Это ты-то меня трогать не будешь?! Ме-еня-я-у?!!

Котенок стрелой ринулся на врага, но Пустобрюх не принял боя. Старый лис решил, что благоразумнее будет не связываться с вдруг оказавшимся таким опасным противником, развернулся и помчался прочь, петляя по полю, а вслед ему несся победный клич племени Боевых Котов: «У-у-а-а-я-м-я-а-у!!!»

Больше Мурру в тот день никто не встретился, и котенок без приключений добрался до Большого оврага, в котором обосновались дикие ежики. Мурр ожидал еще издали услышать крики, топот и гам — ежи всегда производят много шуму, но в Большом овраге царила мертвая тишина.

Удивленный котенок побегал туда-сюда, принюхался, и вдруг понял ежики-то, оказывается, спячные зверьки! Они, точно так же, как Хомус и Суслик-зон, накопали себе нор и впали в спячку! И Толстая Пыхча с ними за кампанию. Надо же, а он-то надеялся…

Кое-где из сугробов, покрывавших дно оврага, вырывались еле заметные струйки пара — это спящие ежи дышали во сне. Мурр еще раз принюхался и безошибочно определил — вот это нора Пыхчи.

Котенок бесцеремонно разрыл лапами снег, раскидал ветки и опавшие листья, закрывавшие вход в нору, и громко крикнул:

— Привет, Пыхча! Просыпайся! Это я, Мурр, зашел в гости!

Из норы послышалось какое-то сопение, ворчание, и вскоре к выходу выползла сонная Пыхча. Она приоткрыла один глаз, посмотрела на котенка и зевнула:

— А-а, это ты, Мурр… Ну, привет…

— Здравствуй, Пыхча! — улыбнулся Мурр: — Я вот мимо проходил, дай, думаю, загляну, как вы тут живете, а вы все дрыхните, оказывается.

— Ага. — подтвердила Пыхча, закрывая глаз: — Спим мы. Ты это, Мурр… Давай, весной заходи, ладно?.. И дверь за собой закрой, как было…

С этими словами морская свинка уползла обратно в нору и вскоре Мурр услышал ее храп. «Вот это да! «Весной заходи»… А вот фигушки, я больше вообще к вам не приду!», — обиделся котенок, закидал вход в Пыхчину нору ветками и листьями, набросал сверху снега и, сердитый, побежал прочь из Большого оврага. И это называется — друзья… Всем бы только дрыхнуть!

Ворча себе под нос, Мурр вскоре дошел до того места, где во время Большого похода они с Борей встретили китайских перелетных журавлей. Передохнув, котенок полизал снег и двинулся дальше.

Как он и думал, вместо зловещих зарослей дурь-травы из снега на Ядовитой поляне торчали только сухие бодыли. Мурр на всякий случай все же не стал задерживаться на этом гиблом месте, в несколько прыжков пересек поляну, а на темнеющем горизонте уже появились серые громады городских домов. Мурр почти пришел.

Прийти-то пришел, а вот попасть в вонючий подземный ход, который Боря называл мудреным словом «коллектор», оказалось не так-то просто. Снег завалил все вокруг, в том числе и яму, на дне которой была труба с дырой.

Мурр побегал-побегал, понюхал-понюхал — и ничего не нашел! А между тем уже смеркалось, и котенку вовсе не хотелось всю ночь рыться в снегу у бетонного забора, пытаясь отыскать вход в грязнульские подземелья.

Не хотелось, а пришлось. Только под утро продрогший Мурр все же отыскал эту дурацкую яму и проник внутрь трубы. «Да-а, в этот раз дорога в Город оказалась что-то уж слишком трудной!», — думал Мурр, углубляясь в подземелье.

Но на этом злоключения котенка не закончились. Когда Мурр, голодный и злой, добрался до Грязнульника, выяснилось, что обиталище Грязнуль пустует, и довольно давно.

Мурр покружил по Грязнульнику, рассматривая следы на пыльном полу, и понял — тут что-то произошло! Кто-то напал на маленьких жителей городских подземелий, и Грязнули вынуждены были спасаться бегством, побросав все еду, любимые игрушки, подстилки для спанья и даже украшения, которые они вешали на себя, считая, что от этого становятся красивее.

Котенок очень устал, поэтому решил сперва передохнуть, поспать часок-другой, а потом все же попробовать отыскать кого-нибудь из своих городских друзей.