повесть.

Два охранника – крепкие ребята в форме, – ловко подхватив нарушителя под руки, считай, понесли его, как пушинку. В сильных руках он бился, словно птица, кричал:

– Не надо!! Не надо меня забирать! Я не хочу в темноту! Помогите!! Я ничего плохого не делал! Мне было жарко! Понимаете, жарко!!

Летом и вправду в городе жарко. Особенно если город – большой, а окрест его – не прохлада лесов, но лишь просторная степная равнина.

В городском летнем полудне кирпичные и бетонные коробки домов дышат жаром; над черным асфальтом, над нескончаемым потоком машин, захлестнувшим улицы, зыбится горькое марево. Стаи визгливых стрижей, оставляя город, поднимаются и уходят все выше и выше, растворяясь в чистой прохладной сини.

У людей крыльев нет. Их спасенье в куцей полуденной тени домов да чахлой городской зелени или под крышей.

В центре города, среди старых домов, слепящих под солнцем желтизной и белью, могучим собором вздымается новое здание банка. За его зеркально-темными стенами мир иной. Он манит к себе, обещая прохладу.

Зоркие камеры слежения банка, расположенные вдоль стен и на входе, не обратили внимания на молодого человека в легкой рубашечке-"безру-кавке" и полотняных брюках. Человек как человек: молодой, худощавый, в меру высокий, с острыми чертами лица, шевелюрой светлых волос, в молодой пушистой бородке. В отличие от иных посетителей, в руках молодого человека не было ни портфеля, ни сумки, ни даже ныне привычного, пленочного цветастого пакета. Не было и в шагах его обычного устремленья, с каким народ поспешает в такие конторы.

Молодой человек просто шел по улице, томимый жарой, почуял прохладу за этими стенами, поднялся по ступеням. Стеклянные бесшумные двери гостеприимно раздвинулись перед ним, приглашая.

Охранный пост просторного вестибюля не заметил в молодом человеке ничего особенного, позволив ему свободно войти, замедлить шаг и даже остановиться. Что было абсолютно естественным для человека, очутившегося после городского жара и зноя в мире ином, где царили живительная прохлада, мягкий свет и даже слышалось журчанье воды.

Именно так: в центре высокого, в целых три этажа вестибюля, среди переплета ажурных лестниц и прозрачных колонн с бесшумными лифтами, перекрывая негромкий людской говор и шелест шагов, явственно журчала вода, ниспадая по мраморному плоскому руслу ступенями, от одного водопада к другому. Рукотворный поток в конце пути своего, на первом этаже вестибюля, растекался невеликим озерцом в каменном ложе с зелеными берегами и исчезал возле огромной стенной мозаики, изображавшей реку, зеленый луг, а дальше – лес.

Живая текучая вода, неспешный ток ее, тихие водопады, зеленые берега

– все это невольно завораживало, чаровало. И молодой человек, все более замедляя шаг, наконец остановился, а потом и вовсе снял легкие туфли и с босыми ногами уселся на зеленый берег ручья, опустив руки в поток и наслаждаясь прохладой, умылся, и лицо его засветилось тихой улыбкой.

Перед глазами была река, просторная, уходящая вдаль. Низкий луговой берег и высокий, обрывистый, с темной зеленью леса. Рядом журчала вода. Мир и покой, которые полоняли душу, утишая ее. Вот сейчас он поднимется и пойдет к реке, к лесу, где пахнет хвоей, смолой и даже в жару легко дышится. Он вздохнул глубоко, чтобы учуять этот живительный дух, который растекается по воде далеко. Но почуял совсем иное. Он поднес к лицу мокрые ладони и даже лизнул их. Провел рукою по жесткому ворсу искусственного газона и, все поняв, произнес горько и громко:

– Это – обманная река! Обманная!

Народ проходящий стал оглядываться, останавливаться.

– Да, да… – подтвердил молодой человек. – Сплошной обман. И ничего более.

Молодого человека, конечно, заметили. И не только посетители банка, которые проходили мимо, удивляясь, посмеиваясь.

На одном из этажей, в небольшой, запертой изнутри комнате без окон, но с хорошим искусственным светом, одна из стен была занята экранами следящих устройств, расположенных как снаружи, так и внутри банка.

На экранах было видно многое: городская улица с проезжающими автомобилями, теснота машин, стоящих возле банка, входные марши, двери, просторный вестибюль, лестница, рабочие залы, служебные проходы и коридоры, приемные и, конечно, люди: посетители, служащие

– словом, вся здешняя жизнь как на ладони.

Дежурный – еще нестарый отставной военный – работал в банке недавно и был внимателен, без устали переходя взглядом от экрана к экрану.

Молодого человека, сидевшего в неположенном месте, он заметил сразу же и, нажав одну из кнопок связи, скомандовал: "Пятый пост, молодой парень сидит на бювете. Разулся… Умывается! Примите меры!" В голосе его зазвенел металл.

Еще в одном кабинете банка, просторном, с большими окнами, был услышан сигнал дежурного, и картинка на настольном мониторе показала причину тревоги: вестибюль, молодой человек, с ногами сидящий на бювете. Хозяин кабинета, седовласый мужчина, тотчас узнал нарушителя и торопливо вышел из кабинета.

Странного посетителя теперь уже увидели все; он поднялся в рост и громко говорил, указывая на водный поток и картину:

– Это не ручей, а обман! И это не трава, – провел он рукой по жесткому ворсу искусственной зелени, – а тоже обман. И это все, – указал он на мозаичную картину, – вранье сплошное. Обманная река!

Обманный лес! А надо жить по-настоящему. Должна быть настоящая река,

– убеждал он удивленных слушателей. – Мы должны жить у настоящей реки, у живой воды, потому что это одна из радостей, самых великих, нашей единственной жизни. Должны быть дом у реки, жизнь у воды, а не такой вот обман. Лживая картинка от рождения до смерти.

Крепкие мужчины-охранники в синей форменной одежде спешили к юноше.

Он их увидел, испугался и бросился к выходу, забыв про обувь и звучно шлепая по мраморному полу босыми ногами. Но его перехватили у дверей.

– Не надо меня увозить!! – закричал молодой человек, пытаясь вырваться. – Я не хочу в темноту! Помогите! Я ничего плохого не делал! Помогите! – казалось, тщетно взывал он.

Но помощь была уже рядом. Высокий седовласый мужчина спешил к нему, еще издали успокаивая:

– Все в порядке, Илья. Все в порядке… Отпустите! – приказал он ох ранникам.

Его послушались. Молодой человек стоял босой, растерянный.

– Жарко? – сочувственно улыбнулся седовласый мужчина. – Пойдем те, я вас холодненьким угощу, – дружелюбно предложил он.

Но молодой человек отказался:

– Нет, нет… Спасибо. Я пойду. Мне пора. Просто на улице жарко, и я зашел сюда. Извините. Спасибо вам.

Он обулся и быстро пошел к выходу. На него глядели: охранники – недоуменно, посетители – с улыбкой, седовласый мужчина – сокрушенно вздыхая.

Молодой человек вышел.

– Кто это? – спросил один из охранников.

– Зрительная память у вас плохая, – резко ответил седовласый. – Не профессиональная. Розыскные сообщения шли, по телевизору показывали.

– А меня спрашиваете: "Кто такой?" Хабаров!

И лишь тогда охранники начали вспоминать:

– Хабаров? Это какой в мэры идет?

– Нет. У того черная борода, он – мордатый. А этот моложе.

– Значит, того пугали, чтобы не лез. А может, мамашу. Сынок есть сынок. Самое больное, – вздыхали вослед.

Это действительно был младший сын известной в городе семьи

Хабаровых, в которой глава семейства – знаменитый врач, а жена его – владелица хлебозавода, магазинов и прочего.

И в самом деле, по телевизору несколько раз показывали портрет этого молодого человека, и появились розыскные сообщения. Но потом все утихло. То ли его, как нынче говорят, похитили и требовали выкуп у небедной семьи. То ли сам куда убежал: дело-то молодое, дурное. А может, и вправду политика: выборы осенью, старший брат в мэры идет.